Чистилище для дикошариков

Взрослый пёс, похожий на лайку, с закрученным хвостом и торчащими вверх ушами хрипло лает и высоко подпрыгивает, увидев новых посетителей. Его соседи — такие же дворняги. Голос подают, объясняют сотрудники, лишь те, кто уже отошёл от стресса. Остальные сидят молча, робко поглядывая за тем, что происходит снаружи. В пункте временного содержания (здесь находится одна из площадок Центра по проблемам домашних животных) они проживут максимум полгода.

Все эти собаки, которых дома наверняка звали бы Шариками или вычурными именами вроде Чаппи, в пункте живут под номерами, как заключённые. Отсутствие кличек сотрудники объясняют бессмысленностью — «приучишь к одной, потом её, может, заберут, другую дадут».

С наступлением холодов кажется, что собак на улицах становится меньше. «Зато их становится больше в подъездах. Недавно был вызов в Пашино. Холод начался, они под теплотрассу [забились]», — рассказывает директор Центра по проблемам домашних животных Андрей Каркавин.

Центр по проблемам домашних животных — муниципальная служба, которая появилась в Новосибирске в 2008 году. И, как несколько раз напомнил Каркавин корреспондентам НГС.НОВОСТИ, находится в ответе за безнадзорных собак.

«Эти дикошарики ещё не адаптировались после стресса, — объясняет сотрудница поведение двух собак, прижавшихся к стенке вольера. — Недавно привезли». Псы действительно никак не реагируют на окружающих, лишь испуганно смотрят через сетку вольера.

Отлавливают собак по заявкам: звонок в Центр — и бригада выезжает на место. Это могут быть жалобы как на дикие стаи, так и на домашнего пса, с которым или просто решили расстаться, или не могут справиться.

«Работаем на уровне фиксации — сетка, жёсткая фиксация животного. Но не все эти придуманные стреляния шприцем на улице, — рассказывает Каркавин про «процесс изъятия». — Транквилизаторы можно применять только в закрытом помещении, да как, если попасть не под тем углом, препарат может не сработать. Собака посреди дороги может уснуть, спровоцировать ДТП». Сложнее всего, по его словам, отловить стаю, поэтому иногда «приходится и подкормить».

После отлова собак везут на так называемый карантинный пункт — он по иронии топонимики находится на улице Профилактической в Дзержинском районе. «Сначала собаку помещают на карантин — до 10 дней. Её осматривают визуально. Может быть стригущий лишай, гнойные заболевания, — объясняет директор Центра. — Эвтаназию мы не проводим, это делают госслужбы (заключаем контракт)». Умерщвление слишком больных собак тут называют казённо: «Специалист приезжает и проводит действия». Здоровым делают прививки от бешенства, обрабатывают от блох и вшей.

После этого собаки отправляются в пункт временного содержания на Иванова, 49а, где живут до 6 месяцев. Если за это время им не найдётся хозяин, их усыпляют. Шансов найти нового (или первого в своей жизни) хозяина у пса немного: берут в основном молодых собак — чаще на какие-то предприятия охранять территорию, рассказывают сотрудники.

Молодую собаку с восемью щенками привезли недавно. Сейчас она живёт в закрытом вольере и довольно агрессивно реагирует на всех, кто подходит к клетке.

На комментарий о том, что будет с собаками, которых никто не заберёт, Каркавин отвечает лаконично: «Это некорректный вопрос. Нет такого слова здесь — обречены собаки. Вы хотите, чтобы стая животных, которая бегает на улице, нападала на наших детей?».

Он уверил, что усыпляют в исключительных случаях, потому что Центр старается пристроить собак. Например, недавно они начали сотрудничать с проектом «Варежка» (организаторы проводят выставки животных, где любой желающий может их забрать).

За всё время работы, констатирует Каркавин, он так и не смог привыкнуть к резко негативному отношению к себе со стороны зоозащитников. «У нас сотрудницы не выдерживают. Им говорят: вы живодёрки, нужно убивать ваших детей», — пожаловался Каркавин.

