Просто магия. Кто и как делает самые красивые елочные игрушки, пугающее оружие и невероятные костюмы для Оперного театра

Самые красивые елочные игрушки Новосибирска — в Оперном театре. Необычными куклами, похожими на актеров, здесь украшены сразу три елки. С ними фотографируется весь город, когда в канун Нового года и на каникулах идет посмотреть «Щелкунчика» и другие постановки. Делает куклы-игрушки художник-бутафор Тимур Гуляев. Но это далеко не главная его работа — театральный художник сам делает оружие и обувь для героев и отвечает за сценографию и костюмы ряда постановок. Мы побывали в его мастерской и увидели то, что не видят обычные зрители. Отправляйтесь на экскурсию вместе с нами.

А чтобы разглядеть невероятно красивых кукол в деталях, посмотрите этот фильм. На этот раз наш видеооператор Антон Дигаев снял настоящую сказку. Кроме кукол-игрушек, вы увидите изящное оружие, гигантский скелет, сову из «Гарри Поттера» и даже фрагменты премьеры оперы «Кащей Бессмертный» — от эскиза до воплощения на сцене. Смотрите сами:

В фойе Новосибирского театра оперы и балета зрителей встречают сразу две елки — одна украшена куклами-персонажами из «Щелкунчика», на другой — самые разные герои, включая принца Лимона, Чиполлино и Горного короля. Тимур Гуляев останавливается у чудища и начинает с любовью переставлять куклу так, чтобы ее было лучше видно.

— Идея висела в воздухе, оставалось только ее взять рукой и создать этих персонажей. Нас попросили украсить елку для фойе куклами Щелкунчиков, и первый вопрос, который мы задали, — почему только Щелкунчиков. Репертуар театра обширен, разнообразен, и персонажей в нем много. Ярких, интересных, самобытных. И уже три года мы делаем этих кукол, каждый раз дополняя уже имеющееся количество свежими персонажами с премьер, — начинает свой рассказ художник-бутафор.

В первый год для елок сделали 25 кукол, сейчас их количество приближается к 50. Художник использует самые разные материалы — и проволоку, и дерево, и пенопласт, и кожу, и ткань, и искусственные волосы.

Кроме Тимура Гуляева, за 4 сезона над куклами поработали более 10 человек. Это Людмила Бурая, Анастасия Сафронова, Дарья Куценко, Алина Мухамеджанова, а также Евгения Кондакова, Наталья Медведкина и Наталья Холева. Принимали эпизодическое участие Иван Покатилов, Денис Лепешев и Антон Круппа.

Некоторые куклы имеют портретное сходство с исполнителями. Любимые куклы Тимура Гуляева — те, что больше всего похожи на образ:

— Это дело чести художника — образ должен совпадать не только по костюму, но и по наиболее узнаваемой части. По лицу. Поэтому, конечно, любимчики есть — это те, которые похожи-похожи. Когда человек посмотрел постановку, вышел, посмотрел на елку и увидел то же самое, что он только что видел на сцене, только не фотографию, а куколку. Ее степень воздействия гораздо мощнее.

В этом году коллекция елочных игрушек-кукол пополнится персонажами из премьер сезона. А пока зрители могут рассмотреть на главной елке уже знакомых героев — крысу и солдатика из «Оловянного солдатика», девочку «Нафу» (поросенка), Моцарта из оперы «Моцарт и Сальери», рыцаря-охранника из «Кота в сапогах», «Красную шапочку», императора из оперы «Турандот».

Из волка получился настоящий французский хулиган.

— Когда были первые репетиции, артист, который играл волка, успел немного обрасти, и получился такой маргинальный французский хулиган в большой кепке, с шейным платком, с щетиной. Я говорю: «Классно, для образа очень подходит. Он выглядит более настоящим, давай бороду оставим», — вспоминает Тимур Гуляев.

Вместо звезды на елке — Арлекин на месяце. Это персонаж из оперы» Паяцы».

— Есть романтическая сцена, когда главный герой плывет на месяце над площадью и поет оттуда серенаду, — описывает куклу художник. — Картинка сама по себе очень красивая, поэтому, когда мы думали, кого же сделаем из оперы «Паяцы», единогласно сказали — Арлекин на луне.

Куклы-игрушки вовлекают зрителя и помогают немного продолжить спектакль — когда человек узнает героев, которых только что видел на сцене.

В первый год на балетной и оперной елках висели маленькие валторны и скрипки, которые делали в качестве дополнительных игрушек.

— И когда елки уже разобрали, нам сказали, что все скрипки зрители потихонечку порастаскивали. Это, с одной стороны, вроде как нехорошо. А с другой стороны, да, это признание. Потому что если уж не устояли перед соблазном утащить игрушку с елки, значит, она была хороша, — улыбается Тимур Гуляев.

Свою домашнюю елку художник не наряжает, потому что дома есть коты, а собирать битое стекло — так себе удовольствие.

— В детстве елку, как правило, ставили аж под самый потолок, связывая вместе 2 или 3 пихты, чтобы она была максимально пышная. Наряжать мне ее до какого-то периода было не дозволено, так что я сейчас компенсирую. Сейчас дом мы украшаем веточками, — рассказывает Тимур Гуляев.

