Как я ходил за яйцами. Журналист НГС провел целую спецоперацию, чтобы купить продуктов больше разрешенного

Мы уже давно живем в другой реальности, просто не все это еще понимают. Гастрономическая реальность — не исключение. И гастрономическая тут — не от изысканного и вкусного слова гастрономия, корнями уходящего в древнегреческую культуру, а от более простого и многим знакомого с советского детства — гастроном. Корреспондент НГС Илья Калинин однажды вечером зашел в магазин известной сети за продуктами. И тут же ощутил на себе эту самую новую старую гастрономическую реальность. Далее — от первого лица.

Как-то вечером в один из выходных дней выбрался я в магазин известной сети за продуктами. Продуктовый ажиотаж, связанный со спецоперацией, еще не развернулся так широко, как в последнее время, полки еще были полны, цены в основной массе оставались доспецоперационными, но первые ласточки — временное исчезновение той же гречки — уже залетали в эти храмы кастрюль и желудков.

Набрав стандартный набор продуктов, я подошел к полкам с куриными яйцами. Тут следует заметить, я буквально фанат яиц: есть их могу на завтрак, обед и ужин. И практически в любом виде. Поэтому дома у меня хранится достаточно большой запас этого продукта, который всё равно довольно быстро обновляется.

Так получилось, что в этот раз подошел черед пополнить мой стратегический запас куриных яиц на четыре-пять десятков. Посмотрев на цены — они оставались прежними — и выбрав наиболее оптимальные по соотношению цена-калибр, я решил взять сразу две больших ячейки по три десятка каждая. Как говорится, чтоб два раза не ходить.

Девушка на кассе довольно шустро пробивала мои покупки, пока не дошла до яиц. Посчитав одну ячейку, девушка перевела взгляд с яиц на свою напарницу за другой кассой. «Что с яйцами-то делаем?» — спросила моя кассир коллегу напротив. «Как что? Одну пробивай», — невозмутимо ответила женщина откуда-то из-за моей спины. «Ничего не могу поделать, на яйца ограничения, — кассирша перевела взгляд уже на меня. — Нельзя нам продавать больше одной. Потом по камере увидят, а штрафы у нас большие!»

Честно говоря, я немного растерялся. Тем более никаких предупреждающих табличек возле полок с яйцами, честно скажу, не заметил. Так бы, возможно, я и не стал брать больше положенного.

«Может, что-то можно сделать?» — со слабой надеждой выдавил из себя я. Девушка-кассирша, понизив голос, словно в зале стояли не только камеры, но и микрофоны, заговорщически произнесла: «Сейчас пройдет очередь в ту кассу (легкий кивок головой в сторону коллеги напротив), вы вторую ячейку там пробейте».

Дождавшись, когда на соседней кассе рассосалась небольшая очередь, я с видом человека, совершающего какой-то постыдный поступок, выложил яйца перед кассиршей. «Да вы что? — тихо, чтоб не привлекать внимание, возмутилась женщина за кассой. — У нас же камеры! И штрафы! Увидят же!» Я растерялся еще больше. «Отложите пока в сторону и идите погуляйте по залу минут пять. Потом подойдете и пробьете», — выдала инструкцию партизана кассир с соседней кассы. Я мысленно выдохнул: хорошо, что еще переодеться не попросили, и пошел гулять по залу.

После небольшой прогулки по магазину, нагуляв по пути еще пачку пельменей, я вернулся к ячейке из тридцати куриных яиц, которая сиротливо дожидалась меня на первой кассе. На всякий случай перед кассой я, как мог, изменил внешность: снял вязаную шапочку и поглубже натянул на голову капюшон куртки. Но это было больше для ненавистных камер наблюдения: с девушкой-кассиршей, через которую сегодня прошли все мои покупки, мы стали почти родственниками. И уж точно соучастниками яичного преступления. Слова были не нужны: я молча положил на транспортерную ленту пельмени, кассирша так же молча добавила к ним злополучную вторую ячейку с тридцатью куриными яйцами. Сделка завершилась.

Дома, разглядывая чек, я обнаружил, что каждая ячейка из тридцати яиц обошлась мне на 10 рублей дороже, чем было написано на ценнике в зале. Но в принципе двадцать рублей — небольшая цена для такой гастрономической спецоперации…

Я тут еще вот что подумал: а никто не знает, продаются ли у нас сейчас химические карандаши? И где? Подозреваю, очень скоро они могут понадобиться. С далекого детства помню: ими очень удобно записывать на руке очередь.