«77 осколков от стопы до колена»: сибиряк на фронте оказался один на один против дрона-камикадзе — бой попал на видео

31-летний новосибирец бросил автомобильный бизнес и поехал на специальную военную операцию на Украине. При выполнении боевой задачи он столкнулся с дроном-камикадзе и вышел из той схватки живым лишь чудом. Еще большей удачей стало возвращение военного в расположение части. Уже в госпитале мужчина увидел, что его стычка с дроном попала на видео. Боец с позывным Еврей рассказал знакомому по гражданке журналисту НГС Виктору Бобровникову о том, с чем ему пришлось столкнуться на передовой, и как его спасли однополчане.

Егору* 31 год, я познакомился с ним летом 2022 года в казино «Алтай пэлас». Улыбчивый новосибирец тогда честно признался: в покер он играет слабо, и попросил несколько советов. О себе рассказал, что занимается обслуживанием автомобилей в Новосибирске, бизнес шел так хорошо, что можно было позволить такой отпуск в казино. Егор тогда не упоминал, что недавно у него закончился первый контракт с Министерством обороны.

Второй разговор с ним у меня состоялся 1 июля 2024 года. Егор позвонил из госпиталя, сказал, что проходит реабилитацию после тяжелого осколочного ранения, полученного на фронте. Недавно он в Сети наткнулся на видеозапись своего сражения с дроном-камикадзе. Он решил рассказать сибирякам о том бое и о том, как раненый добирался до расположения боевой части.

— Один процент у меня был выжить, говорили бывалые, — вспоминает Егор.

Далее — рассказ от первого лица.

Свой второй контракт я подписал в апреле 2022 года. К тому времени я был уже довольно опытным военным и обзавелся позывным Еврей. Недавно нам поручили боевую задачу, для ее выполнения нужно было выдвинуться с лесополосы и пересечь несколько открытых участков.

Открытая местность в районе передовой очень опасна. Над ней летают дроны-камикадзе, дроны-разведчики. Если последние заметят два-три человека вместе или больше, по ним стреляют из минометов и сбрасывают кассетные бомбы. Дальность минометов — несколько километров. Сами минометчики не стоят на месте, а курсируют, их координируют операторы дронов.

Так вот, нам нужно было пересечь 300 метров открытого поля, я двигался последним. На середине дистанции вижу: прямо на меня летит дрон-камикадзе. Точнее, сначала я его услышал — эти дроны издают резкий звук, как многократно усиленное жужжание мухи.

Начал я стрелять по этому дрону, но делал это на ходу: стоять на месте нельзя — это верная смерть. Не попал. Дрон летит на меня, я отпрыгиваю влево, сажусь на колено и продолжаю стрелять. Тот разворачивается, и я уже не смог его обхитрить обманным движением. Камикадзе врезался рядом с местом, куда я отпрыгнул: в глазах потемнело сразу, был болевой шок.

Какое-то время я пробыл без сознания. Открываю глаза — всё тело горит. Особенно правая часть. Смотрю, кровь бежит, но она быстро запекалась на жаре, что было очень кстати. Накладываю жгут. Почему-то захотелось резко спать, но я эту мысль отбросил. Неизвестно, что будет дальше.

Я вспомнил, что шел последним из нашей группы. И вот лежу, думаю, как выбираться. Понимал, что шансов откровенно мало. Обычно раненых в чистом поле выслеживают по дронам и добивают. Первым делом я, не вставая, снял с себя всю экипировку, оставив только маскировочный халат. Попытался встать — меня хватило на один шаг. Укололся обезболивающим и двинулся в сторону линии, откуда я отправлялся на задание.

Слышу, а потом и вижу — сзади прямиком на меня летит очередной дрон-камикадзе. Уже готовлюсь отпрыгнуть в сторону, но он упал, не долетев метров 30. Похоже, батарейка села. Добрался до точки, откуда выходил на задание. Смотрю — вся территория обстреляна: ни зелени, не деревьев, одни пеньки остались. Благо навстречу мне бегут два человека — наши.

Слышу, камикадзе другой летит, мы прыгнули в кусты, по этим кустам дрон и ударил. Парни меня ветками прикрыли и дальше побежали выполнять боевую задачу. Вижу — пожар начался в паре десятков метров от меня, он сопровождался детонацией боеприпасов, разбросанных по местности. Я вышел на связь с командиром, чтобы прислали помощь и оттащили меня от зоны возгорания, она приближалась.Сначала прислали одного человека, он волоком оттащил меня в сторону. Потом пришли двое, положили меня на носилки и понесли.

При звуках дронов, а слышно их издалека, ребята прятались в ближайшие кусты, а я притворялся мертвым. Так двигались до ночи. А ночью такие маневры слишком опасны: есть такие дроны большие с тепловизорами, они после заката работают. Реагируют на тепло и видят, как днем. Мы называем такие дроны Бабой-ягой.

Мы переночевали в обнаруженном по пути блиндаже, это накрытый бревнами окоп. Утром осмотрелись и поняли, дальше так втроем идти не вариант: местность открытая, ребятам тяжело. Однако решили рискнуть: короткими перебежками продвинулись еще чуть-чуть. Где-то я сам на одной ноге скакал.

Как только мы добрались до ближайшей лесополосы, вокруг начали буквально без остановки взрываться кассетные бомбы. Мы поняли, что нас заметил один из дронов. Когда мы подошли к следующему открытому участку, я попросил ребят сходить за подкреплением — сами мы уже двигались слишком медленно. Парни вскоре вернулись с большими носилками, меня доставили в расположение части.

Там полевые врачи дали мне обезболивающее, санавиацией меня доставили в Белгород, оттуда — в Москву. Там я сейчас и лечусь.

Досталось мне сильно: 77 осколков от стопы до колена, перелом стопы в двух местах, несколько дырчатых переломов. Нервы и мышцы перебиты, сейчас хожу на костылях. Вопрос о моем возвращении на СВО — сейчас прерогатива врачей. Как они решат, так и будет.

* Имя бойца изменено в связи с законодательством РФ, но его данные, должность и звание известны редакции NGS.RU.