«Если надо, я и сам под КАМАЗ лягу»: как новосибирцы борются против создания мусорного полигона в двух шагах от домов

В четверг, 20 октября 2022 года, в Верх-Тулинском ДК прошли публичные обсуждения грядущего строительства экотехнопарка и полигона захоронения непереработанных отходов при нем. Администрация сельсовета и областные чиновники заявляют, что это пойдет селянам на пользу: на предприятии будут образованы 400 рабочих мест, а вреда экологии не будет благодаря инновационным технологиям, и апеллируют к опыту подмосковных мусороперерабатывающих комплексов. Обычные верх-тулинцы, в свою очередь, твердо уверены, что в ближайшее время им стоит ждать экологической катастрофы, бурного роста заболеваемости онкологией и невозможности переехать подальше от свалки из-за того, что их жилье обесценится. Почему селяне убеждены, что полигон будет опасен не только Верх-Тулинскому сельсовету, но и Новосибирску, где они сами хотят видеть мусороперерабатывающий завод, и почему стороны вряд ли придут к консенсусу (по крайней мере, сейчас) — в репортаже НГС.

Встреча верх-тулинцев с областными чиновниками назначена на 7 вечера, но уже за час до начала обсуждений в холле местного ДК не протолкнуться. Тридцати-сорокалетних и пенсионеров — примерно поровну, некоторые пришли с детьми. Хватает людей и в актовом зале.

На верхнем ряду, под самым окошком звукорежиссера молодые женщины развешивают на стене нарисованные от руки плакаты: неровные разноцветные буквы, рыдающий младенец — словно с картинки из детского сада или поликлиники — и неизменное «Руки прочь».

Ольга Давыдова — так зовут одну из девушек — не коренная верх-тулинка. Несколько лет назад она с семьей переехала в село из казахстанского Усть-Каменогорска:

— Нурсултан Назарбаев отдал наш город под захоронение урановых отходов. Мы уехали в чистую среду, — она иронически поджимает губы, — купили участок, дом, у брата трое детей… А сейчас, получается, что уехали из зоны бедствия в зону бедствия.

Так же, как Ольга, думает не только подавляющее большинство ее односельчан, но и жители соседних населенных пунктов. Пожилые супруги Людмила Ивановна и Вячеслав Васильевич на встречу с представителями власти приехали из расположенного в паре километров отсюда поселка Крупской.

— Я ходила подписи собирать по Крупскому, и все были против [полигона], — с гордостью за соседей заявляет женщина. — Обошла 150 человек, только трое воздержались, а остальные против.

Все, как один, жители сельсовета уверяют: до 18 августа 2022 года они и не слышали, что категория земли через дорогу от их деревни изменилась, и скоро здесь появится огромный мусороперерабатывающий комплекс и бескрайний полигон для захоронения тех отходов, которые нельзя использовать повторно. Когда узнали — почувствовали себя обманутыми и преданными.

Поначалу активисты возлагали надежды на местных депутатов и главу администрации сельсовета, но после поняли, что плюсы масштабной стройки в их глазах явно перевешивают минусы. В списке претензий — и митинг, согласованный не на площади у ДК, а на пустыре на окраине села, и якобы уничтоженные одним из депутатов листы с подписями против строительства полигона, который пугает не только местных жителей, но и многих новосибирцев.

— Я считаю, что на этом полигоне, помимо твердых бытовых отходов, будут закапываться и отходы промышленного производства — тару из-под серной, соляной и ортофосфорной кислот, растворителей — ацетона, ацетилацетата, ксилола, — веско заявляет член инициативной группы «Поможем реке Издревая», помощник депутата Заксобрания НСО Вадима Агеенко Константин Емельянов.

Он приехал на обсуждение из Новосибирска, не побоявшись пробок. По специальности — специалист по экологической безопасности при работах по обращению с опасными отходами, и названия токсичных веществ, которые могут отравить здешнюю землю, произносит уверенно, лишь один раз заглянув в шпаргалку — сверить цифры:

— У нас, к сожалению, по различным данным, не принимаются на утилизацию от 25% до 40% поступающих в Новосибирск люминесцентных ртутных ламп. Вот это всё будет на этом полигоне, а ведь здесь рядом находится линза, запас пресной, чистой воды на случай чрезвычайной ситуации. Ее ни в коем случае нельзя загаживать: если туда попадут все эти вредные вещества, результат будет, мягко говоря, печальным. Всё уйдет в грунтовые воды, в Тулу — и далее в Обь.

