«Убили человека, зону сожгли». Истории бывших заключенных, полжизни отсидевших в колониях

В живописном месте на берегу озера Шарташ в Екатеринбурге работает центр помощи бывшим заключенным «Опора». Это один из социальных проектов благотворительного фонда «Ника». Большой уютный дом расположен в подворье поселкового храма. Небольшое хозяйство: индюки, свиньи, грядки. Просторная кухня, спортзал, десять комнат на 70 мест, которые здесь на церковный лад принято называть кельями.

Это центр для освободившихся из колоний и оказавшихся на свободе не у дел: у многих подопечных нет семьи и собственного жилья. Здесь им помогают восстановить документы, устроиться на работу, то есть найти себя в незнакомой им законопослушной жизни.

Наши коллеги из E1.RU рассказывают истории тех, у кого это уже получилось.

Бывший заключенный Влад с усердием взялся за возведение бани в адаптационном центре. Залил фундамент, заготовил сруб… Точно так же, ярус за ярусом, он строит здесь новую жизнь. Криминальные эпизоды прежней вписаны в судебные картотеки.

— В детстве у меня была семья хорошая: папа — дальнобойщик, мачеха — повар. Но я связался с плохой компанией, начал гулять, пить спиртные напитки. Дискотеки и так далее, — вспоминает Владислав. — С ребятами грабеж совершили, угнали машину, потом разбой был. В оконцовке посадили в спецшколу. Со спецшколы на малолетку перевели.

Влад лишился свободы, когда ему было 13 лет. Срок, вспоминает, был небольшой: четыре года. Отсидев, мог выйти и начать всё с нуля. Но в Кировградской колонии подросток стал участником бунта, который вошел в историю как один из самых жестоких в России.

— Мы мелкие были, просто старшие попросили нас поддержать. Ну мы и поддержали. Там хотели перевести смотрящего. Ну и вот такой захлест произошел (одним из поводов для бунта стало то, что местного криминального авторитета хотели перевести из детской во взрослую колонию. — Прим. ред.), — вспоминает Влад.

В ночь на 17 октября 2007 толпа из сорока пяти малолетних преступников, вооружившись камнями, кирпичами и палками, напала на охранников и попыталась отнять у них оружие.

Бунтовщики убили офицера регионального ГУФСИН Анатолия Завьялова, подожгли школу, училище, разгромили компьютерный класс. При попытке штурмовать вышки с охранниками погибли двое воспитанников учреждения. Около 20 человек получили ранения, а шесть сотрудников колонии — тяжелые травмы.

— Мы убили человека, зону сожгли. Нас по телевизору тогда толпой показывали, — вспоминает те события Владислав. — Кучкой подбились, взломали у начальника кабинет, напились все. А че, малолетки пьяные — нам какая разница. И так в тюрьме, чего нам бояться? И решили зажечь. Сожгли там всё, что можно было, кроме церкви. Церковь не тронули. Нас как группу лиц осудили.

Парню добавили десять лет к сроку. Он вышел в 2020 году и едва снова не попал за решетку. Отец-дальнобойщик к тому времени умер, мачеха стала выпивать. Родная мать Влада умерла еще во время родов вместе с его братом-близнецом.

В колонии Влад познакомился с девушкой по переписке, женился и взял ее фамилию. Он решил, что смена паспортных данных поможет ему стать другим человеком. Супруга приезжала к нему на свидания. У пары даже родилась дочь, но семейная жизнь дала трещину, когда, оказавшись на свободе, он взялся за старое.

— На работу не брали. Там подработал, тут подработал. Деньги я спускал на алкоголь, на дискотеки. Из-за этого меня постоянно садили. После освобождения мне установили надзор на восемь лет. Сказали: «Еще два-три нарушения, и тебя обратно закроют», — говорит Влад. — Я вообще не понимал сначала, что происходит. Я вроде стремился, но падал.

В очередной раз выйдя из изолятора временного содержания, Влад сам позвонил в благотворительный фонд «Ника» и попросил помощи.

— Я понял, что из своего города мне нужно уезжать, иначе меня точно снова посадят. Меня забрали, я еще пьяненький был. Предложили курсы реабилитации пройти, — говорит он.

Больше года с Владом работали психологи. Он стал регулярно посещать храм, молиться и общаться со священниками. Полностью отказался от алкоголя и сигарет. Когда курс завершился, он поселился в центре ресоциализации.

