«Я — маленькое шоу»: сибиряк кардинально изменил свою внешность и пожалел — теперь хочет помогать другим переживать кризисы

Матвею Баеву 43 года. Сейчас он работает модным парикмахером-стилистом в Москве, обзавелся постоянными клиентами и пользуется спросом. Он с детства знал, кем мечтает стать, и, хотя успел пережить несколько личных кризисов, добился своей цели. В поиске себя и своего пути Матвей увлекся пирсингом и татуировкой — половина его лица украшена узорами и надписями. Кроме того, одно глазное яблоко Матвей также залил тушью. Корреспонденты НГС поговорили с ним о решениях, модификации и отношении к себе до преображения и после. Подробности — в материале Сергея Уланова.

Тату на лице сегодня — часть молодежной моды, да и в целом тату-культура стала уже мейнстримом и сильно помолодела. Но образ, который создал Матвей Баев, все-таки заметно выделяется на общем фоне. Залитый тушью глаз для неподготовленного человека выглядит жутковато, абстрактные тату на лице создают впечатление случайного шрамирования. Такое впечатление может сложиться до первых секунд личного знакомства с Матвеем Баевым — как только мы начинаем разговаривать, становится понятно, насколько он открытый, а его образ — не эпатаж, не агрессия, а обращение к себе.

Матвей рос в Казахстане, в провинции. Его отец был родом из Новосибирской области, и каждое лето в детстве парень проводил в сибирской деревне. После школы поступил в Куйбышев в техникум, где осваивал профессию повара-кондитера. Но она была далека от его настоящих интересов. О том, кем мечтает стать, Матвей знал с ранних лет.

— Мы все из деревень, а уже лет в 12 у меня в голове сложилось, что я хочу быть парикмахером. Жить в деревне и хотеть парикмахером стать мальчику — это как-то не очень, — объяснил Матвей Баев. — Моей маме говорили, что ей сына лечить надо. И от этого сформировался такой комплекс: мальчик-парикмахер, ну, как-то не положено. Поучился два года на повара, но ни одного дня не работал, потому что это совсем прям не мое. И потом я отучился на парикмахера уже в Караганде.

Карьеру Матвей начал с небольшого салона. Постепенно осваивался в профессии, набирался опыта и переходил в парикмахерские более высокого уровня — так в итоге оказался в салоне, который работал по франшизе Ив Сен Лоран. Стал ездить в Москву на курсы повышения квалификации, затем перевелся из сетевого салона в Алматы в московский филиал.

В столице Матвей расширил профиль, стал заниматься мейкапом и попал на неделю моды.

— Среди моделей было много знаменитостей, которых я даже не знал. Я в себе был. Кого-то накрасил, потом кто-то подходит и говорит: «Ты знаешь, кто это?». Я говорю: «Кто?», — смеется Матвей. — Всю «Фабрику звезд» мы поперекрасили, но я никогда за ними не наблюдал и не знал, кто это.

Трансформацией своего внешнего образа Матвей начал заниматься уже в достаточно зрелом возрасте.

— Я лет до 35, наверное, был противником татуировок. До этого я волосы красил, сережки, пирсинг — это все было. А татуировки — нет, отрицательно относился. У меня в какой-то момент просто всё в кучу собралось, я очень эмоционально проживал кризис 30 лет. И первую татуировку я сделал сразу на лице. Я не знаю, что это было… Ну короче, вредил себе как мог, — признался он.

Постепенно татуировки стали для Матвея неким актом обращения к себе. Постепенно узорами и абстракциями покрылись плечи, руки, торс — даже глаз. Решение «залить глаз» стало точкой невозврата. Операция хоть и болезненная, но проходит быстро: всего три укола прямо в глазное яблоко. Со временем он пришел к пониманию, что это была деструктивная мотивация: новые модификации своего тела не придавали уверенности надолго, и в конце концов увлечение привело к разочарованию.

— Когда я сделал глаз и прошла неделя, у меня спал мой эмоциональный скачок. И у меня были истерики, я ревел, я кричал в зеркало: «Ты какого *** наделал, как мы будем жить?» Такое, да, было, — вспоминает модификатор. — Это мой характер, мне надо все «поглубже, но с краю». Я не стал делать два глаза, но вот один я сделал — это мой максимализм.

Сейчас, говорит Матвей, об этом можно сожалеть сколько угодно, но удаление в этом случае невозможно — только вместе с глазом. С остальными татуировками на коже Матвей тоже пока не планирует расставаться. Во-первых, это очень долго, дорого и болезненно, во-вторых — они уже стали его частью. И именно этот образ привлекает клиентов.

— Когда начал работать в дорогих салонах, заметил, что каким-нибудь статусным клиентам это нравится. Они приходят не только за услугой: если ты яркий мастер, то у тебя больше шансов собрать аудиторию. Они не то, чтобы не могут себе этого позволить — у них и нет такой тяги, но посмотреть на какую-то неведомую зверушку им интересно. Для них я — маленькое шоу, — рассказывает о реакциях клиентов Матвей.

Были и обратные ситуации. Например, из-за эпатажного внешнего вида Матвея не взяли на съемки телешоу. А на одном из фэшн-мероприятий модели отказались садиться в кресло к экстравагантному мастеру. Но это, скорее, исключение. Впрочем, вместе с собственной рефлексией Матвею этого хватило.

— Я умудрился сам себя уговорить пойти к психологу и прекратил модификации, пытался как-то придумать, как мы будем жить с тем, что есть. Я начал понимать природу происхождения каких-то своих тараканов, что с ними делать и как бороться, — поделился он. — Я уже давным-давно фрилансер, я не работаю в салонах — только на заказах. В метро я не спускаюсь — зачем провоцировать людей на агрессивные действия. Я сделал все это в таком возрасте, когда мог себе позволить организовать свою жизнь так, чтобы никого не раздражать.

Несколько лет в терапии помогли Матвею умерить свои порывы в модификации. Он продолжает разбираться в себе и параллельно сам учится на психолога. Матвей понимает, что его экстравагантный внешний вид, как и в фэшн-индустрии, может стать камнем преткновения между ним и потенциальными клиентами. Но он считает, что для многих это, наоборот, может послужить причиной доверия.

— Я понимаю, что у многих людей такая внешность психолога будет не очень хорошо отзываться. С другой стороны, есть много людей, которых это наоборот привлечет — они увидят своего, того, кто разбирается. Какие-то эмоциональные провалы, в которых я уже был, а они еще находятся, — я знаю, как оттуда выходить без радикальных решений. Как выходить из психозов с минимальными затратами для ментального здоровья, — объяснил мужчина.

Рассказывая о своей повседневной жизни, Матвей говорит, что на улице нечасто сталкивается с пристальным вниманием. Крайне редко кто-то прокомментирует его внешний вид, но к таким моментам он относится философски. Его правило жизни — разрешить людям жить так, как они хотят, если это не приносит вреда. Но к модификации, особенно с перспективой на долгие коды и радикальные внешние изменения, стоит относиться серьезно, оценить свои порывы и взять паузу.

— Мой совет — сходите к психологу. Потому что понимаешь: то, что тебе кажется в 20 лет крутым и классным, в 30 может быть уже совсем по-другому. Таким образом можно поставить себе «стоп» во многих местах — в карьере, например. Сначала проживите тридцатилетний кризис, а потом уже делайте татуировки, — рекомендует прошедший путь внешних и внутренних трансформаций мужчина.

Ранее мы рассказывали, как преобразилась «пацанка» Мария Лебедева.