«Она вырастет и спросит меня, где я был»: колонка отца, который прошел тест ДНК, чтобы добиться общения с дочкой

Житель Новосибирской области Александр Б. уже год в суде пытается добиться признания своего отцовства. Его не пугает перспектива платить алименты — он и так ежемесячно переводит бывшей жене деньги на содержание дочери. Но видеться с малышкой ему не позволяют, а редких случайных встреч на улице, которые порой случаются, ему недостаточно. Далее — от первого лица.

Мы познакомились с Д. через общих знакомых. На тот момент у меня уже было два тяжелых брака за плечами, я не хотел ни с кем больше жить. Думал, буду один.

Как сейчас помню, был февраль, я работал вечером в гараже, когда мне позвонил друг и спросил, может ли он сейчас приехать ко мне со своей девушкой. Так вот, его девушка чуть позже привела с собой лучшую подругу. Она заходит, я гляжу на нее, она на меня — и тут я понял, что такое любовь с первого взгляда… Мы стали встречаться, гулять вместе вечерами.

В апреле я снял дачу, она стала приезжать ко мне туда. А в мае она попросила у меня на время машину. Я без задней мысли отдал ключи (я с самого первого дня ей говорил, что нет «моего» или «твоего», все «наше»), а вечером приезжаю — на даче у меня стоят ее вещи. Я опешил, а она мне потом призналась, что родительская опека ей уже просто поперек горла. Там такая семья непростая: ее мама — нотариус, а папа — бывший работник администрации.

Ровно через год мы поехали знакомиться с ними. Знакомство было, я прямо скажу, веселое. Заходим, садимся за стол, у меня спрашивают: «А сколько вы зарабатываете за день?» Этот вопрос мне потом задавался не раз. Я смекнул, что мне дают понять, что я их дочери неровня.

Мы прожили с ней три с половиной года. За это время я рассчитался за дом. В 2021 году у нас случилось ЧП с печным отоплением при морозах до -52, и она, будучи к тому моменту уже беременной, вернулась к родителям в райцентр, по нашему, между прочим, с ней обоюдному решению. Через три дня я нашел нам съемную квартиру с тем расчетом, чтобы с балкона было видно дом ее родителей. Она пришла посмотреть, ей не понравились обои, мы переклеили их вместе — она помогала мне, даже будучи с животом. Потом я для нее сделал ремонт в ванной комнате. Выкупил гараж, чтобы у меня было свое место для работы — опять же, с ее одобрения. То есть тогда у нас было всё еще относительно хорошо.

Но с тех пор, как она стала жить у родителей, она все больше от меня отдалялась. Например, сказала, что после родов хочет первое время остаться у них, потому что одной с ребенком тяжело. Я согласился, пошел на уступки.

Я очень ждал девочку, у меня от предыдущих браков только сыновья. Я участвую в их жизни, люблю их, но дочь — мечта всей жизни. Мне даже во сне приснилось имя для нее — Т. Забегая вперед, скажу, они в итоге её так и назвали.

В конце мая 2021 года мы гуляли с Д. и она сказала, что ей стало тяжелее. У меня уже есть опыт, так что я предложил ей отвезти её в роддом. Она отказалась, сославшись на то, что скажет отцу, и он ее отвезет. Мы разошлись по домам: я на квартиру, она к родителям. Мне не спалось полночи, я переживал, что, во-первых, она первородок, а во-вторых, у нее такой характер, что она до последнего будет терпеть, не обратится за помощью. На другой день я увидел, как они садятся в машину. Так называемая теща сказала, что так как они едут всей семьей, для меня места нет. Поговорить нам толком не удалось, они уехали, пообещав мне позвонить. Я вернулся с работы и всё ждал. Полпервого мне приходит смс: «Я отстрелялась, теперь дело за тобой». Родила, значит, дочь. Я спрашиваю: «На меня похожа хоть?» Она отвечает: «А что, есть сомнения?» И присылает фото — там реально мой ребенок! На другой день я приехал, передал цветы через охранника, помаячил в окне, мы с ней поговорили по телефону.

В тот же вечер я заболел коронавирусом. Понял, что на работе не чувствую запаха бензина. На второй день после этого я получил положительный результат теста на корону. Две недели просидел дома. 31-го мая они ее забрали. Я отправлял ей деньги с карты сына и передавал наличку, сколько было. Договорились, что через полторы недели после того, как придёт отрицательный результат, я их навещу. Наконец, прихожу, и теща мне прямо с порога: «А что это вы к нам даже не приходили? Ребенок уже почти месяц дома». Чувствуется отношение! И следующий вопрос: «А сколько вы заработали за неделю?»

