«Я бы заставил это убрать» (фоторепортаж)

В конце мая компания «Сибакадемстрой» сообщила о назначении главным архитектором Барта Голдхоорна — известного голландского архитектора и издателя. В июле господин Голдхоорн приехал, чтобы выступить на конференции TEDxSalonNovosibirsk, а до неё согласился на предложение НГС.НОВОСТИ прогуляться по городу. Он рассказал, каким видит Новосибирск, как сделать его пригодным для пешеходов и регулировать строительство, и раскритиковал новосибирские долгострои.

На вопрос, каким он видит Новосибирск, Барт Голдхоорн с улыбкой отвечает: «Хаотичным». Мы встречаемся у отеля DoubleTree by Hilton, но архитектор сразу говорит, что в отелях жить не любит и предпочитает квартиры.

«Один раз в Новосибирске я бронировал квартиру. Приехал — какой-то забор, за забором высокий дом, вокруг тоже заборы и высокие дома… Я думаю: "Я же бронировал квартиру в центре города, как так получилось? Меня обманули, я на окраину попал!" — со смехом вспоминает Голдхоорн. — На следующий день я посмотрел в компьютере, как всё-таки попасть в центр. И оказалось, что я в центре».

Новосибирские заборы и хаотичная застройка огорчают архитектора: ограждённые территории не формируют приятного городского пространства. «Само по себе то, что человек хочет чувствовать себя безопасно, нормально, но с этим должна быть связана градостроительная концепция», — говорит он.

Россия, по словам Барта Голдхоорна, идёт по пути капиталистического градостроительства, где влияние власти на рынок довольно слабо. По тому же пути развивалось оно и в Америке, и в Азии. В Европе, наоборот, градостроительство основано на регулировании — в частности, высотности.

Но регулирование — тема очень сложная. В архитектуре, к примеру, оно почти невозможно. «В Роттердаме напротив вокзала стоит башня, которую архитекторы очень не любят. Я знаю тех, кто сидел в комиссии, принимавшей проект, они три раза просили архитектора [его] перерисовать, но всё равно ничего хорошего не получилось, — рассказал Голдхоорн. — В какой-то момент уже нет способа [повлиять на него], ты же не можешь судиться из-за вкуса».

Между тем, добавляет голландский архитектор, город при выделении земли может обязать застройщика работать только с хорошими архитекторами, которых определит специальная комиссия или конкурс.

Примерно такая система работала в СССР, в том числе во времена строительства известных конструктивистских объектов, таких как жилой комплекс «Динамо». («В сайдинге!» — удивлённо восклицает архитектор.) Хотя горожане не всегда понимают ценность конструктивистских домов, архитекторы их очень любят.

«У архитекторов тогда было ощущение, что они работают над созданием нового мира, — объясняет Барт Голдхоорн. — Это не архитектура для эстетики, украшения, а архитектура как программа нового общества, как функция. Если назвать архитектора декоратором, он обидится сильно, это очень поверхностно. Нет, мы думаем о жизни, как человек должен жить».

На бульваре, разделяющем Красный проспект, нам приходится перекрикивать гул машин и технику, заменяющую очередной рекламный баннер. Подобные бульвары есть во многих городах России, говорит Голдхоорн. «В 2000 году я ехал по всей России, был в Екатеринбурге, Новосибирске, Красноярске, Хабаровске, — этот бульвар бесконечный, он везде есть», — смеётся он. И везде, добавляет архитектор, с ними есть проблемы.

Чтобы бульвар заработал, размышляет он, нужно сократить ширину проезжей части и количество машин, благоустроить тротуары с обеих сторон от него. Хотя и просто как зелёная зона он неплохо работает: даёт акцент району.

Пригодным для пешеходов архитектор наш город не находит, хотя в центре «ничего ещё». «В прошлый раз я приехал в мае или в апреле, уже жарко было, машин много, и я чувствовал, что да, это — р-р-р! — монстр такой, — улыбается он. — На машине не очень приятно [перемещаться], потому что постоянные пробки, пешком или на велосипеде вообще не представляю, как добраться до другого района».

