Привет из Шамышейки: удивительная история первых владельцев дома, в котором жила Янка Дягилева

Для одних новосибирцев дом на углу улиц Семьи Шамшиных и Ядринцевской примечателен только тем, что в нем жила Янка Дягилева. Для других он не важен даже этим: чаще всего в комментариях под новостями о нем читатели НГС предлагают его снести. Но он на самом деле куда важнее для истории города, чем может показаться. Новосибирская исследовательница Валерия Яковлева нашла в архивах историю семьи, которая построила этот дом. Оказалось, что у нее непростая судьба, а сам дом — своеобразный реверанс в сторону городского планирования, свойственного столицам, Петербургу и Москве. Исследование стало частью прошедших не так давно «Баландинских чтений». Валерия Яковлева рассказала об истории дома НГС — далее публикуем от первого лица.

Когда в 2017 году только начинали большую кампанию за сохранение дома Янки Дягилевой, я восстанавливала историю улицы Инской и работала с фондами, где были заявления и проекты частного строительства. Этот дом — ровесник домов на Инской. Поскольку дом угловой, его местоположение несложно найти на старых картах. Я просто держала в уме, что он там есть, и он мне попался. Тогда я узнала, что там жил Кояков.

Основными источниками информации о Кузьме Коякове, его семье и судьбе стали архивные дела о лишении избирательных прав и материалы базы данных «Мемориал» — по сути, тоже архивы, в том числе архив Министерства обороны РФ. Но большая часть истории самого Кузьмы — из дел о лишении избирательных прав. В них сохранилось записанное с его слов заявление на двух страницах, где он по годам рассказывает, чем занимался. Причем это не просто карточка: есть стандартная форма, в которой не обязывали перечислять занятия, только указать, чем сейчас занимаешься и служил или нет. Так что описать свою трудовую биографию — это была, видимо, его инициатива.

Извозчик, истопник, сапожник, приказчик

Кузьма Артемьевич Кояков был малограмотным русским крестьянином. Он родился в 1871 году и до того, как приехать в Новониколаевск, жил в селе Шамышейка Саратовской губернии. Его семья на тот момент состояла из жены Марии Дмитриевны и сына Михаила, родившегося в 1900 году.

В Шамышейке Кояков владел домом, коровой, двумя лошадьми и небольшим посевом. В 1907–1909 годах семья Кояковых переехала в Новониколаевск из-за того, что на посеве «хлеба стало мало».

14 ноября 1910 года, то есть в год, когда был построен дом на Ядринцевской, 61, в семье Кояковых родился второй сын, Иван. Он учился в школе №12 имени Тимирязева, а уже в 1930 году работал в жилищно-строительном кооперативном товариществе «Печатник» чернорабочим. Старший сын Михаил занялся в Новониколаевске щепной торговлей. У него был патент третьего разряда, он торговал на Ипподромском разъезде.

Сам Кузьма после переезда в Новониколаевск купил лошадь и стал ломовым извозчиком, занимался транспортировкой тяжелых грузов. Будучи извозчиком, Кузьма Кояков арендовал место на Новобазарной площади: 5-й квартал, 1-й участок. Сведения о том, что он там продавал, не сохранились.

В промежутке с 11 июля 1912 года по 11 июля 1913 года в доме Коякова размещалась канцелярия конного запасного полка. Позже Кояков несколько раз менял свои занятия: он служил истопником на Алтайской железной дороге, возвращался к ломовому извозу, занимался сапожным делом — починкой старых сапог. Кояков признавался, что обучился сапожному делу из-за того, что не хватало силы работать дальше на извозе: к тому времени ему было уже за 50, а он всегда зарабатывал на жизнь физическим трудом, да и извоз требовал сил и выносливости.

В 1926 году Кояков проработал несколько месяцев приказчиком у своего старшего сына Михаила и «за ненадобности сыну иметь приказчика был уволен».

С 1926 по 1930 год Кузьма Кояков и его младший сын Иван были лишены избирательных прав как родственники-иждивенцы торговца Михаила Коякова. Сохранились документы 1930 года о восстановлении в избирательных правах Ивана Коякова как порвавшего связь с братом и об отказе в восстановлении в избирательных правах Кузьмы Коякова с пометкой «вновь рассмотрению не подлежит».

