«А серьезно, где полиция?»: как ростовчане братались с бойцами мятежного ЧВК

«Минут 15 назад бабушка сказала, что пойдет замешивать тесто на пирожки мальчикам», — говорит ростовчанка, гуляющая у занятого мятежниками штаба Южного военного округа. «Мальчики» — это и есть бойцы ЧВК «Вагнер», руководство которого полдня как обвинено в организации вооруженного мятежа. Другие девушки с помощью вагнеровцев забираются на потрепанный боями танк. «В жизни столько не фоткался», — признается мужчина в камуфляже. Репортаж корреспондента 161.RU Ирины Бабичевой из центра Ростова, который 24 июня перешел в руки частной военной компании.

— Ты мужик! Мужик! — подбегает к вагнеровцу ростовчанка лет двадцати. Под балаклавой и козырьком лица чевэкашника не разглядеть, но глаза выдают улыбку. Второй вагнеровец оглядывает округу. Девушка пихает айфон в руки своего молодого человека. Требует сфотографировать. Тот делает несколько кадров и возвращает телефон.

— Переснять?

— Не, нормально. Встань, тебя тоже щелкну, — она снимает, пока мужчины жмут руки. — А можно я тоже пожму? Или вот что. — Чмокает вагнеровца в прикрытую балаклавой щеку.

— Снять не успел, — бросает ее парень, отворачиваясь.

— Я в тряпку поцеловала, чего ты.

Пара удаляется. Вагнеровец поворачивается к коллеге.

— Тряпку, — говорит он, выдержав паузу, — она до этого целовала.

— Зато ты сидел.

— Как будто ты не сидел.

Через пару минут к ним подходит женщина средних лет, предлагает две бутылки с колой. Принимая, вагнеровцы спрашивают — не отравлено ли? Женщина, оскорбившись, указывает на запечатанный шов крышки и предлагает отпить первой. «Мы шутим», — отвечают ей.

Люди с улицы Пушкинской сворачивают на Буденновский проспект, разделяющий доходные дома старых ростовских фабрикантов Владимира Чирикова и Василия Кушнарева. Особняки построили в начале XX века. Сейчас дом Чирикова занимает отдел полиции № 4, а доходный дом Кушнарева — штаб Южного военного округа.

Вагнеровцы стоят в карауле по разделительной полосе Буденновского проспекта. Все — с автоматами. По «полицейской» стороне ростовчанам гулять можно, по «военной» — нельзя. Так решили вагнеровцы. С крыши штаба ЮФО глядят снайперы. Рядом развевается российский флаг.

После полудня 24 июня по проспекту гуляют около трех сотен человек. В толпе у военных машин видны люди с имперскими флагами: «Мы русские, с нами бог». С ними фотографируются ростовчане. «Подходите, это бесплатно!» — зазывают их.

Происходящее фотографируют, стримят в соцсети. Особенно часто снимают танк, вставший между штабом ЮВО и ростовским цирком. Эти снимки разлетелись по Сети — в своем телеграм-канале Ксения Собчак пишет, что это «элегантный эвфемизм».

— Кто-то видео снял, что он застрял. А это мы его так оставили, — утверждает мужчина в камуфляже. — Видите, там есть пространство. Мы в воротах его оставили.

— Скажите, что случилось? Вы не знаете или вам нельзя говорить? — спрашивает у него ростовчанка.

— Мы просто хотим свое, — отвечает вагнеровец. — Хотим дать понять, что мы никакие не террористы.

— Это и без вас знаем, что вы не террористы, — соглашается женщина. С танка между захваченными зданиями спрыгивает мужчина в камуфляже.

— Нас уже объявили террористами.

— Это же ерунда. Они вас объявят террористами — и кто нас будет защищать? Никто.

— Доблестная армия, — сказал вагнеровец, ухмыльнувшись.

Ставший бесполезным светофор на заблокированной улице загорается красным. Ростовчанин, шедший по зебре, замирает и глядит на вагнеровцев, перегородивших улицу военными машинами.

— ГАИ же нет? Можно идти?

— Сегодня мы здесь ГАИ, — отвечает один, любовно поглаживая цевье автомата.

— А серьезно, где полиция? — интересуется ростовчанка.

