«Высотка всегда немножко раздражает»: застройщик скандального дома в центре — о протестах соседей

Напряженная ситуация вокруг строительства жилого дома на месте старого здания кондитерской фабрики на улице Красноярской, 132 нарастает, как снежный ком. Сперва новый владелец здания и участка увеличил свою территорию, затем мэрия вопреки активным протестам местных жителей выдала разрешение на строительство. Работы на площадке идут на фоне протестных баннеров на окнах окружающих ее со всех сторон домов, серий одиночных пикетов и постоянных обращений к властям. На прошлой неделе один из местных жителей подал заявление в Следственный комитет с требованием проверить законность действий мэра Новосибирска. До сих пор в ГК «Сибмонтажспецстрой» («СМСС»), куда входит застройщик жилого дома, компания «Енисей», либо отказывались признавать связь группы со стройкой, либо игнорировали запросы журналистов. Генеральный директор ГК «СМСС» Анатолий Павлов впервые согласился ответить на вопросы НГС.

— Мы с начала года несколько раз направляли запросы в компанию по ситуации на Красноярской, но до сих пор комментариев не получали. Почему?

— На самом деле выйти на меня не представляет никакого труда. Я никогда не отказывался от общения с представителями прессы. В большинстве ситуаций я вникаю очень глубоко. Вы где-то натыкались на исполнителей, которые вам или невнятно ответили, или вообще не ответили.

— До того, как вы начали строительство, какие-то экспертизы состояния соседних домов проводились?

— Влияние строительства на соседние дома не является обязательным требованием строительных норм и правил. Если говорить о том, что жильцы, наши будущие соседи, вышли с пожеланиями к нам, чтобы проверить влияние нашей стройки на их дом, — да пожалуйста, я же ни разу не сказал нет. Я сказал «да», я предложил жильцам дома на Железнодорожной, 8/1: «Вы либо сами выберете компанию, которая будет этим заниматься, либо мы вам несколько предложим». Они выбирают достаточно долго, но мы терпеливо ждем.

Да, люди сомневаются. Там же разрешенное использование — дом до 24 этажей. Была такая мысль, это мнение было даже не столько мое, сколько архитектора, что надо поставить высотку. Я сказал: «Нет, давайте мы поговорим с местными жителями, высотка всегда немножко раздражает людей». Хотя она и вписывается в архитектурную парадигму, но людей это напрягает. Я понимаю, что высотное строительство — это, скорее всего, свайное поле. Мы изучили мнение окружающих нас ТСЖ, ТОС — хорошо, высотку здесь никто не приветствует. Соответственно, мы не стали заниматься дальнейшим проектированием высотного дома, пересмотрели проекты фундаментов: отказались от применения свай и вообще как такового свайного поля, решили уменьшить этажность и ограничиться фундаментной плитой.

Мы уверены, что никакого влияния нашего фундамента на несущую способность соседних объектов не будет. Если бы мы забивали сваи, согласен: вибрации и прочее, это надо было бы исключить. Но раз жители дома говорят: «Давайте изучим вопрос», мы только за. Поверьте, это недешевые расчеты. Сегодня у меня подписан договор на проведение этих геотехнических прогнозов, геотехнического мониторинга, мониторинга за состоянием всех окружающих многоэтажных домов. Сумма договора — больше 3 миллионов рублей. Проведено внешнее визуальное обследование, следующим этапом будут проведены геологические изыскания, будут проводиться расчеты.

— То есть это будет проводиться в течение всего срока строительства?

— Не только на протяжении всего строительства, но и еще плюс год после ввода дома в эксплуатацию. Основная деформация грунтов, конечно, происходит в момент строительства, но кривая развития деформаций под подошвой фундамента продолжает меняться на протяжении года после ввода дома. Эти деформации мизерные, но мы подписываем договор, что в течение года, следующего за вводом в эксплуатацию, мы продолжаем мониторить соседние здания. Мы понимаем волнения людей.

— Вы упомянули, что снижали проектную этажность дома, сейчас это 14 этажей плюс один технический и два подземных. Но местные жители всё равно настаивают на снижении этажности до 8 этажей. Насколько это возможно?

— Сейчас это невозможно вовсе. По одной простой причине — мы тогда вступаем в противоречие с дольщиками. Вы же понимаете, что в первую очередь выкупаются квартиры на верхних этажах.