Удалось частично реконструировать картину участия сыновей Коякова в Великой Отечественной войне. Младший, Иван, был призван в январе 1942 года, служил в 1242-м стрелковом полку, погиб 2 августа 1944 года, похоронен на территории Латвийской ССР.

Старший сын, Михаил, был призван в марте 1942 года. В том же году он попал в плен. На жетоне, выданном ему в шталаге VА на южной окраине Людвигсбурга, значилось «51455 VA». Из лагеря военнопленных в городе Мюнзинген, где содержались офицеры (а он дослужился до лейтенанта), Михаил Кояков с огнестрельным ранением руки 9 октября 1942 года попал в лазарет в городе Эхинген. Через 2 недели, 23 октября, Михаил Кояков скончался. Первичное место захоронения — католическое кладбище города Фильсэкк в Баварии. Местом перезахоронения указан город Эхинген.

Кто владел домом после смерти Кузьмы Коякова и его сыновей и до семьи Янки Дягилевой, установить пока не удалось.

Петербург в центре Сибири

Усадьба Кояковых построена на 7-м участке 85-го квартала в центральной части города, на пересечении улиц Ядринцевской и Логовской (Семьи Шамшиных). В фондах архива Новосибирской области сохранилось два плана усадебного участка Кояковых. На одном из них обозначено три, на другом — пять построек. Известно, что на усадьбе располагались сарай и два жилых дома. Один из них — одноэтажный бревенчатый — и есть дом, известный как дом Янки. Он был построен в 1910 году, и это единственная сохранившаяся постройка усадьбы Коякова.

Вход в дом был устроен со двора, а внутри он был разделен перегородками на пять помещений, обогреваемых двумя печами. Особенность дома — угловой уличный вход с крыльцом и ступеньками — был предусмотрен изначальными проектами и находился на скошенном углу постройки на пересечении улиц, этот вход не сохранился.

Подобные дома, по идее, должны были закреплять любой перекресток. Досоветские градостроительные планы Новосибирска свидетельствуют о выдержанности их в соответствии с так называемым регулярным планом, начавшим свое утверждение в русском градостроительстве еще с XVIII века.

Первоначально такие планы разрабатывались для Петербурга: он в целом должен был выглядеть как ансамбль, поэтому были образцовые проекты, которые друг с другом компоновались, как лего, чтобы улица выглядела хорошо, а город — цельно. Про такие дома еще говорят, что там располагались лавки, но это уже, скорее, приспособление, которое образовалось после того, как их придумали для решения градостроительных задач. Яркий пример — здание Русско-Азиатского банка в центре, где сегодня находится юношеская библиотека, — там перекресток и тоже срезанный угол.

Таким образом, дом является не только примером жилого дома Новониколаевска начала XX века, но и свидетельством закрепления в плане города определенной градостроительной системы. Это еще раз подтверждает недопустимость переноса здания с того места, где оно было построено.

Каким способом именно такое, наугольное строительство, дошло до Кузьмы Коякова — непонятно. Это даже отдельная тема для исследования, потому что пока, насколько я знаю, не установлено точно, почему город застраивался именно так и именно такими домами. Говорят, приезжали какие-то артели из Томска, которые складывали дома и выпиливали наличники.

Но я полагаю, что процесс застраивания города связан с образцовыми проектами, альбомы с ними постоянно переиздавались. По большей части там, конечно, проекты для более зажиточных людей, но всякие были. Альбомы высылались в центры губерний — то есть в Томске такие определенно были «в ходу». Поэтому очень может быть, что именно по проектам из таких альбомов — даже если они уже не имели юридической силы и по ним необязательно было строить — все равно строили, в том числе в Новониколаевске. Ведь зачем выдумывать что-то новое, если можно взять образцовый проект? Он, кстати, подразумевал вариативность — в декоре, например. Строить по образцовым проектам тем более было удобно, что Сибирь не была избалована квалифицированными в строительном деле специалистами, а альбомы задумывались как «руководства», по которым можно просто взять и построить.

А споры о ценности дома Янки Дягилевой идут не только между обычными горожанами: например, в защиту дома выступали писатель Василий Авченко и швейцарский профессор Томаш Гланц. А вот директор краеведческого музея Андрей Шаповалов ничего ценного для города в нем не нашел.

Осенью прошлого года НГС делал репортаж про семью цыган, которая жила на тот момент в доме Янки Дягилевой. Они показали свой быт — смотрите фото (глава семьи, его жена и пятеро детей спали на полу 15-метровой комнаты).