— Я не местный, но вроде напротив, за вами, — смеется чевэкашник, кивая на отдел № 4. Полицейские автомобили с раннего утра стоят на парковке без дела. Люди в форме вообще незаметны на улицах Ростова — если речь не о форме «Вагнера».

Большинство ростовчан представляться не хочет: объясняют это уголовным делом о вооруженном мятеже. Вагнеровцы категорически не называют имен, многие прячут лица. «Нам вообще нельзя с прессой говорить», — говорит мне один из них.

Из динамиков тринадцатого айфона льется президентский голос. Сбившись в кучу, ростовчане слушают обращение Владимира Путина:

— Это удар в спину нашей стране и нашему народу. <…> Это именно предательство. Непомерные амбиции и личные интересы привели к измене. К измене и своей стране, и своему народу. <…> Тот, кто организовал и готовил военный мятеж, кто поднял оружие на боевых товарищей, — предали Россию. И ответят за это.

Две подруги на Буденновском проспекте обсуждают выступление.

— Угу! Как ему пудрят мозг! «Вооруженный мятеж будет наказан по всей строгости…» В интернете пишут. Муж на вотсап прислал. «Послали команду для ликвидации вооруженного мятежа».

— Не получится, — убежденно говорит вторая. — Сейчас найдут виноватого, посадят, успокоятся, а ***** продолжится. И всё, больше ничего.

— Жена, дорогая, единственная моя дура жена! — сердится седой мужчина, тянет женщину в сторону улицы Горького. — В десятый и последний раз тебе говорю: пошли отсюда, мать твою за ногу!

— Тебе что, не интересно?

У ворот штаба ЮВО припаркован второй танк — с огромной красной Z и надписью «Сибирь», нарисованный масляной краской.

— Как вам объяснили, что значит Z? — интересуюсь у вагнеровца рядом с танком.

— Вы не знаете, что значит Z? — строго спрашивает одна из подруг. — Это юг, восток…

— Нет, — перебивает вагнеровец. — Это «слышу зов — ***** "Азов"».

Женщины смеются.

— А вы смотрели, как Путин выступал? — спрашиваю. Вагнеровец хмурится.

— Что мы террористы и предатели родины?

— Не было такого, ребята, не сказали! Это ложь, — вступается за вагнеровцев ростовчанка. Тот внимательно слушает. — Мы прослушали, что сказал [Путин]. Ввели КТО только Москва и Московская область. О Ростове слова не сказали. Просто сказали: мы знаем ситуацию в Ростове…

Ее перебивает взрыв. Протяжное эхо множится в ростовских дворах. Люди испуганно оглядываются, вжимают головы в плечи. Дыма нигде не видно. С деревьев поднимаются птицы.

— …не верьте, — пытается договорить женщина. Но вагнеровец ее больше не слушает.

— Всё, гражданские, уходим! — зычно командует. Слова подхватывают другие члены ЧВК. Они бегут на толпу с автоматами — и та теснится, отступает на Пушкинскую. — Детей не затопчите! Граждане, спокойствие сохраняем!

— А вы облаву не устраивайте! — кричит кто-то из толпы. Вагнеровец сбавляет шаг.

— Уходите, давайте-давайте, уважаемые, для вашей безопасности, — говорит уже мягче.

Толпа заполняет улицу. Люди шутят, что похоже на День города. Раздается очередь. Вагнеровец кричит: «Это пулеметы, отступайте!» И будто вопреки всему вокруг, разрезая оцепление вагнеровцев, проспект вальяжно пересекают велосипедисты.

На лавочках улицы Пушкинской сидят вплотную. Двое молодых людей несут пакеты с бургерами из «Вкусно — и точка». Жирная картошка оставляет на бумажном пакете масляные пятна. Еду принимает вагнеровец, уносит в машину. Делаю фото. После публикации снимка ростовские заведения «Вкусно — и точка» решат на время закрыться. А частью бургеров вагнеровцы поделятся с бродячими псами.

— Минут пятнадцать назад бабушка сказала, что пойдет замешивать тесто на пирожки мальчикам. С вареньем. Ну какое дома есть, — рассказывает сидящая на лавочке женщина. — Быстро замесит, испечет и принесет.

Гуляющая пара молодоженов застывает, приблизившись к заблокированному Буденновскому. Рассматривают свадебные снимки в фотогалерее, обнявшись.

Магазины в центре не работают — даже купить воды негде. Ростовчанка жалуется: целый день стоит на жаре у танков, замучила жажда.