Впрочем, похоже, перечислить химию, которая попадет с полигона хранения так называемым «хвостом» — непереработанных отходов, — здесь уже может каждый житель села. Большинство из них готовы на самые решительные меры, чтобы избавиться от тени будущей свалки, нависшей над Верх-Тулой.

— Я нашим девчонкам (активисткам. — Прим. ред.) хочу отдать должное: они до конца пойдут, будут ложиться под мусоровозы, но не допустят вот этого, — совершенно серьезно заявляет еще один местный житель Виталий Гришин. А потом с добродушной усмешкой обещает, — если надо, я и сам пойду, под КАМАЗ лягу. Я большой, во мне 100 килограммов, как раз машина не проедет.

Впрочем, утверждать, что Верх-Тула населена исключительно противниками создания экотехнопарка и полигона, было бы преувеличением. В первых рядах, ближе к сцене сидит небольшая группа сторонников этой идеи.

— Бюджетники, — чуть презрительно объясняют активисты.

Впрочем, аргументы этой стороны тоже звучат логично.

— Давно уже мусор перерабатывают, и ничего такого страшного не происходит, — спокойно объясняет учительница начальных классов Елена Гужвина. — Мне удалось побывать в Германии, и видела, как они сортируют мусор, как у них всё это слаженно происходит. Еще и какой-то процент от налогов пойдет в наше село, это же развитие.

Слово «развитие» звучит в ДК едва ли не чаще, чем слово «мусор», причем в одном и том же контексте. Складывается впечатление, что в местном новоязе, который верх-тулинцы частично переняли от чиновников, эти слова — синонимы.

К тому моменту, когда публичные обсуждения (не слушания: цель встречи изначально была заявлена как открытый разговор между властью и жителями сельсовета) наконец начинаются, обстановка уже достаточно сильно накалена. Выступать перед настолько враждебно настроенной аудиторией физически тяжело.

К тому же сразу становится понятно: цели у собравшихся слишком разные. Чиновники из Новосибирска приехали отвечать на вопросы о том, как будет устроен мусороперерабатывающий комплекс, когда его (непременно!) построят. Жители села собрались в ДК, чтобы высказать представителям власти, что они против таких резких изменений, а отношение к себе со стороны властей считают откровенно скотским.

От правительства Новосибирской области в обсуждении участвуют начальник отдела экологической экспертизы Николай Нечитайло и начальник отдела комфортной городской среды МинЖКХ Мария Шичкина (они читают доклады), ведет и пытается модерировать встречу начальник управления архитектуры и градостроительства Константин Ходов.

Вместе с ними за столом напротив жителей сельсовета — его глава Майя Соболёк. И к ней у верх-тулинцев как бы не больше претензий, чем ко всему большому начальству из области разом.

— Уважаемая Майя Ивановна, ответьте вы на вопрос, — кричит женщина из зала. — Какая заинтересованность в том, чтобы строить полигон так близко к Верх-Туле? А то мы за полигон, но не близко к поселку!

— Давайте углубимся в историю…

— Не надо в историю!!!

— А я хочу углубиться в историю! Вы помните наш ремзавод? Я помню. За ним образовалась вот та свалка, на которую сейчас не возят [мусор], и я помню, что там захоронено на этой территории. Мы что, имеем экологически чистую зону там, где собираются строить комплекс, цивилизованный завод?

— Вы слышите, что говорите? Не было чисто, так давайте загадим еще хуже?!

— Вы туда все до сих пор сами мусор вывозите! — заводится глава. — Мы с вами засоряем леса, мы с вами загаживаем наши реки… А теперь мы хотим построить цивилизованный объект…

— Да мы не против! — кричат из зала. — Мы против полигона!!!

Вычленить, кто именно это говорит, невозможно. Отдельные голоса сливаются в хор, который звучит намного громче, чем одинокая докладчица, пусть и вооруженная микрофоном.

