История врача с модельной внешностью: как он лечит страшные травмы у детей и не обращает внимания на комплименты

Артёму Авдееву 27 лет, и, судя по безупречной внешности, он мог бы запросто сниматься в женских сериалах. Однако своим профилем он выбрал медицину, а именно детскую ортопедию. Сейчас врач работает в НИИТО, где спасает детей после страшных аварий и несчастных случаев. Корреспондент НГС Ксения Лысенко заглянула в кабинет к симпатичному доктору, чтобы выяснить, как он оттачивает мастерство твёрдой руки для проведения операций и остаётся собранным даже тогда, когда маленькие пациенты кричат от боли. Мы записали правила жизни детского врача-ортопеда.

Заблуждение думать, что врач всё умеет и всё знает. Если что-то долго не делать, то может получиться не совсем так, как хотелось бы. Поэтому и создаются различные тренажёры, чтобы не было непредвиденных ситуаций на операциях. Координации, чётким действиям — всему этому в университетах точно не учат, но этому есть возможность научиться сейчас, в том числе благодаря таким виртуальным симуляторам артроскопии. Вот вы сейчас сами попробовали, подержали щуп и камеру в руках. А представьте, вы в операционной и знаете, что перед вами не какое-то виртуальное колено, а живой человек? Совершенно другие эмоции.

Помню свою первую операцию, ещё в годы студенчества. Это была стопа. Долго просил заведующего отделением, чтобы он мне позволил пооперировать. Он мне говорит: «Читай, готовься», а я: «Уже всё прочитал, всё выучил», а он: «Значит, читай ещё». В итоге я его доконал, мне кажется, он понял, что уже надо мне сделать эту операцию, чтобы я отвязался. Сама операция прошла хорошо, ведь рядом был опытный, взрослый коллега, хотя чувство внутренней тревоги не отпускало.

Мой первый пациент был в Крыму, куда я уехал после вуза работать в городскую больницу. Пациент — пожилой мужчина 80 лет поступил по неотложке с медиальным переломом лодыжки. В общем, это был мой первый такой осознанный врачебный опыт. По книжкам ты вроде знаешь всё, понимаешь, как нужно делать, но это не одно и то же с реальной жизнью. Непросто взять так сразу и начать применять знания на практике. А у мужчины-пациента тем временем с момента травмы прошло уже пять суток. То есть он поломал ногу и лежал дома, думая, что всё само собой зарастёт. Я позвонил заведующему, так как думал, что, возможно, оперировать придётся не мне, а он говорит: «Ничего не знаю, Артём, надо делать». Вот я и пошёл. Со мной на операции был мой коллега, с которым мы вместе учились. Это был крутой опыт, мы сделали всё, что мы хотели, у нас всё получилось. Но, возвращаясь к тому чувству внутренней тревоги… Оно было очень сильным.

В 8 лет я впервые увидел врача, когда попал с травмой к нему на приём. Он тогда произвёл на меня такое большое впечатление, что я решил придерживаться именно такого образа. Да, пациенты попадают ко мне в панике — родители в стрессе, они зачастую не понимают, что происходит. А ты — врач, ты должен быть беспристрастным, здравомыслящим и ни в коем случае не поддаваться этому общему чувству. И тогда пациенты успокаиваются, глядя на внутреннюю силу врача.

Ортопедия — это молотки, отвёртки, дрели, что-то такое мужское и брутальное. А ещё и гармония: было криво, стало прямо. За это я и выбрал эту специальность. В университете занятия ортопедией не смогли раскрыть весь потенциал профессии, но попав сюда, я понял, насколько это круто. Ответа, почему я именно это полюбил, у меня нет, наверное, это любовь без причины.

В студенчестве я часто сожалел о том, что выбрал такую профессию. Но нужно понимать, что это было в сердцах, сгоряча. Сам процесс учёбы я очень любил, учиться медицине — вообще увлекательно. Наверное, больше всего мне не нравилось отношение к студентам-медикам. Вот это, знаете: «Эх, студент». Если кто-то слышит где-то это пренебрежительное «студент» — это значит, что ты по определению глупый, и ничего ты с этим не сделаешь. Кто-то говорит: «Закалка». Но зачем такая закалка? В медицине и без того достаточно вещей, которые тебя закалят в процессе работы.