— Подсказать? Идете прямо, не доходя до следующей улицы будет небольшой магазин с надписью «Продукты». Там всё и купите, — решает сумничать вагнеровец.

— Так администрация решила, чтобы нам ничего не продавали, — парирует его коллега. — Злые люди.

Закрытые магазины ростовчане объясняют «военным положением в регионе», но его никто не вводил. Удивительный факт: даже режим контртеррористической операции ввели для подавления выступления вагнеровцев в Воронежской области, в Москве и Подмосковье, но не в Ростовской области. Вместо КТО город перешел на режим ХЗ.

К вечеру вагнеровцы заметно расслабляются. Снайперы орут с крыш: «За Россию!» К танку подпускают ростовчан — и те обступают технику, трогают. Танк был в Бахмуте, хвастаются чевэкашники. Несмотря на закрытые в центре «Пятерочки», «Перекрестки» и «Магниты», на броне, рядом с камуфляжными сетями, стоят початые бутылки с квасом и колой. Пенящуюся газировку льют на асфальт, поврежденный гусеницами.

Пустые пластиковые бутылки валяются по Буденновскому проспекту, их пинают дети. Мимо толпы бредет загорелая женщина в ярко-салатовой жилетке с метлой; ведет прутьями по асфальту. В толпе, смеясь, советуют ей «прибраться».

— Я работаю с администрацией, должна быть на улице. Не сказали, что выходной, — торопливо говорит она мне. Чиновников не видно никаких — ни областных, ни городских. Депутатов тоже нет. Женщину-дворника это не интересует, она поправляет платок: — Мне за себя надо думать, у меня дети, никто не сказал, что выходной.

На танке с надписью «Сибирь» восседает молодой вагнеровец. За ним члены ЧВК пьют колу, подтянув балаклавы к носу. На башне танка развевается черный флаг «Вагнера» с красным крестом. На броню лезут горожане — пожилые и молодые мужчины, девушки. Из желающих сфоткаться на танке с вагнеровцем выстраивается очередь. Молодой вагнеровец признается: «В жизни столько не фоткался, как сегодня». Из толпы выбегает мужчина, снимает с головы солнцезащитные очки, надевает на вагнеровца. Тот сидит, подставив голову. Как ребенку, ростовчанин приглаживает дужки к ушам мужчины с автоматом. Отходит. Щелкают новый снимок.

Напротив танка, припаркованного между штабом ЮВО и ростовским цирком, стоит мальчик восьми лет. Вытягивает шею, разглядывая дуло.

— Нравится? — спрашивает женщина у ребенка. Тот бросает осторожный взгляд на безмолвных вагнеровцев и отрицательно качает головой.

Из цирка за ростовчанами наблюдают «музыканты». Арочные окна здания распахнуты, на балконах с литыми колоннами стоят вагнеровцы. Опираются ногами на перила.

У штаба ЮВО ходит караул. В припаркованной у здания машине, подставив рюкзаки под головы, спят два чевэкашника. Седая женщина смотрит на мужчин в карауле, прищурившись. Теребит блузку.

— Звать меня Анна Ивановна, я работала воспитателем в детсаду, потом уборщицей, потом в продуктовом. Похоронила сына и внука, внука — Бахмут. Сидел. Пошел. Плакала: на кого оставит, если вдруг беда? Теперь знаю ответ: на саму на себя. И ничего я теперь после себя не оставлю, а мне 77.

Под рекламным плакатом «Вас вызывают в министерство культуры за хорошим настроением» стоит вагнеровец. Автомат в руках, рация на плече, бронежилет, кепка с широким козырьком, балаклава. Под морщинистым лбом — напряженные глаза. Скрещивает почерневшие от загара руки, позируя снимающим.

— А мы сами уже днем сходили, купили, — говорит он про еду и закрытые магазины. — И так у нас с собой всё есть. Пайков — полкамаза с собой. И живем не бедно, можем себе позволить купить что нужно. Но мы здесь можем месяца два жить и даже в магазин ходить.

Говорит, что готов жить тут два месяца. Фоновый гул разрезает жужжание квадрокоптера. Конечно, губернатор Ростовской области запретил дроны несколько месяцев назад, но и вооруженные мятежи в стране под запретом. На коптер ростовчане реагируют восторженно — снимают на камеры, зовут детей посмотреть. Вагнеровец говорит: «Это наша птичка». С ее помощью осматривают местность.