— Вы не ответили на вопрос. Почему так близко к поселку и какая ваша заинтересованность?!

— Во-первых, это не я собираюсь строить, а во-вторых…. Я живу в Верх-Туле, у меня дом в Верх-Туле, я никуда не собираюсь переезжать! — всё повышает голос Майя Соболёк. — И я собираюсь контролировать полностью весь процесс. Чтобы мои дети, ваши дети и мои внуки не получили никакой экологической катастрофы...

— Майя Иванна, сколько ты взяла?! — кричит мужчина из зала, явно имея в виду гипотетический размер взятки за согласие на строительство мусороперерабатывающего завода.

На следующее утро мы вновь едем в Верх-Тулу. Один из местных активистов Виталий Гуненко показывает, где планируют расположить полигон, появления которого так боятся его односельчане.

— Он очень близко к нашему селу будет находиться, по плану всего лишь в 2 километрах, — объясняет Виталий, дом которого стоит едва ли не на окраине Верх-Тулы. — И сейчас рассматривают вопрос о переводе [из категории для сельскохозяйственного использования в промышленную] еще 21 гектара. Тогда он будет практически в двух шагах от деревни.

Там, где налево дорога поворачивает в Верх-Тулу, направо идет грунтовка к глиняному карьеру, бывшей свалке ремзавода и будущему гипотетическому полигону.

Экологически чистой эту землю не назовешь и сейчас: периодически сквозь жухлый бурьян проглядывают груды вполне свежего мусора, у обочины грустно высится выгоревшая на солнце табличка, свидетельствующая о том, что свалка закрыта, и людям стоит поискать помойку в другом месте. Чуть дальше, в полях замерли ассенизаторские машины: они без всяких на то разрешений выливают сюда откачанное из деревенских выгребных ям.

Впрочем, уже в ближайшее время это положение дел может показаться селянам идеальным: по словам Виталия Гуненко, после того, как пройдут торги, у будущего концессионера будет 36 месяцев на то, чтобы построить мусороперерабатывающий комплекс и ввести его в эксплуатацию.

В проекте полигон для хранения «хвостов» действительно выглядит более чем привлекательно. Предполагается, что между землей и мусором будут проходить пять слоев изоляции, включающие не только песок, но и специальные геомембрану и геопленку, что начисто исключит возможность просачивания ядовитого фильтрата в почву.

На практике, как полагают верх-тулинцы, материалы вряд ли выдержат первую же холодную зиму, и жидкость начнет уходить в землю.

— Вот там, — показывает Виталий, — глиняный карьер, и он уже начал заполняться водой. Возможно, там есть и дождевая, но в первую очередь это похоже на грунтовые воды. Вот этот карьер, если создадут полигон, окажется на его территории.

Даже если продукты распада мусора и не дойдут до той самой линзы, которая находится в 6 километрах от будущей свалки (кстати, резервуаром на случай ЧС она сегодня уже не считается), в расположенные ближе к деревне грунтовые воды они легко попадут.

Значительная часть верх-тулинцев пользуется не водопроводом, а скважинами. На кадрах, сделанных с квадрокоптера, явно видно: для последствий осенних дождей воды в карьере многовато. Впрочем, может быть, это и совпадение.

В отличие от первой встречи в августе, когда верх-тулинцы были шокированы новостями и не знали, что и думать о своих мусорных перспективах, теперь у них есть альтернативная идея, где можно разместить полигон. Посидев над картой, они высчитали точку на территории соседнего Толмачевского сельсовета. Если разместить полигон там, расстояние до ближайших сёл, по словам Виталия, будет составлять по 5 километров. Областные чиновники даже пообещали рассмотреть это предложение, если его подадут по форме.

Но пока консенсус явно не достигнут: в качестве основного места на левом берегу Оби по-прежнему рассматривают окрестности Верх-Тулы. Могут ли местные жители что-либо противопоставить административному ресурсу — вопрос открытый.

В августе 2022-го жители Раздольного и Плотникова, где также планируют построить мусороперерабатывающий комплекс, вышли на пикет в центре Новосибирска. Они тоже опасаются, что новый полигон превратит их малую родину в зону экологического бедствия.