«Мой пес Киллер»: ату его

Как и обещал, продолжаю знакомить с фильмами, выдвинутыми разными странами на «Оскар». Сегодня речь о словацкой картине, которая сидит во мне, как заноза

18-летний Марек, бледнолицый юноша с физиономией будто бы только что вышедшего из продолжительной спячки вампира, живет с отцом и любимой собакой по кличке Киллер в небольшом поселке рядом с границей. И то, что его окружает, очень напоминает наше чернушное кино 1990-х. Сегодня такую фактуру можно увидеть разве что в фильмах Василия Сигарева, но и они в сравнении со словацким пленером могут показаться наряженной новогодней елкой. Оператор осознанно приглушает краски, поэтому мир выглядит здесь даже не черно-белым, а блекло-серым. Сходки скинхедов, которым Марек пытается подражать, случаются не каждый день, а значит заняться Мареку особенно нечем. Поэтому важным событием для него становится приезд матери, появившейся после продолжительного отсутствия. Мать уже давно не живет с отцом: нагуляв с цыганом ребенка, она отважилась показать его впервые за 10 лет. Появление чернявого младшего брата для Марека все равно, что внезапное обнаружение бельма на глазу...

На примере этого фильма хорошо видно, почему «12 лет рабства» — сходный по тематике фильм, так же обращенный к проблеме прав человека, стал фаворитом в оскаровской гонке, а «Мой пес Киллер» был отсеян на первом же этапе. Дело даже не в том, что первый касается американской истории, а второй обращен к дискриминации цыган в маленькой европейской стране. Просто американцы сделали кино, где все построено на том, чтобы добиться сопереживания главному герою и вывести историю на позитив. То есть они в очередной раз использовали давно опробованную и многажды обкатанную формулу мотивационного кино. У словаков все обстоит с точностью до наоборот: главный герой изначально, мягко выражаясь, неприятен, поэтому сопереживать ему не хочется, да особенно и не за что, а сама история выглядит такой беспросветно-мрачной, что в пору пойти и удавиться.

И я бы, наверно, рано или поздно выдавил ее из памяти, если бы не одно маленькое объявление, наклеенное на дверях кафе, где Марек встречается с матерью. На объявлении этом красуется надпись: «Вход цыганам запрещен». Вам это ничего не напоминает? В 30-х годах прошлого века в Германии все начиналось похожим образом. То есть получается, что Форнай, тяготеющая к документальному стилю, засвидетельствовала факт геноцида цыган в своей стране. Стране, которая хочет выглядеть мягкой и пушистой, когда приглашает к себе в рекламных видеороликах на горнолыжные туры в Татры. А на самом деле — через 20 лет провозглашения независимости — являет собой место, где открыто выражается расистское непринятие нацменьшинств, или, по меньшей мере, потеря толерантности при их виде. Эта самая сцена в кафе оставила ощущение пребывания в пороховой бочке, поскольку в адрес «черныша» высказались все посетители этой заштатной забегаловки, и, как вы, наверно, догадываетесь, это были не самые любезные эпитеты…

В общем, один из самых мрачных фильмов минувшего года вряд ли имел шансы получить весомый трофей: слишком безрадостным выглядит то, что взялась показать словачка Мира Форнай во второй своей полнометражной работе. В заключение замечу, что словацкому кино вообще нечего было бы ловить, если бы не чехи, которые 20 последних лет поддерживают их не только финансово, но и профессионально. Словацкое кино всегда было в тени чешского, как, собственно, и Словакия в тени Чехии — более успешной в экономическом и социальном плане страны. Снимая в год порядка двух-трех картин словаки вряд ли могли бы рассчитывать на что-то большее. Но чехи от них не отвернулись, и поэтому подавляющая часть фильмов Чехии и Словакии снимается «на паях» — при двойном финансировании. Причем словацкие фильмы могут на равных номинироваться на главную чешскую кинонаграду — «Чешский лев».

Фото aktualne.atlas.sk