Про обвинение в мятеже и терроризме отвечает так.

— Да, нас наконец признали. Бинго. Они этого пытались добиться. Они делали всё, чтобы это произошло. Потому что, понимаете, есть две конкурирующие армии... Все раньше думали, до появления ЧВК «Вагнер», — о, министерство обороны, лучшие воины, прямо рексы, чудо-люди. А когда появилась ЧВК «Вагнер», [о нас заговорили]. Правительство хочет, чтобы мы встали под флаг министерства обороны. А у нас на это никто не пойдет. Мы частная военная компания. Я в компании с 2011 года. И в Сирии, и в Ливии, и в ЦАР — везде был. В [Украине] восьмой месяц. Я получил ранение в ЦАРе, после лечения поехал сюда.

Пока говорим, вокруг собираются люди. Одна из девушек — узнаю в ней местную журналистку — пытается записать видео. Вагнеровец резко бросает: «Это вы зря, никаких видео». И продолжает свой спонтанный пресс-подход.

— Мы вышли с Бахмута, мы шли колонной. От подхода к городу до занять здание у нас ушел час двадцать [минут]. Мы просто прошли.

— Они [в штабе ЮВО] не сопротивлялись?

— А полиция?

— Тоже сдали оружие.

Официальной позиции о событиях так и не появилось. Пресс-служба донской полиции с вечера 23 июня «уточняет» журналистам, как изменилась их работа в связи с выступлением вагнеровцев. Лишь по источникам известно, что силовики перешли на план «Крепость» и были подняли по тревоге.

— В телеграме пишут, спецназ «Ахмат» заезжает в Ростов, — раздается в толпе.

— Мы их ждем, — отвечает вагнеровец, крепче сжимая автомат.

— Как горожанам быть?

— Да ниче не будет.

— А что нам делать? — громко спрашивает мужчина в рубашке с фламинго.

— Уважаемый! — повышает голос вагнеровец. — Идите своей дорогой, на ваши провокации здесь никто вестись не будет.

— А вам кто мешает идти домой или в магазин? — интересуется женщина средних лет, заслоняя вагнеровца от ростовчанина. Вагнеровец надвигает козырек кепки ниже.

— Домой иди! — грубо говорит ростовчанину мужчина из толпы.

— Когда танки стоят на моей улице?

— На какой улице?

— На Буденновском.

— Вы в штабе живете? — с вызовом спрашивает женщина. — Вот не надо! Вы провокацию устраиваете. Перестаньте провоцировать людей.

— Я вопрос задал, обыкновенный вопрос, — ростовчанин наблюдает, как вагнеровец уходит от собравшихся вокруг него людей. — Человек ушел от вопроса.

В толпе мужчине советуют позвонить Кадырову, набрать по горячей линии «Ахмат».

— Я вопрос задаю тем, кто с автоматами здесь, — отвечает житель Буденновского.

— Личико покажи свое, че, ты боишься? — говорит ему седой ростовчанин, снимая на камеру.

Житель Буденновского проспекта не боится. Его зовут Руслан Пахомов, и он живет у Комсомольской площади — в десяти минутах ходьбы от штаба ЮВО — вместе с 80-летней мамой, женой и двумя детьми — семи и восьми лет.

— Тревожно видеть такие странные новости. Я проснулся, смотрел соцсети, телеграм… В 07:30 Пригожин дает отсюда видео, танки здесь разворачиваются, портят асфальт. Что нам делать, обыкновенному населению, когда начнутся боевые действия? Сдаваться ребята не хотят.

Подходит мужчина с длинной бородой. Он записывает наш разговор с Русланом на видео, наводит камеру то на него, то на меня.

— Если бы у меня был флаг ЧВК «Вагнер», я сам бы с ним пришел, — тут же говорит Руслан. — Я не считаю это мятежом. Я считаю, просто пришли за своей правдой. А нам простым как? Я пришел под танк и спросил: «А что нам делать?» Я не против этих ребят, просто они стоят на танке с автоматами.

Ростовчанин не понимает, почему местных жителей не предупредили, что в городе могут начаться боевые действия — и не сообщили, где спрятаться. Администрация Ростова и губернатор Василий Голубев снабдили ростовчан только рекомендацией не выходить из дома. Транспорт по Буденновскому ходить перестал.

