«Не знаю, что у вас случилось. Но возьмите»: грустная журналистка НГС вышла попрошайничать в Новосибирске

Корреспондент НГС Анастасия Бичакова дважды решилась на эксперимент — весной 2021 года она просила милостыню у прохожих в центре Барнаула, а этим летом встала на паперть в Новосибирске. Журналист сравнила свои эмоции от попрошайничества в двух городах и столкнулась с недоумением некоторых прохожих. Подробнее — в репортаже от первого лица.

В этот раз я почти не готовилась к тому, чтобы притворяться попрошайкой, — отказалась от грима, нарисованных синяков под глазами и наигранных слез. Кроме того, пришлось обойтись без старой, поношенной одежды. Причина банальная: она осталась дома, в Барнауле. А я переехала в Новосибирск работать лишь месяц назад.

Я нарядилась в вывернутую наизнанку футболку (чтобы на ней не было видно рисунка), шорты-велосипедки, а еще — резиновые тапки с дырочками. Не стала даже прятать маникюр, так как у меня нет перчаток.

Собрала грязные волосы в хвост, и вуаля — к паперти готова. Да, волосы пришлось не мыть несколько дней.

Мне было интересно, как люди отреагируют на молодую, аккуратно одетую девушку… Которая беспардонно выпрашивает у них деньги.

В одном из материалов НГС я уже рассказывала, что живу в Новосибирске недавно и пока знаю только пять его достопримечательностей. С детства главной из них для меня была ИКЕА, которая перестала работать, а остальные — НОВАТ на площади Ленина, Центральный рынок, набережная и железнодорожный вокзал.

На этом познания заканчиваются. Но где же в городе «точка» попрошаек?

Мой коллега-журналист уверенно заявил, что их «много у Вознесенского собора» на улице Советской, 91. И, судя по всему, он не обманул — в интернете на одном из сайтов отзывов этот храм называют «Меккой попрошаек» (имеется в виду пристанищем. — Прим. ред.)

— Но там ты вряд ли сможешь просить милостыню. Конкуренция большая, — подчеркнул коллега.

Вариант с собором «отпал», и было решено идти к Облпотребсоюзу на Красном проспекте. Центр, поблизости метро, кафе и рестораны — в общем, людей здесь много.

— Выбирай, где «приземлишься»! — сказал мне фотограф, притаившийся с камерой за рекламным щитом.

Я кивнула и сразу же поплелась вдоль здания, крепко сжимая стакан для подаяний в кулаках.

Да-да, именно в кулаках — чтобы яркие ногти не было видно.

Нахмуренная, села под окном, у стены дома. Подогнула под себя ноги, спрятала под футболкой выпиравшие зеленые тапки, а на тротуар поставила тару для денег.

Жарко, припекает солнце. Наблюдаю за прохожими, снующими туда-сюда. Одни не обращают на меня внимания, а другие, наоборот, пристально разглядывают.

Особый интерес «тетя со стаканом» вызвала у малышей. Две девочки лет трех-четырех, шедшие с мамами, оборачивались на меня несколько раз. Слегка приоткрыв рот, они смотрели мне в глаза, удивленно моргали и что-то спрашивали у старших.

Мужчина лет 55, заходивший в кафе, тоже вопросительно оглядел меня, приподнял бровь и неодобрительно ухмыльнулся. Вот о чем я подумала в этот момент:

— Сегодня незнакомцы недоумевают от того, что такая юная девчонка бездельничает и клянчит. Но кто ж знает, что мне завтра в шесть утра вставать на работу? Н-да.

Между тем моя «копилка» по-прежнему пуста. Но, уверена, это временно.

И я не ошиблась. Примерно через пять минут после начала эксперимента к Облпотребсоюзу подъехал мужчина на велосипеде. Боковым зрением я заметила, что он в очках, шлеме, розовой футболке и с рюкзаком… Приняла его за доставщика еды, поэтому не обращала внимания. Мол, человек занят работой и ему уж точно не до меня.

Но всё оказалось по-другому. Внезапно незнакомец протянул 200 рублей купюрами. Улыбнулся, не сказал ни слова, сел на велосипед и уехал…

Меня же как будто подменили.

Вместо совести взыграла смелость, и я начала просить о помощи. Сначала тихо и стесняясь, а потом громко и бойко умоляла:

— Лю-ю-юди добрые, подайте копеечку!!!

