Новосибирский татуировщик бесплатно делает брови выздоравливающим от рака — фото до его ювелирной работы и после

Сергей Хребтов — мастер перманентного макияжа тату-салона ЕБШ. Его работа оценивается от 5 тысяч рублей до 250 евро, но ряду клиентов он совершенно бесплатно «рисует» новые брови — тем, кто свои собственные потерял в борьбе за жизнь с раком. Онковыздоравливающие, или онкопозитивная группировка, как шутя они называют себя сами, — лучшие клиенты мастера. Корреспондент НГС поговорила с ним, владельцем студии и одной из его первых клиенток и узнала почему.

Сергей Хребтов особой волосковой технике, которая используется в перманентном макияже бровей, обучался в Санкт-Петербурге — там он жил полгода. Самая первая работа заняла у него восемь часов — сейчас, конечно, времени требуется гораздо меньше. Новые брови, напоминающие благодаря технике кукольные, его клиенты сегодня получают всего за два часа, включая время на обсуждение всех деталей эскиза и жизненных проблем.

По словам Сергея, работать с людьми с алопецией проще: эскиз можно нарисовать сразу на коже, потому что волосков нет — нечему мешать. После процедуры Сергей при необходимости делает клиентам коррекцию. Цена перманентного макияжа при этом зависит от платежеспособности клиентов в определенном городе и может варьировать от 5 тысяч рублей до 250 евро. Для людей, потерявших брови из-за рака, Сергей делает новые бесплатно.

По словам владельца тату-салона «ЕБШ» Кирилла Василюка, работа с людьми в бьюти-сфере бывает непростой: то настроение, с которым они приходят, обычно остается с сотрудниками салона. Делать перманент для людей с алопецией в «ЕБШ» начали, чтобы это сбалансировать, чтобы люди точно были счастливы. В планах у Сергея и Кирилла — поехать на чемпионат мира по перманентному макияжу и забрать первое место.

Онкопозитивная группировка

В 2015 году у Юлии Чёрной диагностировали гигантоклеточную опухоль. Юлия с болезнью справилась и сейчас много путешествует и помогает другим пациентам с онкологическими заболеваниями. А еще более пяти лет назад она основала специальный клуб поддержки — «Хорошие люди Сибири».

— Мы себя называем онковыздоравливающими, потому что мы раком не болеем — мы выздоравливаем от него. Все наши чаты называются «ОПГ»: онкопозитивная группировка, — улыбается Юлия.

Год назад Юле позвонил Кирилл Василюк и поделился своей идеей помогать онкопациентам, делать их красивыми и поднимать им настроение:

— У человека, которому и так в жизни тяжело, появляется такая сиюминутная радость, очень дорогого стоит вызывать у него такую реакцию. Это очень подзаряжает батарейки! Работа с людьми в бьюти-услугах бывает тяжеловатой: то настроение, с которым приходят люди, обычно остается здесь, на нас. Для того чтобы это всё балансировать, чтобы люди были точно счастливы, [мы и занимаемся этим], — объясняет владелец тату-салона.

Юлия призналась, что сперва подумала о другом: многие девушки и женщины в тату-салонах формируют новый сосок после мастэктомии — удаления молочной железы. Но оказалось, что речь совсем о другом. К тому моменту у Юлии уже отросли свои красивые волосы, но брови после курса химиотерапии росли как попало, поэтому она стала первой ласточкой с алопецией в руках Сергея. Сегодня уже примерно у десяти девчонок те самые кукольные бровки.

Пока у Сергея на кушетке были только онковыздоравливающие девушки:

— Мужчины не любят афишировать свою болезнь. Они вообще считают, что они не болеют, поэтому в таких вещах не участвуют. Чаще их здоровьем занимаются женщины, — объясняет Юля.

Если перманентный макияж выполнен профессионально и в необходимых санитарно-гигиенических условиях, вызвать аллергию он не может, уверяет Сергей.

— Татуировка вызывать аллергию не может, а вот Новосибирск — может, — шутит мастер. — У меня, например, аллергия от Новосибирска: когда я прилетаю из Москвы, ползаю, как гусеница, в соплях, с пузырями на глазах, потому что это токсичное место.

Но онкопациентам предварительно всё-таки нужно посоветоваться со своим доктором и принять решение вместе с мастером по перманентному макияжу.

— Во время химиотерапии происходит снижение лейкоцитов, падение гемоглобина, плохо свертывается кровь, уменьшается количество тромбоцитов, — предупреждает Юля. — Если онколог дает разрешение, можно делать.

Ювелирная работа

Привычно в бьюти-сфере видеть мастера-женщину, но Сергей уже давно работает в области услуг красоты, а технологиями перманентного макияжа увлекается последние восемь лет. По его словам, примерно половина его клиенток радуется тому, что мастер — мужчина.

Его работа — ювелирная: толщина человеческой кожи — примерно 150–200 микрон, и если мастер тату-машинкой пробьет линию глубже, то она расплывется.

— Старые расплывшиеся татуировки так плохо и выглядят, потому что пробиты в гиподерму, — объяснил Сергей. — Люди многие не понимают, как устроена кожа, а я любил очень учебник по гистологии.

Принято различать понятия «татуаж», «перманентный макияж» и «тату». Но Сергей Хребтов говорит, что отличаются они преимущественно «глубиной человеческой глупости».

— На английском это слово tattoo, на французском — tatouage, а на русском как угодно может быть, кроме слова «портак». Есть игла, краска и кожа. Ты с помощью иглы вводишь краску в кожу — всё! Хоть как ты это называй, это татуха! Перманентный макияж — это самая примитивная разновидность татуировки, — считает мастер.

Но все-таки цена ошибки у мастера перманентного макияжа и тату-мастера разная. Тату-мастер может в любой момент исправить свою работу, если он промахнулся и не попал в линию эскиза, а у мастера перманентного макияжа есть только один шанс сделать тот самый волосок на брови. «Точность требуется!» — говорит Сергей.

1. В Новосибирске открыли первую инклюзивную кофейню — здесь работают особенные люди и подают редкий чай.

2. Даша, у которой «Есть дело». Как девушка меняет жизнь самых бедных людей в Новосибирске, собирая ненужные вещи.

3. Бывший разведчик, певица и экскурсовод — они приходят поесть и почувствовать уважение. Репортаж из «ДоброДомика», куда приходят пообедать старики с крошечной пенсией.