Выезд из Ростова затруднен — автовокзал не работает, трасса М-4 стоит. Усталая кассирша главного автовокзала поясняет: никаких рейсов нет, автобусы не выходят на линию и так будет дальше, пока вагнеровцы в городе. Может, день. Может, неделю. Может, месяц. На вокзале не знают.

Всех желающих покинуть Ростов посылают на пригородный железнодорожный вокзал. Отсюда можно уехать в электричке. Но вокзал забит. Дети и взрослые сидят на чемоданах. Розеток на всех не хватает, многие тут с утра, у них садятся телефоны. Доступом к розеткам делятся в зависимости от того, у кого больше заряд на телефоне. Руслан Пахомов уезжать пока не собирается.

— Здесь [на Буденновском] стоят самые смелые или самые дурные. Я живу на этой улице и пришел спросить у участников, что происходит. Вот там стояла женщина, она [тоже] ждала встречи с Пригожиным. А мне все друзья пишут, что сюда едет чеченский спецназ. [Переживаю], где они займут боевые позиции, где они поставят пулеметные точки, откуда будут стрелять, — продолжает Пахомов.

— А какой автобус здесь ходит? — инспектирует мужчина под прицелом камеры Руслана. Мне ответить не дает: — Не-не-не. Он.

— 83-й, 78-й, 49-й, 50-й, 22-й, — перечисляет местные маршруты Пахомов, доказывая, что действительно живет на Буденновском. Отворачивается.

В толпе зачитывают новости: СМИ пишут, что в город с разных концов заезжают чеченцы. Официального подтверждения этому в тот момент нет, но многие переживают. Парень предлагает компании из четырех людей уйти с Буденновского.

— Мы сейчас уйдем, и начнется самое интересное, — отвечает девушка.

— Закон подлости, — кивает мужчина, смеясь.

— Поэтому надо пойти за угол, навернуть шашлычка. Где тут нормальный шашлык?

По свободному от машин Буденновскому, мурлыча под нос «Долина, чудная долина», проплывает доставщик еды с терморюкзаком.

К вечеру вагнеровцы открывают стрельбу у здания Ростелекома. Местным ничего не поясняют — просто велят уйти подальше. Буденновский стремительно пустеет, вагнеровцы располагаются у подножия лестниц, ведущих в подвалы. Смотрят в прицелы. Прямо на асфальте перебирают гранаты. Так сидят, пока пресс-служба белорусского президента Александра Лукашенко не сообщает: с Пригожиным провели переговоры, он согласился остановить свой марш на Москву.

— Пацаны, загружаемся, едем домой, — наконец объявляют вагнеровцы. Ростовчанам вновь разрешают приблизиться. Толпа ликует, кричит: «Вагнер — сила!» и «Молодцы». Нетрезвые ростовчане пытаются забраться на танк, стоящий в воротах ростовского цирка. Вагнеровцы заводят технику. Впечатывая гусеницы в асфальт, танк покидает покосившиеся ворота цирка. Ростовчане свистят и хлопают.

Через несколько минут пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объявляет: вагнеровцы отступят в полевые лагеря, Евгения Пригожина простят и отправят в Белоруссию, уголовное дело о мятеже закроют, бойцов не будут привлекать ни к какой ответственности.

По Буденновскому проспекту возобновляют автомобильное движение. Из штаба ЮВО выезжает Евгений Пригожин. Его автомобилю машут, свистят и аплодируют. Водитель останавливается, заднее стекло опускается, в окне появляется лицо Пригожина. Он тянет руку к ростовчанам — те тут же бросаются навстречу для рукопожатия. Помахав, Пригожин уезжает.

Покидая центр Ростова, вагнеровцы палят в воздух. На память они оставляют на Буденновском проспекте сломавшийся броневик. С одной его стороны белой краской намалевано «братишка», с другой — карикатурное казахское приветствие «Здарова, з***л».

К опустевшему штабу ЮВО наконец-то стягивается полиция. Блестящий после дождя асфальт освещается сине-красными отблесками мигалок. К автомобилям полицейских бросаются мужчины в гражданском, сжимающие черные флаги ЧВК. Силовикам они бросают: «Предатели». Толпа горожан снова наполняет Буденновский. Освистывая патрульные машины, ростовчане скандируют: «Позор! Позор! Позор!»