«Человек с большой ж...»

В культурной жизни Новосибирска произошло беспрецедентное по нелепости событие: «Сибирское университетское издательство» решило переиздать всю русскую классику, снабдив каждый том огромным количеством весьма странных, на первый взгляд, примечаний и дополнений. Инициатор проекта Владимир Иткин, бывший журналист НГС.НОВОСТИ, а ныне руководитель направления художественной литературы «Сибирского университетского издательства», поделился с читателями сайта о том, как, зачем и почему он пошел на этот сомнительный с точки зрения здравого смысла шаг.

Владимир, что-то вас все время тянет на мертвечинку. Помнится, будучи журналистом НГС.НОВОСТИ, вы написали крайне циничную статью о выставке гробов на Сибирской Ярмарке. Теперь принялись за умерших писателей. Что вами движет, скажите честно?

Конечно же, любовь к литературе! Нестерпимо больно смотреть на то барахло, которое лежит на столиках бестселлеров. Чехов, Гончаров, Достоевский должны продаваться лучше всего, но их продажи ничтожны. Я стал думать. Конечно, если на обложку пустить слоган «Правда о том, как Антон Чехов сношался с гигантским кальмаром» или «Достоевский во время припадка съел свою бабушку», то ситуация бы изменилась. Но стоит ли ради сомнительного кальмара продавать душу дьяволу? Порывшись в архивах, я понял, что жизнь русских классиков интересна и без съеденных бабушек. Чехов подсовывал полицейским авоськи с арбузами, уверяя, что там лежит бомба. Салтыков-Щедрин радовался как ребенок, когда его служанке прокусил губу попугай. Когда узнаешь эти факты, произведения классиков предстают в ином свете. А то все «луч света» да «зерцало русской революции». Вы знаете, например, о нереализованном замысле Чехова – повести «Человек с большой жопой»?

Нет. Не знаю и знать не хочу. Конечно, извините, но, мне кажется, вы превращаете великую русскую литературу в какой-то балаган!

Ну, это как знать... В конце концов, серия «[Живая] классика» содержит и тексты, и комментарии с приложениями. Не хотите читать про то, сколько стоила во времена Достоевского бутылка водки (кстати, водка продавалась в основном ведрами), смело пропускайте эту информацию и читайте «Преступление и наказание». Но ведь это очень интересно! Или вот, к примеру, «Обломов». «Обломов» и «Обломов». А не интересно ли узнать, что публиковалось рядом с «Обломовым» в журнале, где он впервые был издан? А там публиковался рассказ «Зайчиков» автора по имени Куку, а также полемическая статья «К вопросу о наемных слугах в Санкт-Петербурге», где автор на полном серьезе утверждает, что «все слуги – дрянь».

И вы это куку будете издавать? Полагаете, что это кому-то интересно?

А что тогда интересно на этом свете? Да, я полагаю, что это интересно. Я полагаю, что вместо рекламы мебели и сотовых телефонов в Новосибирске должны висеть плакаты с портретом Чехова, его ручного мангуста по имени Сволочь, таксы Хины Марковны и безымянной пальмовой кошки, приобретенной Антоном Павловичем на Цейлоне. Во всеуслышание обращаюсь к городской администрации. Это я так рекламирую первую книжку серии – «[Живого] Чехова». Ничего, что я рекламирую?

Это очень плохо, Владимир, что вы рекламируете. Читатель, он сам разберется…

Я тоже так думаю. На то и уповаю. Но я также думаю, что любой человек имеет право на личную машину времени. Пускай маленькую и несовершенную. Чтобы школьник, вместо того чтобы усестся за «Каунтер страйк», чтобы менеджер, вместо того чтобы нажраться на, прости Господи, корпоративной вечеринке, взялся бы за томик прозы XIX века и отправился бы на искалеченном тарантасе путешествовать по тоскливой ухабистой России, в которой с тех пор так ничего и не изменилось.

А что, нам не хватает современного ухабистого Новосибирска – с плохими дорогами, грязью и серостью? Может, лучше уж на корпоративную вечеринку? Суши покушать все как-то радостнее. А вместо «Обломова» полистать Cosmopolitan или Playboy. Хоть на красивых девушек посмотреть.

Может быть.

И смириться с тем, что читать русскую классику уже почти никто никогда не будет.

Наверное.

И никакие комментарии, академические или неакадемические, все эти аттестаты классиков, гуляния в Петербурге, моды на бороду и усы в XIX веке – все эти тонкости, только для эстетов каких-нибудь нужные, не помогут. Может, лучше уж что-нибудь современное и актуальное?

Да, недавно к нам в «Сибирское университетское издательство» пришло несколько рукописей. Там были такие фразы: «Кушетка жалобно заскрипела под неудержимым напором моего восставшего органа» и «Девчонка чем-то напомнила ему теплую морскую волну, которая, с тихим шуршанием вползая на берег, пыталась лизнуть стопы разомлевшего на солнце пляжника и настойчиво приглашала его войти в воду». Хорошие такие тексты и вечно актуальные.

Но я хотел вам сказать о другом. Когда мелкий менеджер узнает себя в Акакии Акакиевиче или в Макаре Девушкине, или в чиновнике Зайчикове из рассказа Куку (а параллели нынешнего офиса и тогдашней канцелярии невероятно отчетливые), то жизнь его каким-то образом меняется. Это словами не выразить, он может сказать что-то типа «ну вот, блин». Но что-то меняется. И когда тебе хочется взять топор и разнести в пух и прах школу или офис, ты входишь в мир «Преступления и наказания» – не в мир школьной тягомотины, а в реальный мир (кажется, синдромом Стендаля называется «полный уход в картину»). Ты бродишь по этому совершенно реальному миру и ищешь выход. Наша серия, «[Живая] классика», она вот как раз для этого.

С Владимиром Иткиным беседовал Владимир Иткин