Ко мне Д. так и не вернулась. Я приходил к ней, привозил фрукты или то, что она просила. Все было хорошо до поры до времени. Потом уж не знаю, что про меня наплели, но она обиделась. Вот так молча, без объяснений. Никуда не выходила, гуляла с дочерью в ограде дома, меня игнорировала. Сперва я два месяца не видел своего ребенка, потом еще полгода.

Постепенно углы удалось сгладить, мне разрешили видеться с ребенком 2 часа в неделю.

Каждое воскресенье я в 10:00 приезжал, Д. выводила Т. ко мне и до 12:00 мы гуляли. Но бывало и иначе: приеду к 10 утра, она откроет шторку, посмотрит, что я стою, и не выводит ребенка. Я из принципа тогда стоят до 5-7 часов вечера.

А иногда я ловил их на улице. У меня много друзей в райцентре, они мне звонили, если встречали на улице Д. и Т., я срывался и ехал. Так все и тянулось. Я продолжал помогать, ни слова не говоря. На день рождения, 2 годика, я дочке подарил велосипед, который они от меня ждали. Но, чтобы его отдать, мне тоже пришлось целый день торчать под их порогом.

И вот в январе 2024 года случился переломный момент. 6-го числа я увидел, что моя девочка катается с горки вместе с соседским ребенком. Я подошёл, она меня узнала: «Папа, покатай меня». Я начинаю ее подкидывать, в сугроб закидывать, стаскивать. Ей это нравится. А сам поглядываю на Д., вижу, она быстро-быстро кому-то сообщение набирает. Вскоре приходит бабка, хватает Т. за руку и тащит, дочка и пикнуть не посмела. Я прошу дать мне нормально попрощаться с моим ребенком. И тут бабка мне говорит: «Ваш ребенок? Это вообще, возможно, не ваш ребенок. Все надо делать по закону». Мы начали спорить, и в этот момент мне по голове прилетает детская деревянная лопатка. Это бывшая меня стукнула. Я хотел было ответить тем же, но только пнул ее по рюкзаку. Все это время бабка больно сжимала руку дочки, а потом они быстро сгребли ребенка и ретировались. Мне осталось только стоять и смотреть, как доченька идет и на меня оглядывается.

В тот же вечер я позвонил юристу. Мы составили документы и 11-го числа обратились в суд на установление отцовства. Я поставил об этом в известность и Д., и так называемого тестя при встрече. Он говорит: «Ты знаешь, это палка о двух концах?» А мне чего бояться алиментов, я и так им переводил деньги, я только рад буду официально это делать. Но с февраля 2024 года Д. стала мне деньги мои возвращать: «Мы не нуждаемся».

На первое заседание она не пришла, был ее адвокат. Он столько наговорил про меня: «Да у него нет собственности, он бомж, он уголовник (у меня погашенная судимость по п. „б, в“ ч. 2 ст. 158 УК РФ)».

Когда дошло до ДНК-экспертизы (которую я оплатил), они не приехали. Я не понимал, почему. Взял документ, что сам я явился и был готов к анализу. Оказалось, бывшая с моей дочкой лежат в областной больнице — ребенок с больными аденоидами. У меня там работает знакомая, она сразу сказала: «Вижу, что твое чудо!»

Через несколько недель кровь мы все-таки сдали. Без сцен, конечно, не обошлось. Д. заявила, что не обязана этого делать. Ей даже сотрудница учреждения сказала: «Постыдись! Мужик добивается ребенка, все оплатил, это редкость сейчас в наше время. Обычно — наоборот — за папашами бегать приходится».

Отцовство за мной судья так и не признала, хотя ДНК-анализ всё подтвердил. Вторая сторона нарочно затягивает дело: подает частные и апелляционные жалобы и делает всё, чтобы ребёнок меня забыл. 11 января 2025 года был ровно год, как я бьюсь. Я уже ходил на прием к уполномоченному по правам ребенка в Новосибирской области Надежде Болтенко, к прокурору. Меня выслушали, но ничем помочь пока они якобы не могут.

Суд установил порядок нашего с дочкой общения. Но Д. постоянно прячет ребенка от меня: то она болеет, то еще что-то. Моя малышка меня начинает уже забывать. Хотя алименты мне назначили — 7 тысяч рублей с чем-то в месяц. Я не помню точную сумму, потому что по своей инициативе перевожу 8 тысяч рублей. И после этого ее адвокат еще в суде посмел заявить, что я ничего не плачу и подделываю документы.

Я собираю все доказательства, чтобы показать дочери, когда она вырастет и спросит меня, где я был.