«Мы под землю не идем умирать». Почему менеджеры становятся шахтерами, а регионы не слезают с угольной иглы

С момента взрыва на шахте «Листвяжная», где погибли 5 спасателей и 46 горняков, прошел год. Ростехнадзор уже представил результаты своего расследования причин трагедии, а Следственный комитет назвал имена причастных к ней. Но подобная авария в Кузбассе не первая, да и в целом по России: «Распадская», «Ульяновская», «Юбилейная» — и это неполный список предприятий, где массово погибали люди. При этом регион остается зависимым от угольной отрасли и ее развития, а работает в сфере порядка 90 тысяч человек. Редакция NGS42.RU выяснила, почему шахтеры идут в забой, точно зная о нарушениях, как это было на «Листвяжной», и сможет ли Кемеровская область когда-либо уйти от угольной зависимости.

Андрей Клемин был единственным кемеровчанином среди погибших в тот день горноспасателей и шахтеров. У бригады 48-летнего мужчины не было шансов на спасение — она находилась в эпицентре взрыва.

После первых сообщений о ЧП на шахте племянница мужчины, Анна Петрова, следила за новостями, не подозревая, что в числе жертв — ее родной дядя. Об этом семья узнала только вечером.

— Он рассказывал нам, что уровень газа повышен, но не жаловался на какие-то нарушения. В день своего ухода, 25 ноября, сказал, что спускаться глубоко его бригада не будет, так как накануне их участок был сильно загазован, — вспоминает племянница.

На шахту мужчина устроился всего за пару месяцев до трагедии — в августе 2021 года. До этого Андрей занимался ремонтом квартир, но необходимость выплачивать несколько кредитов и ухаживать за 82-летней матерью стала поводом найти более стабильно оплачиваемую работу.

По словам племянницы, Клемин вырос в угольной династии — его отец и дед почти всю жизнь проработали под землей. От решения пойти по их стопам семья не отговаривала.

После аварии семья получила выплаты от «СДС-Угля» и правительства Кузбасса, благодаря которым удалось погасить все кредиты. Но душевную боль эти деньги никак не компенсировали.

Сразу после аварии на «Листвяжной» на шахтах и разрезах Кузбасса начались прокурорские проверки соблюдения требований промышленной безопасности и охраны труда. Естественно, с привлечением МЧС, Ростехнадзора и других ведомств. Только за три дня, с 26 по 29 ноября 2021 года, было выявлено 449 нарушений, возбуждено 180 административных дел, внесено 19 представлений об устранении нарушений закона, объявлено два предостережения и внесен один протест.

Начальник Управления по надзору в угольной промышленности центрального аппарата Ростехнадзора Геннадий Ермак сообщил NGS42.RU, что после аварий на шахтах количество обращений о нарушениях промбезопасности увеличивается, но лишь временно.

— После аварий, произошедших на шахтах, количество обращений о нарушениях требований промышленной безопасности и о предложениях по ее улучшению на всех угольных предприятиях временно увеличивается на 25%. За год с момента трагедии на шахте «Листвяжная» поступило 168 обращений, а за аналогичный период, предшествовавший аварии, 124, — говорится в ответе Ермака на наш запрос.

Отвечая на вопрос, может ли эта отрасль стать абсолютно безопасной, эксперт поясняет, что прежде всего аварии происходят в результате пренебрежения требованиями безопасности — как ненамеренного, так и осознанного. В организациях существуют службы контроля, выстроены системы управления промбезопасностью и охраны труда, но зарплата специалистов этих служб зачастую зависит от выполнения плана по добыче, что приводит к круговой поруке.

— Необходимо, чтобы должностные лица, специалисты этих служб не зависели от планируемых показателей по добыче, а были мотивированы на исполнение контроля, — считает Ермак.

В беседе с корреспондентом NGS42.RU первый заместитель председателя Российского профсоюза угольщиков Рубен Бадалов объяснил, почему в первую очередь шахтеры идут под землю.

— Конечно, если никого в шахту не посылать, то никто и не погибнет, но я скажу по-другому, как шахтер: если никого туда не посылать, то погибнут остальные от холода. <....> Мы под землю не идем умирать. Мы идем работать, получать высокую заработную плату, возвращаться домой, причем геройски, потому что принято, что это профессия смелых людей, которые умеют и знают, как не погибнуть под землей в сложных условиях. Но это коллективный труд, и от ошибки одного зависит жизнь многих, — сказал Бадалов.

