«Главное — показать жизнь вне детдома»: как успешные женщины помогают сиротам стать обычными детьми

Насколько сильно брошенному ребенку нужен человек, который будет рядом, который выслушает, обнимет и поддержит — сложно представить. Огромное количество детей по разным причинам лишились родителей и попали в детский дом. Они не знают, что такое материнская любовь и ласка, они с ранних лет учатся выживать в экстремальных условиях, их психика сломлена, а обида на мир затаилась в душе. Здорово, когда находится человек, готовый растопить лед в сердце такого ребенка, который подаст руку помощи, сказав: «Ты молодец, я люблю тебя». Героини нашего материала стали своего рода «личными взрослыми» для детей, оставшихся без семьи. Мы поговорили с ними о том, как это — быть наставником и зачем им всё это.

На базе благотворительного фонда «Солнечный город» работает проект «Наставничество». Его цель — сделать так, чтобы у ребенка из детского дома появился старший друг-наставник, который поможет ему адаптироваться и узнать жизнь за пределами детского дома. За наставничество не платят — это личная инициатива человека, желающего оказать помощь. Ребенка в пару к наставнику выбирает психолог и куратор проекта. В настоящее время в проекте участвует 21 регион России, 905 детей обрели наставников.

— Началось всё с того, что на страничке во «ВКонтакте» у знакомой я увидела пост про то, как они с волонтерами ходили в центр «Виктория» (детей из центра распределяют в детдома), проводили мастер-классы, готовили что-то. Мне тоже захотелось хоть чем-то помочь этим ребятам. Я сразу начала узнавать, как стать волонтером благотворительного фонда.

Первое время было очень страшно, дети такие разные, ты не знаешь, как они тебя примут. Меня успокаивало то, что мы ходили не по одному, а по 2–3 человека. Со временем страх пропал, дети уже знали наши имена и ждали нас, всегда налетали с обнимашками.

Просто волонтером я пробыла примерно 2 года. О проекте «Наставничество» думала, но как мне казалось, была еще не готова. Решилась, когда встретилась с Данилом — моим нынешним подопечным.

Наше знакомство с ним началось именно здесь, в «Виктории». Его мама заболела, ее положили в больницу, а Даня оказался в приюте, но потом мальчик вернулся домой. Через некоторое время мама Данила умерла, а отчим отказался заботиться о нем, у родного отца Данила давно другая семья. Мальчик остался один, и его определили в детский дом — ему было 14 лет. Тогда я и решилась стать наставником именно для него.

В тот момент у нас сложилось дружеское общение, он очень хотел, чтобы я приезжала навещать его. Когда я первый раз шла в детский дом, меня снова охватил страх: новая группа, воспитатель, что мы будем с ним делать...

Сейчас Дане уже 18 лет, уже четыре года, как мы знакомы. Он общительный, веселый, добрый мальчик, но очень вспыльчивый, а я, наоборот, спокойная. Возможно, как раз из-за того, что мы такие разные, сумели найти общий язык — я постоянно его успокаиваю.

В детском доме он провел два года. Я почти каждые выходные приходила: мы пили чай, готовили салаты, играли в настольные игры, гуляли, ходили на каток. Я была спокойна за него. Первое время ему было тяжело, не хватало свободы, были случаи, что он сбегал. Тогда я очень переживала, но он всегда звонил и говорил, что всё нормально, «я погуляю и скоро вернусь».

После выпуска Даня не стал учиться, к сожалению, и тем самым лишил себя стипендии. Начались взрослые проблемы. Сейчас он пытается работать в охране, но здоровье подводит, часто попадает в больницу. Встречаться мы стали реже, но постоянно на связи. Меня радует то, что он всегда пишет, звонит, когда попадает в какое-то очередное приключение. Я, конечно же, срываюсь и лечу к нему.