В Голландии велосипедов уже больше, чем людей, рассказывает Голдхоорн, даже работают специальные штрафстоянки для неправильно припаркованных «двухколёсных». «Конечно, велосипед — это невероятно удобно для перемещения в городе. Здесь, в центре, можно представить, как это реализовать, но мало надежды, что это когда-нибудь [будет везде]», — качает головой собеседник, оглядывая разбитую брусчатку у кинотеатра им. Маяковского.

Вся проблема, считает он, в отсутствии чёткого планирования. «У девелопера есть участок, у него есть 1 въезд-выезд, и всё, — он не встроен ни в какие сетки дорог. И в результате каждый микрорайон живёт как остров, нет, как в центре города, непрерывного пространства. На Западе застройщики покупают кусок города, где всё продуманно и есть», — объясняет архитектор.

Плотно заставленные автомобилями улицы — тоже проблема многих городов, но кое-где её уже пережили и начали запрещать строить парковочные места при новом строительстве: ведь с дополнительными парковками появятся дополнительные машины. «Но это [возможно] только при условии, что есть хороший общественный транспорт и приятные пешеходные бульвары», — тут же подчёркивает Голдхоорн.

На углу с ул. Урицкого архитектор обращает внимание на ещё один конструктивистский дом и удивляется, узнав, что он в число памятников архитектуры не входит. «Мне нравится этот дом, — говорит он. — У него приятная высотность — 4 этажа, что хорошо само по себе, комфортно для человека, интересные вертикальные слияния. Хочется, конечно, его отреставрировать».

Проблему содержания российского жилого фонда голландский архитектор называет парадоксальной: формально жильё в советское время было арендным, как и в Голландии сегодня, но его можно было, например, передать по наследству, совсем как собственность. «Но обычно человек ничего не платил за эту собственность — в этом вся проблема. Он её получил даром по приватизации и поэтому не ценит», — считает он. Решит эту проблему, скорее всего, только время.

Напротив конструктивистского дома отблёскивает новым остеклением ЖК MilkHouse. Голландский архитектор с ним уже знаком и хвалит фасад, будто собранный из вертикальных блоков, отсутствие гирлянды проводов и особенно — умеренную этажность.

Единственное, что архитектор отмечает как минус во дворе комплекса, где завершается благоустройство, — автомобильный проезд. Конечно, он необходим, признаёт Голдхоорн, но выделять его тротуаром не стоило бы — лучше скрыть под благоустройством.

«Когда один немецкий архитектор в первый раз в 1988 году показал такой двор в Германии с японским садом, все архитекторы [удивились]: а если пожар? Пожарные просто едут через этот японский сад, но когда это будет. Потом переделаем этот сад, какая проблема. И сейчас, надо сказать, много архитекторов в Москве так делают, и все уже привыкли к этому подходу, поэтому я удивляюсь, что здесь этого всё ещё нет. Ну не додумались ещё», — комментирует господин Голдхоорн.

В общую концепцию можно было бы встроить и памятник архитектуры, который сегодня деликатно огибает забор, замечает он, наделить его общественными функциями, чтобы старая архитектура получила новую жизнь. «В старом доме сделать детский сад [было бы] прекрасно. Для детей это тоже очень важно, чтобы они поняли, что такое история, как было раньше, чтобы какая-то память о месте осталась», — объяснил архитектор.

Российские детские сады и школы за заборами голландскому архитектору непонятны: «Детей туда запирают, вечером забирают и они не понимают, как функционирует город». В Голландии школа может находиться в 3–5 км от дома, и с 12 лет добираться до неё ребёнок должен самостоятельно — на велосипеде или на общественном транспорте. «Это важный шаг, получение самостоятельности», — говорит он. Но для этого, конечно, транспорт должен быть правильно организован.

Долгострой на ул. Урицкого господина Голдхоорна шокирует. «Это какой-то ужас!» — восклицает он. Подобной проблемы в Голландии нет: если там и пустуют здания, то только устаревшие офисные, которые ждут редевелопмента. «Всё-таки есть большой спрос на жильё в больших городах, и всё равно кто-то найдёт возможность их приспособить, — объясняет он и, поглядывая на оголённый утеплитель долгостроя, произносит: — Я бы экологические службы туда отправил и заставил это убрать».

