Страшное время: в крематории Новосибирска образовались очереди из гробов и умерших — репортаж

Город словно живет двойной жизнью. С одной стороны, почти никто не соблюдает на улицах масочный режим, многие с легкой душой приходят с симптомами ОРВИ на работу, а в разговорах со знакомыми до хрипоты спорят о пользе и вреде вакцинации от коронавируса. С другой стороны, ковидные госпитали работают на износ: мест для заболевших не хватает, всё чаще под аппаратами ИВЛ оказываются молодые люди, смертность бьет рекорды, а в городе даже образовались очереди на кремацию. Что происходит на самом деле и что нас ждет дальше? Публикуем репортаж из крематория, чьи коридоры и помещения заставлены страшными гробами, обернутыми пленкой. Во многих из них лежат чьи-то близкие, проигравшие войну с коронавирусной инфекцией.

В новосибирском крематории две печи, общая мощность которых — 30 кремаций в день, иногда 40. К осени здесь готовы делать до 60 кремаций ежесуточно. Этим занимаются четыре сотрудника — оператор печи и ответственные за урны. Они работают практически беспрерывно часов 20, после чего их сменяет следующая бригада.

Сейчас очередь на кремацию в среднем растягивается на три-четыре дня, а иногда и на семь-десять. Это, по словам директора крематория Бориса Якушина, происходит из-за комплекса причин: во-первых, количество умерших гораздо больше, чем обычно бывает в июле; во-вторых, кто-то из сотрудников в отпуске, а кто-то заболел. Третья причина заключается в том, что этот крематорий принимает умерших не только из Новосибирска, но и из Томска, Иркутска, Казахстана, Красноярска. Правда, теперь тут приняли решение отказывать красноярцам, чтобы снизить нагрузку.

— Для нас это нонсенс. Крематорий работает уже 18 лет — такого в июле не было никогда. Мы технически готовимся к ноябрю, а сейчас мы не ожидали такого, — признается Борис Якушин.

Урны выдают сейчас не на следующий день, как было раньше, а на 3–5-й день. Сроки растянули, чтобы не было ситуаций, когда один человек получает на следующий день, а другой — гораздо позже. Урны ставятся и достаются в определенном порядке, который нельзя нарушать.

Решить проблему с очередями из-за высокой смертности сибиряков пока сложно:

— Одна печь стоит от 25 миллионов рублей, а с отправкой, установкой выходит 40 миллионов. Почему нельзя купить или отремонтировать печь? Всё очень просто: у нас нет денег. Многие думают, что крематорий и все похоронные организации сейчас очень много зарабатывают. Возможно, так и есть, не буду скрывать. Но лично нас финансовое благополучие никак не коснулось: очень сильно подкосил штраф в 20 миллионов. Обвинять кого-то бессмысленно, но причинно-следственная связь просматривается. Есть обида на этот штраф, потому что судов не было, — объясняет директор крематория.

Борис Якушин признается, что они уже были на пике рабочих мощностей из-за высокой нагрузки на крематорий: поступало более 100 умерших в день, а они могут максимально принять 250, но при условии, что гробы будут лежать фактически друг на друге. Если ситуация повторится и умерших будет более 200 каждые сутки, то они повезут тела за свой счет в барнаульский крематорий. Впрочем, и там может наступить пик.

— На ситуацию в Санкт-Петербурге многие отреагировали негативно: «Как некрасиво, что они так хранят тела в четыре яруса в каком-то там коридоре!» Но это единственное в городе оборудованное помещение, которое может принять такое количество тел. То есть ни один морг не может такого сделать. Нет отдельных трупохранилищ: их никто не строит, и в обычное время, не в пандемию, это нерезонно. Поэтому я не разделяю возмущений и шуток на эту тему, потому что по-другому никак. Вы видели у нас 60 тел, которые уже занимают большую часть пространства, а если 300–500 тел будет, то никакие стеллажи не выдержат, — поясняет Борис Якушин.

В помещении, где хранятся тела, стоит едкий трупный запах. С ним пытаются бороться. Для этого есть специальный прибор, похожий на дым-машину. Он распыляет ионы серебра, которые попадают на источник запаха и в какой-то степени блокируют его. Для того чтобы совсем избавиться от запаха, нужно освободить помещение и сделать полную дезинфекцию. Это станет возможно, когда нагрузка спадет. Борис Якушин объясняет, что дело не в том, что эти гробы долго лежат здесь. Помещение может пропитаться неприятным специфическим запахом даже от одного или двух гробов. В среднем гробы здесь лежат три-пять дней (но до этого они какое-то время могут лежать в морге, поэтому с момента смерти до кремации проходит много дней).

Обработку формалином сейчас не используют, потому что это опасно для сотрудников.

Если гроб завернут в пленку, то это еще не означает, что человек умер от коронавируса. По крайней мере, так утверждает Борис Якушин. По его словам, это делается, чтобы они не потекли (ранее похоронные агенты рассказывали НГС, что именно умершие от коронавируса лежат в гробах, завернутых в пленку, поэтому если придерживаться их версии, то в помещении таких гробов очень много).

— Если тело находится у нас несколько дней, то лучше обернуть гроб пленкой, потому что человек всё равно начинает разлагаться. Мы так делаем, чтобы не допустить критической ситуации. Иначе могут быть кровоподтеки на полу, опарыши. Летом сложнее хранить тела в нужной температуре. Зимой с этим проще: мы отключаем отопление в зале и там поддерживается температура 7–10 градусов.

Сейчас считается, что если после вскрытия прошло время, то необязательно хоронить только в закрытых гробах:

— Я считаю, что все рекомендации должны быть для живых людей. Они представляют опасность, особенно если человек не помыл руки, не принял другие меры. Конечно, если мы контактируем с мертвым телом, то должна быть дезинфекция, но скафандров уже не нужно. Патологоанатомам нужно быть осторожными. Хотя в начале пандемии мы ходили в специальных защитных костюмах, заносили тела с отдельного входа. В мертвом теле вирус уже через какое-то время не живет. Если мы стоим рядом и не прикасаемся, то нет уже риска.

Борис Якушин замечает, что первыми на черный дым от кремации умерших от коронавирусной инфекции обратили внимание коллеги из Нижнего Новгорода. В новосибирском крематории это тоже заметили. Борис Якушин говорит, что они будут наблюдать за этим до осени и потом смогут сделать какие-то выводы. Пока он предполагает, что это из-за интоксикации организма лекарственными препаратами.

Ранее мы рассказывали, как родственники умерших и ритуальные агенты ждут справки о смерти у моргов ковидных больниц. Почитайте этот репортаж.