Удалось ли направить ребенка в нужное русло? Хороший вопрос. Я постоянно говорю ему, что нужно учиться, работать, найти себя, что у него всё получится, я рядом. Не сразу всё получается, но недавно он написал такое письмо благодарности за то, что я есть, что он докажет, что он сможет подняться, что он все мои советы помнит и ценит. И тогда я поняла — всё не зря.

Наставник очень важен для ребенка из детского дома, особенно после выпуска. Когда ему многое непонятно, у некоторых есть страхи, что не получится. А когда есть человек, с которым это можно обсудить, который поддержит, он становится увереннее в своих силах. Этот опыт для меня бесценен. Я даже могу сказать, что и Даня меня многому научил.

— Большую часть детства я провела с бабушкой, так как мама работала на теплоходе: с марта по октябрь ее не было. Бабушка работала в специальной закрытой школе-интернате для осужденных подростков, учила их русскому языку и математике, была воспитателем. Вот там я провела полдетства. Конечно, только повзрослев, поняла, где была, что видела.

Одна из первых моих работ была в детской поликлинике, там я тоже насмотрелась на разных детишек. Впоследствии еще я помогала своей маме — мы собирали к школе детей в распределителе, не помню, как правильно называется место, куда временно забирают детей, прежде чем распределить по детдомам.

Вся моя жизнь как-то связана с трудными, брошенными детьми. Долго думала, что я могу сделать. Взять ребенка в семью было страшно, но хотелось как-то помочь разорвать замкнутый круг. Дети в детдоме, повзрослев, как правило, не могут построить семью, и появляются новые брошенные дети. И так по кругу. Случайно я увидела проект «Наставничество». Посетила тренинг по фасилитации, который проходил на территории фонда «Солнечный город», увидела фото о проекте, залезла в интернет и поняла, что это именно то, что я хочу сделать.

В первую встречу с Антоном (имя изменено. — Прим. ред.) я немного волновалась. Думала, как он меня воспримет, какой он будет. В СГ (сокращенно от «Солнечный город». — Прим. ред.) пару подбирают кураторы проекта, а не ты сам, как при усыновлении. Как показывает практика, кураторы очень точно угадывают.

Страха как такового не было, так как я не ставила каких-то конкретных целей. Я пришла помочь одному конкретному ребенку, стала для него его личным взрослым, который всегда его поддержит, не осудит, выслушает. Если он будет хоть несколько раз счастлив от этого и нашего времяпровождения, значит, я уже не зря пошла в этот проект. Ведь у подростков в детдоме очень мало своего личного, а уж взрослого, которому можно довериться, — вовсе нет. Многие относятся к ним предвзято, хотя все ребята хорошие и все их выходки — это лишь защитная реакция на весь тот ужас, который с ними происходил. Я и до прихода в СГ много общалась с подростками с улицы, из детдомов, неблагополучных семей, поэтому знаю, что все они хорошие ребята. Относись к ним с добротой, уважением, и они будут так же к тебе относиться.

Антону 14 лет, в этом же детдоме его старший брат, но в другой группе (у них называется квартира). Банальная история: родители развелись, мать стала выпивать и, видимо, вымещать обиду на детях. Ее лишили прав за жестокое обращение. Отец забрал их к себе, но понял, что не справится с подростками. Второй раз мальчики попали в детдом. Они общаются с матерью, есть бабушки и дедушка.

Антон любит машины, мечтает собрать сам (думаю найти какую-нибудь СТО или мастерскую, чтобы договориться попробовать Антону повозиться с настоящими машинами). Он сам научился играть на синтезаторе и даже сочинял музыку. Иногда на прогулке мы с ним встречаем уличных музыкантов и просим дать поиграть. Антон хорошо рисует и делает поделки оригами, иногда устраивает мастер-классы для младших ребят в детдоме. Мне делает сувенирчики на праздники. Обожает кататься на велосипеде. Характер, как и у всех мальчишек, взрывной, не очень хочет учиться, тем не менее при мне старается быть очень вежливым, всегда помогает.