Его словам о желании заработать вторят и сами шахтеры. 23-летний Николай, который просил не указывать его фамилию, работает на одной из шахт ОАО «Распадская» горнодобытчиком. До последнего молодой человек пытался обойти опасную профессию стороной, ради этого с 16 лет кузбассовец работал менеджером, но поиск хорошего заработка неминуемо вел его в шахту. Николай рассказал NGS42.RU, что зарплата шахтера зависит от выполненного плана, поэтому самим горнякам невыгодны приостановки угледобычи. Смертельный риск он оправдывает зарплатой выше средней по региону.

— В Междуреченске самые большие зарплаты — на шахте, разрезе или фабрике. Я работал три года менеджером по продажам, мне очень нравилось, но деньги совершенно другие, на них не проживешь. В шахте работаю в кредит своего здоровья, но зато оклад нормальный и пенсия в будущем будет высокая. Ни одна шахта не работает с соблюдением всех правил промбезопасности, это невозможно: наша зарплата напрямую зависит от выполненного плана, — отмечает Николай.

Зарплата шахтеров действительно выше средней по региону. Если верить данным Минугля Кузбасса, предоставленным по запросу NGS42.RU, по итогам 2021 года среднемесячная зарплата сотрудников угольной отрасли составляла 70 877 рублей, а с января по сентябрь 2022 года — 86 145 рублей. Просто сравните: в целом по региону средняя зарплата за январь — август этого года, по данным Кемеровостата, составляет 54 884 рубля.

Кузбасс по праву считается угольным краем России: на регион приходится больше 50% всего добываемого и экспортируемого угля. Это и неудивительно: на территории сегодня работают 39 шахт, 57 разрезов и 56 обогатительных фабрик и установок, а до 2025 года в эксплуатацию введут еще 10 новых объектов.

Еще в 2020 году в угольной отрасли был кризис, о котором много раз говорил губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев. Тогда особенно часто звучала мысль, что нужно уйти от угольной зависимости и диверсифицировать экономику. При этом власти неоднократно подчеркивали, что каких-то бюджетных вливаний в угольные предприятия не происходит.

Тогда почему о проблемах, казалось бы, только частных компаний власти говорили так долго и громко? Ответ на этот вопрос прост: налоговые отчисления. Во время бюджетного послания в 2020 году Сергей Цивилев сообщил, что за 9 месяцев года угольщики тогда потеряли 50 млрд рублей прибыли. Из-за этого платежи в региональный бюджет упали на 16,8 млрд рублей. Ситуация повторяется и сейчас: бюджет Кемеровской области на 2023 год принят с рекордным дефицитом в 53,7 млрд рублей.

В 2021 году во время бюджетного послания губернатор Кузбасса потребовал от регионального правительства создать новую экономику, где ключевую роль будут играть малый и средний бизнес, уходя таким образом от угольной зависимости. Однако уже во время бюджетного послания 2022 года об этом практически не было речи. Позже Сергей Цивилев пояснил журналистам на пресс-ланче: перед малым и средним бизнесом была поставлена задача создать параллельную экономику, а не заменить традиционную.

Возможно, возвращение на привычные рельсы связано с небывалым ростом цен на уголь, который наблюдался в 2021 году. Благодаря этому увеличились и налоговые поступления в консолидированный бюджет региона, которые в том числе позволили создать подушку безопасности на будущее.

В 2021 году налоговые поступления от угольной отрасли составили, по данным Минфина Кузбасса, чуть больше 68 млрд рублей, или 33% от налоговых доходов. А уже за 9 месяцев 2022 года — 115 млрд, что составляет 50%.

Для сравнения: почти 67 тысяч субъектов малого и среднего бизнеса принесли в бюджет Кузбасса в 2021 году только 30 млрд рублей (14,4%), а за 9 месяцев 2022 года — 26,9 млрд рублей, или 11,7% от налоговых доходов консолидированного бюджета.

Если верить ответу Департамента экономического развития Кузбасса, от планов по диверсификации экономики и активного развития неугольных отраслей власти не ушли, так как этот пункт прописан в программе социально-экономического развития Кемеровской области до 2035 года. Однако очевидно, что эта работа займет даже не пару лет. Некоторые эксперты уверены, что уход от угольной зависимости — вопрос нескольких десятилетий.

Например, регионовед, профессор МГУ Наталья Зубаревич в интервью NGS42.RU пояснила, что для изменения экономики нужны новые сервисные отрасли, которым, в свою очередь, нужны крупные города, желательно миллионники.

Получается, угольная зависимость выгодна всем: люди с риском для жизни получают зарплаты выше среднего, владельцы предприятий — больше доходов, власти региона — многомиллиардные налоговые отчисления. Можно предположить, что Кузбасс еще долго будет сидеть на «угольной игле», а взрыв с полусотней погибших на «Листвяжной» может стать не последним.