«Нобелевская премия» по энергетике

Главный научный сотрудник Института теплофизики СО РАН академик Владимир Накоряков стал лауреатом премии «Глобальная энергия», которую неофициально называют «Энергетическим Нобелем». Советник РАН, лауреат Государственных премий СССР и РСФР, побывавший директором Института теплофизики и ректором НГУ, встретился с корреспондентом НГС.НОВОСТИ, для того чтобы поговорить не только о научных разработках, но и о положении российской науки и промышленности, а также о новосибирском технопарке.

Справка. Академик В.Е. Накоряков совместно с академиками Я.Б. Зельдовичем и С.С. Кутателадзе является автором открытия «Явление образования ударных волн разрежения». В.Е. Накоряковым заложены основы теории абсорбционных тепловых насосов, разработан ряд направлений экологически чистой энергетики и энергосберегающих технологий. Премию, которая в этом году составляет больше миллиона долларов, новосибирский ученый разделил со своим английским коллегой Джеффри Хьюитом – за фундаментальные разработки в области теплофизики по теме «Физико-технические основы теплоэнергетических технологий», а также с исландцем Зигфуссоном Торнштейном, награжденным за исследования в практическом применении водородной энергетики в Исландии.

В чем суть ваших работ, отмеченных премией «Глобальная энергия»?

Великий человек Капица Петр Леонидович, открывший явление сверхтеплопроводности, во время войны отказался работать на атомную бомбу и был под домашним арестом. Однажды он смотрел в окно, шел дождь, на стекле висела водяная пленочка, по ней бежали волны. Он написал уравнение для этих волн, и ссылок в литературе сейчас на это открытие Капицы не меньше, чем ссылок на его Нобелевские работы о сверхтеплопроводности, потому что оказалось, что эти волны намного усиливают процесс передачи тепла; они играют колоссальную роль в ядерных реакторах.

Значительная доля моей премии обусловлена моей работой по этим пленкам – моей и Джеффри Хьюита, который работал в ядерном центре в Англии. Я показал, что волны не капиллярные, как думал Капица, а кинематические. Джеффри Хьюит ближе по возрасту к моему учителю Самсону Семеновичу Кутателадзе, а работали мы примерно в одно время: – Хьюит – в Англии, а мы – здесь. Так что ключевые слова работы такие: волны, турбулентность, двухфазные потоки. Уравнение турбулентности – это, наверное, самая тяжелая в математике вещь. Еще одно, за что, наверное, отчасти я получил эту премию – мои работы по акустике в неоднородной среде.

Еще вы, наверное, знакомы с понятиями хаоса и детерминированности. В последние 15 лет пришли к тому, что хаос – это необходимая часть существования. Если не будет хаоса, то не будет и порядка. А я уже 20 лет занимаюсь этим применительно к процессам математической экономики, и мне удалось показать – это опубликовано в журнале «Математическая экономика», – что государства типа коммунистического, сверхпланового народного хозяйства не могут существовать, обязательно появится хаос. Так вот не меньшую радость, чем эта премия, мне доставила рецензия на мою последнюю статью по экономике.

Получение премии откроет вам какие-то новые двери, возможности получения финансирования для своих разработок?

Если и поможет с финансированием, то в зарубежных контрактах, хотя мое имя мне и так сейчас помогает. Что же касается нашей промышленности... Почему я если и не противник технопарка, то скептик в значительной мере, потому что наша промышленность – к примеру, моя отрасль, энергетика – находится на уровне 35-го года. Поэтому призывать всех сейчас, чтобы кто-то мне дал деньги на машину будущего через 20 лет – никто не даст. Это первая причина. Хотя, может быть, здесь я и не прав. Сильные сдвиги наметились, например, в сельском хозяйстве, где фермеры в состоянии давать заказы на молокоохладители, и один из них – Фрол Васильевич Якимов из села Бурмистрово – стал по существу нашим партнером по разработкам этого изделия. Помогает нам в этом департамент сельского хозяйства Новосибирской области.

Вторая причина: за рубежом тот, кто руководит компанией, владеет лишь малой частью акций, это профессионал, как правило, инженер, при этом сотни богатых людей вложили деньги в акции этой фирмы. А у нас владеют компанией один-два человека, их задача – увеличить свой доход, потом продать и «смыться». Ну и зачем такому человеку заказывать мне новую машину? Тем более путь от этой машины до ее реализации большой – я ж его прошел в «Хьюлитт-Паккард», «АйрПродактс» и «Дженерал Моторс».

Наша промышленность не готова к восприятию нового.

И технопарк эту проблему не поможет решить?

Нет, ну технопарк может что-то предложить. Но нужно, чтобы кто-то взял!

А брать некому?

А брать некому – это люди случайные, и их большинство.

В последнее время при беседе с учеными создается ощущение, что от разговоров о государственной помощи они потихоньку переходят к принципу «лишь бы не мешали». В год празднования 50-летия СО РАН вы как считаете – сибирским ученым сейчас нужно помогать или просто не мешать?

Ни в одной стране мира наука не обходится без помощи государства. Я хорошо знаю университет Рочестера, который готовит кадры для «Дженерал Моторс» – это очень сильный университет: 5 тысяч студентов, бюджет 2,5 миллиарда долларов. У университета 4 источника финансирования: попечители, «Дженерал Моторс», собственно наука, которая в значительной мере себя окупает, и четвертый – государство, которое вкладывает где-то полмиллиарда долларов. А если речь идет о национальных лабораториях, к примеру, об Окриджской национальной лаборатории, то туда они вкладывают миллиарды долларов. Возьмите знаменитый Массачусетский технологический институт (17 нобелевских лауреатов) – им государство оказывает поддержку на треть.

И кстати, доля платных студентов в университетах очень низкая – за них либо округ платит, либо университет дает ссуду, а он по окончании, уже работая, эту ссуду выплачивает. Это ведь только русские приезжают, выкладывают сразу 50 тысяч долларов и учатся, американцы так не делают.

Поэтому государственная помощь есть везде, даже в Америке – самой негосударственной стране мира. Фундаментальная наука, я в этом глубоко убежден, не обойдется без помощи государства. Пусть я сам себя кормлю – и статьи пишу, и сам зарабатываю деньги. Но это не каждому дано. Вот у меня инженерное образование и есть предпринимательской инстинкт, а у многих, в том числе у моих учеников, его нет, и они беззащитны.

Раз вы заговорили об университетах, не могу обойтись без просьбы дать ваш прогноз на развитие событий в НГУ.

Это настолько деликатный вопрос, что я не буду на него отвечать. Могу сказать только, что два срока – это много, за это время человек теряет себя, становится непогрешимым. Это закон, логика жизни, отчасти поэтому я сам ушел с поста директора Института теплофизики.

И напоследок не могу не поинтересоваться вашим мнением о реформе Академии наук.

Реформы Академии наук в том виде, как они проводятся, не помогут. Ведь в чем беда Академии наук? Это сложившаяся бюрократическая иерархия, поступление денег распределяют члены президиума, и в первую очередь потоки уходят в курируемые ими направления, и с этим ничего не поделаешь.

И вторая беда – это возраст. Мы приехали в Сибирское отделение молодыми, и вот я сейчас уже не могу работать, как раньше работал – по 14 часов, могу только советовать ребятам. И не всегда есть контакт пожилого человека со студентом, у них и отношение к жизни разное. Руководить человек пожилой тоже не должен, я ушел в 60 лет – был ректором университета, директором института… Но и проблему пенсионеров тоже надо так решить, чтобы они могли уйти достойно.

Надежда Ляпунова