«Наша задача — чтобы мамы отправляли детей в школы и не думали о той трагедии, которая произошла в Чите (стая собак загрызла насмерть 12-летнего школьника. — А.Б). Просто не должно быть в городе Новосибирске безнадзорных животных. Мы работаем с руководителями предприятий (которые прикармливают собак, потом образуются стаи). Пытаемся донести, что если это их собаки, нужно их привязывать, обязательно у собаки должен быть ошейник и так далее. Наша цель — безопасность», — отвечает зоозащитникам Каркавин.

В год на всё предприятие — от содержания животных до зарплаты сотрудников (53 человека) — из городского бюджета выделяют 30 млн рублей. За всё время службы, с 2008 года, по информации мэрии, в Центр поступило 113 тысяч обращений, в том числе 53 тысячи заявки на отлов. За 2017 год — уже 2600 заявок на отлов. В том числе, говорит Каркавин, было 65 экстренных вызовов, когда домашние животные вели себя агрессивно.

За год, рассказала начальник отдела окружающей среды департамента ЖКХ мэрии Мария Сидорова, в городе зафиксировали почти 4 тысячи укусов животными людей, в том числе 2527 — домашними, 1232 — безнадзорными и 226 — дикими.

Андрей Каркавин не отрицает, что в отлов попадают не только стайные бродячие псы, которые мешают жить людям, но и обычные потеряшки.

В этом году, по его словам, к ним уже обратились 200 человек, искавших своих питомцев. С 2008 года, как рассказал директор, владельцам вернули больше 850 собак. Почти две трети хозяев нашлись на месте, как только сотрудники Центра поймали животное.

Однако, как парируют зоозащитники, гуманность методов сотрудников Центра под большим вопросом. «Огромное количество собак погибают при отлове, даже не доехав до живодёрни», — считает директор приюта для собак Академгородка Галина Клебче.

Клебче привела несколько примеров, когда она пыталась забрать из Центра собаку, у которой после отлова осталось две дыры от щипцов и животное нужно было выхаживать. Кроме того, по её словам, много собак сами умирают в карантинном центре. «Их просто морят голодом, ветеринары занимаются только усыплением. Я говорю это с полной ответственностью за свои слова», — уверяет директор приюта.

Сколько всего бродячих собак в городе, подсчитать очень сложно. В приютах Новосибирска около полутора тысяч собак, знает Галина Клебче. «Но у наших нет ограничения по времени. Усыпление только по показаниям врача, когда животное мучается», — уточнила зоозащитница.

В её приюте Академгородка 255 собак, а начинали они с 30. «Забирают очень мало, может, процентов десять с натяжкой», — говорит Клебче.

Решить проблему безнадзорных собак, по её мнению, можно более гуманно, хоть на это потребуется и время. Любая дикая стая живет на территории, за которую кто-то несёт ответственность. Часто это территория какого-нибудь завода, например, рассуждает зоозащитник.

«Если эти собаки живут около вас, немножко поучаствуйте, стерилизуйте. Они не будут плодиться, не будут размножаться. И таким образом, мы потихонечку численность их уберём. Эти отживут свой век, ничего не произведут — и всё. Если бы государство немножко заинтересовало, немножко даже принудило ответственных за территорию, где живут эти собаки, мы бы могли решить эту проблему. А так получается всё по кругу: забрали к Каркавину, потом другие родили новых — и всё по кругу», — объяснила Клебче, добавив, что помогут такой инициативе, в том числе поймать животное, отвезти его на операцию.

Необходимость стерилизовать животных — это как раз тот вопрос, в котором зоозащитники и Центр по проблемам домашних животных единодушны. По словам Марии Сидоровой, пропаганда стерилизации тоже входит в работу Центра по проблемам домашних животных: недавно совместно с зоозащитниками они сделали листовки, которые развешивают на предприятиях. Однако денег на это Центру не выделяют, потому что по закону такая процедура не предусмотрена.

Читайте также:

«Я пыталась заслонить дочь»: собака напала на маму с шестилетней девочкой в центре Новосибирска.