Я помню случай, когда я ещё дежурил в неотложке. К сожалению, это печальная история, и она мне сильно запомнилась. Хоть я и был лечащим врачом этого ребёнка, но больше времени он проводил со своей бабушкой. А суть в том, что было большое ДТП, в котором погибли его отец, брат и его неродившийся брат или сестра. Мальчика мы, конечно вылечили. Каждый раз, когда мы заходили к нему в палату, мы улыбались, ободряли его, говорили, какой он молодец. Но когда я на него смотрел, я про себя думал: «А ведь он даже не понимает, что произошло». И всю эту боль ему придётся, вероятно, пережить позже. Сейчас уже не приходится часто сообщать какие-то грустные вещи. И это радует.

В моей профессии случается так, что с родителями бывает сложнее найти общий язык, чем с детьми. Дело тут, конечно, в самих людях. Приятно, когда к тебе приходят понимающие, настроенные на лечение пациенты. С ними получается такой хороший рабочий тандем. Но есть и те родители, которые уже изначально настроены негативно, и вот что бы ты ни делал, какие бы ободряющие слова ни говорил, ничего не работает. К счастью, такое бывает нечасто. Но это ощутимо портит общую картинку.

Как и у любого врача, у меня есть свои способы наладить контакт с детьми. Всё зависит от возраста. С детьми до года никакие приёмы не срабатывают — они просто плачут от того, что им не нравится, что их осматривает чужой дядя. С подростками бывает легче, главное — настроиться на их волну. Говоришь в конце приёма «лайк, подписка, спасибо за просмотр» — и вот они идут тебе навстречу. Да и в целом, я считаю, к людям нужно относиться с добротой, и не потому, что это большие начальники или пациенты, которые могут написать отзыв о твоей работе, а просто потому, что это люди. Они заслуживают уважительного человеческого отношения.

Я верю, что пациентам важен результат. Боль, конечно, будет присутствовать, но для этого есть анальгетики. Конечно, своим маленьким пациентам я такое не говорю, говорю: «Сейчас придёт добрая тётя с волшебной ампулой». Но я действительно считаю, что пользы от меня будет гораздо больше, если я назначу правильное обезболивающее и сделаю операцию, чем сяду рядом, возьму за руку и буду приговаривать «до свадьбы заживёт».

Недавно мне мой пациент принёс в знак благодарности нарисованную картину — там были переплетённые руки, что очень символично для меня, врача-ортопеда. И знаете, это очень ценно и точно круче всех этих коньяков, которыми так часто одаривают врачей. Поставил эту картину у себя в кабинете, смотрю на неё и думаю: «Наверное, я что-то делаю правильно».

Возможно, встречают по одежке. В моем случае, например.

Не знаю, как выразиться корректнее, но у меня к себе завышенные требования. У врачей это не редкость. Я очень часто недоволен тем, что сделал в профессиональном плане, даже если окружающие говорят, что вот тут я здорово поработал. Даже после такого я копаюсь в себе и рассуждаю: вот тут я не дотянул, здесь можно было по-другому сделать. Вроде общая картина получается складная и ладная, но моя внутренняя борьба с собой, мой внутренний самоанализ не дают мне полностью насладиться результатом. Конечно, с одной стороны, это толкает тебя к совершенствованию, а с другой — угнетает.

Плохие дни у врачей тоже случаются. Недавно такой был и у меня. Приходится справляться. Это небольшой минус в работе, который можно преодолеть. Вариантов ведь немного, и если тебе что-то не нравится, всегда можно повесить медицинский халат и уйти. Но это не про меня.

Недавно НГС поговорил с главным врачом Городской детской клинической больницы скорой медицинской помощи Ростиславом Заблоцким о детской смертности, спасении пациентов и ошибках врачей. Читайте это откровенное интервью здесь.