В ответ на мое театральное представление мальчик лет 12, направлявшийся в сторону улицы Орджоникидзе, закинул в стакан 50 рублей. Я начала сравнивать — в его возрасте прошла бы мимо и никому не помогала. Не стала бы разбираться в том, что случилось у просящего… Хотя и сейчас, в 24 года, не всегда даю милостыню, пугаюсь и сомневаюсь.

Следом за мальчиком подошла женщина. Она присела передо мной на корточки, дала бутылку воды и деньги.

Абсурд, но купюры я взяла у нее кулаками. Было стыдно.

— Не знаю, что у вас случилось. Но вот, возьмите, — обратилась женщина, положив руку на сердце.

Дальше были двое мужчин. Один похлопал по плечам другого, шепотом обратился одновременно ко мне и к нему:

— Дай мелочь… Девушка, у вас что-то случилось?

— Всё в порядке. Это журналистский эксперимент, — застенчиво ответила я.

То же самое я сказала еще одной девушке, которая подошла ко мне, беседуя по телефону.

— У тебя что-то случилось? — громко поинтересовалась прохожая, оторвавшись от разговора?

— Нет, — опешила и коротко ответила я.

Врать у меня не получается. Да, я прошу милостыню и руки сжаты в кулаки. Но говорить что-то вроде «дом сгорел, родные болеют, есть нечего» — не готова. Сразу ком в горле.

Я устала сидеть на месте и начала попрошайничать, курсируя по улицам.

— Помогите, кто чем может, подайте копеечку! — неустанно повторяла я, словно шарманщик, и подходила ко многим людям довольно близко. Но не вплотную — между мной и каждым из них оставалось расстояние примерно в метр.

Дотронуться до прохожих или протянуть стакан поближе к ним я не могла. И дело снова в маникюре.

Но это не помешало некоторым новосибирцам пугаться и даже одергивать от меня детей.

Откликнулась на мои просьбы лишь пенсионерка-«божий одуванчик». Увидев меня, она сказала:

— Милая, у меня налички нет — только карта.

Увы, стоя я не заработала ни копейки, а сидя — 757 рублей, и это примерно за час. Разница ощутимая.

Итак, теперь история о том, как меня занесло на паперть в Барнауле. Об этом я рассказывала на Altapress.ru в 2021 году.

Действительно ли милостыня может быть стабильным заработком, мы решили проверить в начале апреля. Я надела старый пуховик, которым потерлась о грязную машину, валенки и вывернутые наизнанку перчатки. Для пущей правдоподобности не мыла голову пару дней и нарисовала тенями синяки под глазами. Встала на колени у Центрального универмага (ЦУМа) и изобразила на лице печаль.

Изначально планировалось, что я буду обманывать прохожих, мол, «кушать не на что, младший братик болеет, помогите». Но поддерживать эту легенду в Барнауле у меня не получилось так же, как и в Новосибирске. Два года назад мне тоже было настолько стыдно, что я сразу признавалась прохожим — это журналистский эксперимент. Некий мужчина на это ответил:

— Я бы хотел поверить, но не верю.

Он осуждающе посмотрел на меня, «такую молодую», но в деньгах не отказал. Дал мелочь.

Еще один прохожий подарил мне банку меда и попросил не сидеть на холодном асфальте:

— Вам ведь рожать!

Сидеть на тротуаре, и правда, было холодно. Эксперимент длился час, за это время я «заработала» около 250 рублей.

Мне было одинаково стыдно и в Барнауле, и в Новосибирске. Стоя на паперти, я поняла, что лучше буду работать в офисе за небольшие деньги, чем стану «свободным бродягой». Мне тяжело кого-либо обманывать и хочется быть уверенной, что зарабатываю деньги честным трудом.

Но, как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся — есть люди, которые действительно просят милостыню из нужды и не могут иначе.

Оба эксперимента прошли удачно. Ни в одном из двух городов люди, которые «крышуют» бездомных — если такие вообще есть — не объявились. И никто не пытался прогнать меня с насиженного места.

Оба раза находились и те, кто недоумевал от того, что я попрошайничаю, и те, кто старался помочь деньгами или едой.

В целом, по моим наблюдениям, «механизмы» попрошайничества в Барнауле и Новосибирске мало отличаются. А исход эксперимента, как оказалось, не зависит от того, какие у тебя одежда и макияж.

Собранную в Барнауле милостыню я отдала бездомным. В Новосибирске тоже не оставила деньги себе — разжала кулаки и передала их попрошайкам у Вознесенского собора.

В октябре 2022 года НГС рассказывал историю самого порядочного попрошайки, который жил в шалаше, а теперь снимает однушку.