— В разрешении на строительство жилого комплекса «Енисей» 130 квартир указано, на сайте сейчас доступно 65. То есть какое-то количество квартир уже продано?

— Я могу вас ввести в заблуждение чуть-чуть, но продано порядка 30–33% от общего числа квартир.

— На сайте проекта в разделе «Инфраструктура» указано, что в пешей доступности у дома есть школы и детские сады. Областная прокуратура в последнем ответе местным жителям отметила, что мест в них недостаточно даже с учетом планируемых по генплану к 2030 году реконструкций, и мэрия безосновательно перезонировала участок из складского в территорию для жилых домов. Прокурор в июне вынес протест, он еще рассматривается. Что, если его примут и перезонирование признают недействительным?

— То, что существуют какие-то запросы в адрес прокуратуры, это я знаю. Я считал всегда, что у нас закон ясный и понятный. Я написал заявление на выдачу разрешения — мне его выдали. Всё, значит, начинаем работать. Почему я должен сомневаться в компетентности органов, выдавших мне разрешение? Если я сомневаюсь в чьей-то компетенции, значит, я сам должен быть более компетентным. Как я могу сомневаться в компетенции УАСИ, если сам в этом несильно разбираюсь? Выдали разрешение — слава богу, не выдали — объясните почему. Если объяснение логичное, я его принимаю, если мне замечания какие-то пишут, я устраняю.

Теперь по школе. Там 137-я школа во дворе дома по Железнодорожной, 8/1. У них когда-то в отдаленном будущем предполагается строительство еще одного учебного корпуса на территории, которая закреплена за этой школой. Я примерно понимаю, как эта система работает: пока не утвержден бюджет, никакой стройки не будет. Чтобы утвердить бюджет, нужна утвержденная проектно-сметная документация. Чтобы появилась проектно-сметная документация, нужен бюджет на нее, и так далее. Соответственно, срок реализации чёрт знает какой. Я выступил с предложением: давайте мы возьмем на себя проектно-сметную документацию, мы ее разработаем, проведем экспертизу, вы утвердите бюджет, и строительство новой школы начнется не где-то там, в каком-то далеком 2030 году, а в 2022-м. На самом деле для мэрии грех не воспользоваться нашим предложением, с моей точки зрения.

Честно сказать, я пока не придумал, как помочь ближайшим детским садам для увеличения пропускной способности. По школе мне ситуация понятна, и по школам она всегда более напряженная.

— А возможность встроенно-пристроенного детского сада в своем же доме вы рассматривали?

— Я, конечно, рассматривал, но меня убедили, что по нормативам это невозможно. Я рассматриваю возможность какой-то клиники: на одной из встреч с жильцами я услышал пожелание, что здесь не хватает лечебных учреждений. Поэтому нашей проектной организации поставлена задача рассмотреть возможность организации медицинского учреждения. Понятно, что оно будет маленькое — дом сам по себе маленький, там первый этаж — это 500 квадратов. Но давайте попробуем, посмотрим, может, в каком-то формате небольшую клинику можно сюда вписать и уменьшить нагрузку на поликлинику таким образом.

Там есть еще вопрос парковочных мест. Когда строила советская власть, считалось, что машина — это не средство передвижения, а роскошь, и в те годы нормативы по парковочным пространствам были вообще другие. Поэтому мы хотим, может, объединившись с ТОСами, выйти с инициативой к мэрии Новосибирска: улица Железнодорожная же очень широкая, там есть места, где можно оборудовать дополнительные карманы.

— Почему ГК «СМСС» не строит большие комплексные проекты, которые сразу включают инфраструктуру, школы и детские сады?

— Я бы с превеликим удовольствием поучаствовал в комплексных проектах. Представьте, заходим мы на строительную площадку гектаров 10–20: один раз строительный городок обустроил — и работай там, на этой площадке, переезжай от одного домика к другому. Все уже привыкают к одному месту, строим школу, строим магазин, детский сад, детский клуб, спортивный комплекс, чтобы всё было хорошо, красиво. Это моя мечта. Потому что развертывание мобильного строительно-монтажного комплекса — это огромное количество затрат, причем не только денежных, но и моральных, и организационных. Дороги туда построй, сети протяни, забор поставь, башенный кран притащи, строительный городок организуй и через полтора года всё это разбери и езжай на новое место.