Как делают костюмы и оружие

В детстве бутафор оперного театра хотел стать актером — у него даже сохранилась анкета из первого класса с такой записью. Потом он играл в студенческом театре и придумывал декорации и костюмы:

— Вообще в средних классах школы хотел стать программистом. Но так не получилось. Но я об этом ни разу в жизни не пожалел. Потому что то, чем я занимаюсь на протяжении долгих лет, невозможно к этому привыкнуть, невозможно этим наесться досыта, слишком уж тут много всего, слишком уж тут много профессий приходится сочетать. И ни в одной из них до конца не продвинуться.

Поступать в Новосибирское художественное училище ему посоветовала сестра, потому что в школе он постоянно рисовал. В театр оперы и балета Тимур попал на практику и так и остался. Теперь он постоянно работает над нетривиальными задачами.

— Я слишком много лет здесь нахожусь, чтобы вычленить какую-то одну нетривиальную задачу. От спектакля к спектаклю бывает всё нетривиальнее и нетривиальнее. Есть крупные задачи, масштабные задачи. Есть не очень сложные, но многодельные. Есть какой-то один объект, на который тратится много времени и сил, каких-то придумываний и изобретений. Сэр Джон, например, — показывает художник-бутафор на подвешенный под потолок мастерской гигантский скелет. — Нужно было сделать огромный скелет, огромный. Двухметровый. Такой не купишь. Максимум что есть — это какие-то школьные или медицинские пособия, которые маленькие и, конечно же, непрочные и не предназначены для того, чтобы летать под куполом сцены. Вот пришлось изобретать какие-то совершенно дикие технологии и всё это делать в максимально короткие сроки.

Тимур Гуляев сам делает для постановок шпаги, сабли и пистолеты. Оружие в «Кентервильском привидении» громкими выстрелами пугало даже артистов.

— Вот такой прекрасный образец стреляющего театрального реквизита, — показывает бутафор. — Заряжается, стреляет жевелом. Здесь есть обойма на пять патронов. Вес у него приличный, как у настоящего оружия. Артистам нужно было кататься на роликовых коньках и стрелять — конечно же, это было не самым привычным действием для оперного солиста. Кататься на роликовых коньках и палить из ружья по воображаемым вальдшнепам. Еще и петь при этом.

Шпаги для «Кота в сапогах» делали девушки из команды Тимура.

— Технологии по изготовлению эфеса не уступят мадридскому музею. Я очень горжусь, а может быть, хвастаюсь, что эти шпаги делали девушки. То есть это не какой-то тролль сидит и кует, варит. Это молодые красивые девушки, которые работают в бутафорном цехе, вот такие вещи могут делать. Сейчас в плане мастерства планка в бутафорном цехе стоит достаточно высоко.

Иногда на предметах бутафории можно найти шутки создателей. Например, в драматическом спектакле «Аида» за ухом у каждого слона написана кличка. Монтировщикам так удобнее их монтировать, а клички им даны по местностям фантазийной игры. Сова, как в «Гарри Поттере», сделана для воссоздания атмосферы Лондона в опере «Фальстаф», в которой даже появляется платформа 9 и 3/4.

По словам Тимура Гуляева, реквизит помогает артистам входить в образ и вдохновляет:

— Когда артист берет в руки красиво сделанную вещь, ему проще войти в образ. Без одежды это артист, в одежде это уже король. Взял в руки меч — это уже величественный король. Поставили рядом королеву, это еще и успешный король. Все вещи, все предметы — добавляют артисту вдохновения. По крайней мере, мы стараемся, чтобы добавляло.

Как работали над премьерой «Кащей Бессмертный»

Тимур Гуляев не только художник-бутафор, но и художник-постановщик. 19 декабря прошел премьерный показ оперы Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный», над сценографией и костюмами которой он работал. Образы у художника рождались из диалога с режиссером:

— У режиссера есть свое видение картинки, вернее, свое видение действия, и художник должен выполнять функцию того же самого режиссера, который умеет рисовать. Режиссер умеет видеть и строить из людей комбинации. Художник должен настолько грамотно в этот процесс влиться, чтобы нарисовать эту картину. Это как портрет по описанию. Фоторобот, только речь касается спектаклей и персонажей.

В мастерской у художника стоит макет сцены — такой, какой она позже стала в реальности. Макет позволяет лучше понять пространство — подвигать декорации, героев. Он раскладывает эскизы — костюмы героев на них черно-белые — и предлагает поиграть в игру, угадай, какого цвета герой. Итоговые цветовые решения детально обсуждаются с режиссером, потому что костюм должен соответствовать тому образу, который в итоге будет на сцене.

Съемочная группа НГС случайно оказалась в мастерской как раз в тот момент, когда обсудить работу над премьерой пришел главный режиссер Вячеслав Стародубцев. Вместе с Тимуром Гуляевым они обсудили макет сцены и посмотрели, каким выходит череп Кащея и кольчуга.

Еще через две недели мы попали в сказку — оказались на предпоказе «Кащея Бессмертного», где ожили на сцене все образы, которые мы видели нарисованными на бумаге. И это, правда, похоже на волшебство, которое делают вместе режиссер, дирижер, художники, хормейстеры и артисты.

Как описал Вячеслав Стародубцев, опера «Кащей Бессмертный» завершает парад премьер, подготовленных в условиях ограничений из-за пандемии:

— Для нас было очень важно завершить этот творческий год спектаклем с абсолютным торжеством любви и красоты в финале.

Корреспонденты НГС проникли за кулисы оперного театра — изнанка балета оказалась трогательной, тревожной и сексуальной.

День из жизни Новосибирского балетного училища, одного из лучших во всем мире — хрупкие девушки здесь тратят больше сил, чем вахтовики на Севере.