Зато бар Chops, организованный в бывшей кухне детского сада на ул. Щетинкина, архитектору нравится: «Вау, класс! Видите, как хорошо работают такие места в старых зданиях для общественной функции!».

Таунхаусы на ул. Щетинкина, 32 для голландского архитектора оказались сюрпризом. В англосаксонских странах, говорит он, подобные дома появились естественным образом, став из пригородных городскими, наши же кажутся несколько смешными. «Но любой эксперимент, конечно, очень интересный и необычный — в этом отношении это прекрасно, — добавляет он. — Я думаю, таунхаусы за городом в России можно развивать, потому что они дают возможность очень дёшево строить частное жильё — в Голландии это один из самых дешёвых типов строительства, они очень индустриализированы, просты, экономичны».

Самое дешёвое российское строительство — типовое панельное — Барт Голдхоорн критикует уже достаточно давно: «Панельные дома — это как если бы Форд до сих пор выпускал свои T Ford, где может быть только один цвет — чёрный». Хотя сегодня он признаёт, что для индивидуальной застройки России нужна в принципе другая стройиндустрия, а это невозможно.

В этих условиях надо просто поменять подход к типовому строительству: «В "Сибакадемстрое" мы можем какие-то элементы повторить, но это не означает, что дом повторится полностью. Это более гибкая система, которая позволит повторять проекты, но они всё равно не будут похожи друг на друга».

Точечная застройка концепции кварталов Голдхоорна противоречит, но, к примеру, 2-этажный стилобат, на котором высятся жилые башни ЖК Montblanc, он одобрил: это позволяет создать комфортный масштаб. В целом архитектор считает, что уплотнение застройки, в отличие от строительства новых микрорайонов на окраинах, — более правильный путь развития города.

В качестве примера он приводит пермских проектировщиков, которые доказали, что город можно достраивать изнутри, но при этом отметили, что планировать надо и точечную застройку. Когда в Голландии проходила реновация, рассказывает архитектор, она сперва встретила множество протестов, поэтому в каждом районе было создано проектное бюро, которое на месте с жителями и местным бизнесом проектировало развитие этого района.

В Новосибирске же пока строительство делится преимущественно на точечное и микрорайонное. Причём микрорайоны возводятся индустриальным способом, что убивает качество проживания в них, считает Барт Голдхоорн.

Архитектура Горского жилмассива, например, одобрения у голландца не вызвала: по его словам, в микрорайонах технологии диктуют внешний вид домов, что в принципе неправильно. «В поздних сериях начали выдвигать секции, делать рельеф, — не потому, что это красиво, а потому, что это был единственный способ разнообразить [дома]», — сокрушается голландец, обводя взглядом фасад ближайшей 9-этажки.

Впрочем, такой формат приемлем хотя бы по этажности, говорит Голдхоорн: «Я недавно ехал через Химки. Я там был 15–20 лет назад, когда строились новые дома, и помню, как это было ужасно, — микрорайонная застройка. Но это рай по сравнению с тем, что строится сейчас, потому что это уже не 9 или 12, а 25 этажей бесконечной стены — это вообще не гуманно, там никакого качества жизни, это просто коробки для жизни».

Хотя проект «Европейский Берег» — это тоже микрорайон, Барт Голдхоорн проектирует здесь кварталы. Такой, например, будет новая очередь строительства. Кое-что от европейского подхода к градостроительству здесь применяется давно: нет закатанных в асфальт внутридворовых проездов — они выложены брусчаткой и представляют собой, по сути, пешеходную зону, нет машин во дворах.

Самый частый вопрос читатели НГС.НОВОСТИ задавали о самом назначении Барта Голдхоорна главным архитектором компании «Сибакадемстрой»: неужели у нас недостаточно своих архитекторов? Господин Голдхоорн отвечает: недостаточно. Их число на душу населения, говорит он, меньше, чем в стране с самым низким показателем в Европе — в Латвии.

При этом у российских архитекторов недостаточно опыта работы с новыми технологиями, пробелы в образовании. Хотя сейчас молодое поколение, имеющее доступ к профессиональной зарубежной литературе, этот разрыв должно сократить, надеется голландский архитектор. «Я за российских архитекторов, конечно», — добавляет он.