Думаете, сильно интересно где-то пытаться по городу земельные участки осваивать, на которых можно построить максимум один небольшой дом? Я вас умоляю. Это, на самом деле, не от хорошей жизни. Но где такие участки? Когда такое было, вспомните, чтобы можно было купить земельный участок в 10 гектаров и на нем что-то строить. У нас даже окраины города все расписаны.

— Есть территории для редевелопмента. У вас же есть опыт расселения частного сектора, ветхого жилья.

— У меня опыт есть, но я, к сожалению, всегда нахожусь один на один с теми «физиками», которых пытаюсь расселять. А каждый частный домик — это «Санта-Барбара». Чтобы расселить один частный дом, иногда приходится искать концы где-нибудь во Владивостоке, Калининграде, Саратове. Иногда истории детективные, поэтому частный сектор нужно расселять с помощью государства.

— Ветхое жилье расселяют с помощью государства.

— У нас есть опыт расселения ветхого и аварийного жилья, но там есть нюансы. Пока с этим сам не столкнулся, эта общая фраза «программа развития застроенных территорий» — красивое название. Когда мы расселяли многоквартирные аварийные дома на улице Некрасова, то с самыми упертыми людьми, не желающими соглашаться на наши условия, приходилось договариваться очень долго, вдумчиво, торговаться. Если бы этим занималась мэрия, освобождала бы площадки подчистую, а потом выставляла их на аукцион, это был бы просто подарок.

На самом деле, мэрия может даже зарабатывать на этом какие-то деньги. Со своим огромным штатом, знаниями, навыками, юридическими службами, которых нет у строительных компаний зачастую, вполне могла бы взять на себя роль того инструмента, который бы готовил площадки для последующей жилой застройки.

— Если говорить о деньгах, то в проект на Красноярской какой объем инвестиций уже вложен?

— Вместе с приобретением земельного участка — порядка 150 миллионов рублей. Мы снесли здание, подписали все договоры на технологическое присоединение. К стройке пока не приступили.

— Конфликт с местными жителями делает проект дороже?

— Я бы не назвал это конфликтом. Мы в диалоге, в каком-то диспуте. Я предложения свои высказал, но пока не услышал ответов от представителей ТСЖ и ТОСов. У вас крыша овощехранилища — огромное пустое поле, закатанное рубероидом, давайте организуем детскую площадку за наш счет, мы сделаем это. Давайте как-то конструктивно решим. Здесь будет детская площадка, здесь будет дополнительная парковка, здесь поставим клумбу, дополнительное озеленение сделаем, посадим крупномеры. Там есть заброшенное футбольное поле — мы готовы по современным технологиям сделать нормальное сетчатое ограждение, как положено, нормальное освещение, чтобы можно было играть детям в темное время суток. Я всегда открыт к диалогу. Но пока единственное, к чему мы пришли, — это обследование и мониторинг. Этим мы и занимаемся.

Сейчас при администрации Центрального округа создана рабочая группа, в которую вошли, как я понимаю, и представители ТСЖ. Наша первая встреча должна состояться на днях, я, естественно, сам поприсутствую, запишу все пожелания, и по этому списку мы начнем работать, чтобы к весне мы всё спроектировали и приступили к реализации. Конечно, будет удорожание, плюсом будет 10–15 миллионов рублей, но наши будущие жильцы же будут соседями с теми, кто там уже живет, и будут пользоваться теми же объектами, которые мы там создадим. Мы готовы к этим затратам, чтобы о нас, когда мы завершим стройку, остались только хорошие воспоминания.

Первое интервью Татьяны Людмилиной после возвращения на должность руководителя театра «Глобус» — об уходе из филармонии, участии актеров в политике и новых спектаклях.

Интервью с Борисом Якушиным — об объявлении в розыск его отца, учредителя крематория и похоронного дома «Некрополь» Сергея Якушина, и переделе новосибирского похоронного рынка.

Основатель 2ГИС Александр Сысоев рассказал НГС, чем займется после продажи проекта Сбербанку и что ждет сервис.

Руководитель НИИТО имени Цивьяна Андрей Корыткин — о скандале вокруг здания института и перспективах во время пандемии коронавируса.

Глава управления по жилищным вопросам мэрии Новосибирска Денис Ковалёв в интервью НГС прокомментировал уголовное дело, которое СК завел из-за долгостроев.