«Вернулась со спичками — и взрыв». Что знают соседи о взорвавшейся квартире на Линейной и как выглядит подъезд изнутри

Четыре дня прошло после трагедии в доме на Линейной. Густой пар, как в первые сутки, уже не поднимается из-под поваленных плит сложившегося карточным домиком подъезда панельки, а случайные прохожие идут мимо. Сам дом — словно призрак с разбитыми темнеющими окнами и дырой, что оставил после себя взрыв газа. Бывшие жильцы буднично и в спешке вывозят вещи, спасатели следят за их безопасностью, а полицейские — за тем, чтобы в оставленные квартиры не пришли незваные гости. Мы вновь приехали на место ЧП и вместе с жителями прошли по полуразрушенному подъезду, где двери из квартир ведут в никуда.

Путь во двор дома № 39 на Линейной перекрывает серый металлический забор из отдельных секций — таким обычно ограждают площадь Ленина во время праздников, парадов и митингов. Проникнуть за ограждение можно, только показав полицейским паспорт с отметкой о регистрации или удостоверение журналиста. И это не перестраховка: пока волонтеры несли в соседнюю школу еду, одежду и предметы гигиены для тех, кто чудом спасся из изломанной хрущевки, в дом пытались пройти подозрительные люди.

— Ходил тут один, — рассказывает патрульный, который охраняет пятиэтажку от незваных гостей. — Говорит, за документами пришел. Мы спросили, откуда он. Говорит: 3-й подъезд, 37-я квартира. Ну совсем же глупо: можно сосчитать, что в третьем подъезде такой квартиры нет.

— Мародер?

— У него на лице не написано. Но что-то задумал точно.

Жители первого, четвертого и даже изрядно поврежденного взрывом третьего подъездов уже забрали из опустевших комнат документы и мелкие ценные вещи и вывозят мебель и бытовую технику.

Люди работают споро и деловито. Проверив, что квартира безопасна, спасатели пускают внутрь жильцов, говорят, на 20 минут. Правда, за тем, чтобы время точно соблюдалось, кажется, никто не следит.

Тем, кто жил во втором подъезде (и их квартиры остались невредимы), приходится дожидаться автовышки: лестница полностью разрушена, и иначе домой им не попасть даже за самым ценным. А кому-то и вовсе собирать нечего: не осталось даже памяти. Три очень усталые женщины приносят к дому букет роз и кладут его в самый центр разлома, появившегося на месте разрушенных взрывом квартир. По лицу одной из них непрерывно текут слёзы.

— У меня тут мама жила. Ни человека, ни памяти от нее не осталось, — всхлипывает она. — Ни фотографий, ничего…

И сквозь слёзы просит не говорить с ней больше.

В изрядно уменьшившейся груде обломков, которая выросла при разборе завалов и которую постепенно увозят, женщины находят погнутые железные мисочки — такие ставят котам или разогревают в них. Мисочки они бережно собирают в кучку — ничего более вещественного, кажется, не осталось.

Предварительно и неофициально называют местом взрыва одну из квартир на 2-м или 3-м этаже во втором подъезде — там разрушения были самыми жуткими. По одной из версий, эта была квартира № 21 — там жила пожилая женщина по имени Мария Ивановна.

— Хорошая бабушка, совсем старенькая, — характеризует ее сосед из 19-й. — Маму мою еще знала. К ней как раз накануне [взрыва] приходили шланги проверять.

Ему повезло: накануне вечером одинокий мужчина ушел в гости к приятелю, живущему на левом берегу, там и заночевал и о трагедии узнал только утром. В ином случае мужчина вряд ли остался бы невредимым.

— Вот моя кухня, — показывает он. — Стол совсем целый.

Какая у него мебель и в каком она состоянии, действительно можно разглядеть прямо с улицы.

Источник НГС тоже уверен, что 21-я квартира могла оказаться местом взрыва — но не обязательно местом утечки. Тяжелый газ мог спуститься на этаж ниже.

— Со слов соседей, у нее сломалась кнопка поджига плиты, — рассказал он. — Что у нее делали [газовщики], неизвестно, но утром 9-го кнопка всё равно не работала. Она пошла к соседям на первый этаж за спичками, а потом вернулась в свою квартиру — и через несколько минут произошел взрыв.

Сотрудники МАСС сопровождают всех жильцов 39-го дома, но особенно бдительны они в третьем подъезде.

— На стену не опирайтесь, — предупреждает один из спасателей журналистов.

На лестнице очень светло: выбитые искореженные двери, подчас закопченные огнем и дымом, открываются в зияющую пустоту. Далеко внизу — припорошенное снегом бетонное крошево, напротив и очень далеко — стена полностью уничтоженного взрывом второго подъезда. Подниматься и спускаться приходится очень осторожно: кое-где на ступенях оставшаяся после тушения пожара наледь, а стыки плит расходятся страшными щелями: замерзая, вода расширялась и ломала стены.

По противоположной стороне деликатно идут с этажа на этаж тонкие, выкрашенные в синий цвет газовые трубы.

В соседних подъездах спокойнее и чище. Где-то висит на стене простенькая, но милая картинка, в другом месте — горит рыжими «фонариками» ветка физалиса, явно привезенная из чьего-то сада.

— Вы извините, у нас ремонт, — предупреждает молодая девушка, собирающая вещи, — и тут же хмыкает.

Она совсем недавно поменяла окна на новенькие пластиковые стеклопакеты, поставила аккуратные радиаторы отопления, купила обои — нераспечатанные рулоны лежат прямо на полу.

Теперь ремонт превратился в срочный переезд, и хозяйке квартиры помогает, кажется, вся семья: дядя заходит с чемоданчиком инструментов — снимать те самые новые батареи.

Кому не может помочь родня, зовут друзей.

— Тут жила моя подруга, сестра… Римма Андреевна, — объясняет румяный, улыбчивый парень с бородкой, которому очень подходит имя Иван, и в ответ на вопросительный взгляд охотно уточняет, — духовная сестра. Живет в четвертом подъезде, второй этаж. У нас есть группа в «Вотсапе», мы тут же с ней списались. Римма Андреевна позвала на помощь — вот, помогаем.

Духовных братьев собралось уже больше десятка — они выносят вещи споро, как профессиональные грузчики. Иван с гордостью уточняет, что скоро подъедут еще люди.

Многие забирают не свои вещи, и сейчас речь не о мародерах: документы и ценности попавших в больницу выносят родственники.

Из квартир выносят старенькие шкафы, поцарапанные, но еще крепкие стулья, зеркала, даже унитазы. Детские велосипеды лежат рядом с шубами, посудой, книгами, и торопливо вытащенная на улицу внутренняя домашняя жизнь не так страшна, как смотрится со стороны. Смотря с чем сравнивать.

Ровно в тот момент, когда спасатели надевают каску на одного из жителей квартиры в третьем подъезде и поднимаются вместе с ним на автовышке на четвертый этаж, на другом конце города, в Новосибирском крематории, люди рыдают возле двух белых гробов. Там прощаются с Надеждой Белик и ее двухлетней дочкой Ангелиной.

Хронику страшной трагедии на Линейной мы собрали в один сюжет — в нем истории спасенных и погибших и онлайн-трансляция, которую журналисты НГС вели первые два дня.