Наша дружба чуть не завершилась на первой встрече. Это было вечером, я попала в пробку и немного задержалась, а он ждал меня уже с утра. Познакомились, я сразу подумала — мой мальчишка, а он, видимо, переволновался и после нашей встречи прибежал к психологу детдома со словами «Скажите ей, чтобы больше не приходила». Я была шокирована, подумала: «Это что я такого сделала, что ребенок не захотел со мной дружить?» Куратор мне посоветовала не переживать и дать ему время. И действительно, к назначенной следующей встрече Антон уже ждал меня.

Контакт довольно быстро наладили. Первые встречи были немного напряженными, мы не знали, о чем говорить. Тоже помог совет куратора: первые встречи я делала короткими, чтобы ребенок не уставал от них и, наоборот, ждал. Эмоции, что на первых встречах, что сейчас, всегда положительные, воодушевление. Приятно осознавать, что есть человек (пусть и ребенок), который рад просто тебе, просто встрече с тобой.

С Антоном мы дружим уже 1,5 года. Один раз была ссора, но я ей даже была рада. К сожалению, в детдомах система подминает под себя ребят. Всё выстроено так, что ребенок ничего сам не решает, ничего не организовывает, это многих подавляет. Наша ссора была как раз связана с тем, что мы собирались сходить с ним на мероприятие от СГ, но в этот же день у них была дискотека в детдоме, где ему, конечно, хотелось быть. Воспитатели преподнесли ему, что поход со мной обязателен, а веселье с друзьями отменяется. Вот Антон и вспыхнул. Мы смогли поговорить и договорились выяснять друг у друга, а не верить словам других, и заодно смогли организовать и нашу встречу, и его поход на дискотеку так, что в итоге всё успели сделать, выбирать не пришлось.

Время проводим просто: Антон любит машины, в основном катаемся с ним на моей (я за рулем, он мне помогает смотреть дорожные знаки), ходим в кафе, просто прогуливаемся. Во время прогулок болтаем обо всем: что у меня, что у него. Мне приятно, что Антон делится со мной. Я его не заставляю, даже если мне сообщают какую-нибудь историю с ним, в любом случае я на его стороне. От себя я только аккуратно добавляю, вывожу на то, почему другие люди так поступают (переживают за нас, чувствуют себя беспомощными) и как можно поступать, чтобы было всем нормально, без ссор.

Считаю такие разговоры самым главным в наставничестве. Я не поучаю, не ругаю. Просто выслушиваю, рассказываю свои истории и подкидываю ему идеи другого общения, поведения. Вижу, что он это принимает, меняется его поведение. Стал спокойнее, меньше всяких проделок, с братом возобновил отношения. При нашей встрече они практически не общались, Антон не хотел даже говорить о нем, злился на него. Сейчас нормально общаются, познакомил меня с ним.

Сложностей нет, я и не жду от этих отношений многого. Я понимаю, почему он так себя ведет, говорит. Многие вещи в поведении подростка провоцируются взрослыми (я сейчас не только про сотрудников детдома, у них действительно тяжелая работа). Суть наставничества — просто показать Антону, какая может быть другая жизнь, вне детдома. Со временем, может быть, добавится еще что-то.

Я не считала, сколько времени у меня отнимает наставничество. С Антоном мы встречаемся раз в неделю, как правило, раза 3 за месяц. Первые встречи были короткие, сейчас в основном часа по 2–3. Я совмещаю наставничество и с работой, и с семьей, и с личным развитием. Я взрослый человек, учу планированию своих сотрудников, поэтому умею организовать свое время на всё важное для меня и моих близких, моей команды и клиентов без ущерба для кого-нибудь.

«Всё не так плохо»: успешный бизнесмен устроился воспитателем в детский дом, и ему нравится.

«Почему ты меня выбрала, если я какой-то не такой?» Как сибирячка усыновила сразу трех подростков — братьев и их друга.

Мама на 12 часов: НГС провел день с няней, которая ухаживает за младенцами-сиротами.