Здесь ему предоставили жилье, питание, одежду и дали работу. Влад несколько раз срывался и уходил из центра то на пару дней, то почти на две недели, но возвращался и продолжал работать над собой.

— Я пересмотрел вообще взгляды на жизнь. Пожалел о том моменте, когда я вообще попал в тюрьму. Что не слушал родителей, когда мне говорили: иди учиться и так далее, — говорит Влад. —  Смотришь сейчас на некоторых, им уже 60–70 лет, а у них нет ни котенка, ни ребенка. А мне охота всё: и дом свой, и квартиру, и машину — чтобы всё наладилось. Я сейчас учусь на права.

Год назад в этом же центре Влад встретил свою любовь, а 20 августа они сыграли свадьбу. Его избранница тоже полжизни пробыла за решеткой.

Ольга сейчас наслаждается семейными хлопотами. Говорит, варить борщи — настоящее счастье. Она узнала об этом только в 42 года, когда впервые вышла замуж. Как раз за Владислава.

— Мы с мужем очень хорошо друг друга понимаем, потому что он немало прошел, и я немало прошла, — говорит Ольга. — Раньше у меня не было никаких целей в жизни, я вышла, натворила делов, опять уехала. Это как бы образ жизни такой был. Нормально считалось.

В прошлом Ольга — карманница со стажем. Она никогда даже не пыталась найти нормальную работу. С юности воровала кошельки и телефоны у случайных людей на улице. Деньги тратила на еду и наркотики. Ее выслеживали по камерам и отправляли на новый срок. В последний раз дали пять лет.

Возвращаться из колонии Ольге было попросту некуда. Квартиры нет, мама умерла. Дочь, которую она успела родить в перерывах между сроками, воспитал папа девочки. Сейчас это уже взрослая и самостоятельная девушка.

— Тяжело после такой жизни к нормальной приходить. Надо, чтобы в голове пришло это, — рассказывает Ольга. — Мне охота было поменять свою жизнь. И тут что-то осенило меня. Два или три дня до выхода оставалось, я узнала, что девчонки уезжают в такие дома, работают. И я тоже решила попробовать.

В центре адаптации Ольга живет три года. Говорит, здесь она нашла свое призвание — помогать людям, и сейчас руководит трапезной Святой Екатерины, где кормят горячей едой нуждающихся.

 — Все говорят: «Вкусно». Добавки просят. Я тут нашла себя, почувствовала себя нужной. Мы с мужем хотим своим делом заниматься. Открыть свой дом помощи. И в таком направлении двигаться дальше, — делится планами Ольга. — Всё, что я натворила… я за это уже отсидела. Сейчас мне кажется, что это было не со мной. Это не я была.

— У меня судьба такая специфическая. Я раньше очень много хулиганил, — начинает экскурсию по центру ресоциализации бывших заключенных его руководитель Александр Золоторев.

Его подопечные — в основном убийцы, насильники, воры: люди, когда-то сильно оступившиеся в жизни, а теперь решившие начать всё с чистого листа.

— Главная проблема, что человек, вернувшийся из мест заключения, не может найти место на земле. Они не могут найти даже более ли менее оплачиваемую работу, говорит Александр Золотарев. — Начинают мыкаться-мыкаться, и в конце концов они морально, духовно надламываются, возвращаются к старому — к преступлениям.

Александр понимает их как никто другой. Он сам вышел на свободу только год назад. Провел за решеткой без малого четверть века, причем пять лет — в тюрьме. Сидел за разбой и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть.

— Было очень тяжело это принять: не просто как-то смириться, а принять. Жизнь встала на паузу непонятную. Я не понимал, зачем мне жить, если такой огромный срок. Потому что очень часто замечал, что люди, находящиеся в тюрьме, умирают там же. Приобретают заболевания, как правило, туберкулез. Или становятся инвалидами, — вспоминает Александр.

В колонии Александр пришел к вере, стал прислуживать в храме. Он много общался с заключенными, которые, только выйдя из колонии, снова возвращались туда. Теперь на свободе он помогает рецидивистам навсегда выбраться из криминального мира.

В центре подопечные живут по графику: подъем и отбой по расписанию, полный запрет на алкоголь, наркотики и мат. Людям, привыкшим в колонии к строгому режиму, так проще адаптироваться на свободе.

— Очень часто бывает так, что Вася сидел с Петей, Петя здесь уже находится год, Вася приходит и не узнает Петю. Петя уже бросил курить, занимается спортом, ходит на работу, чисто одетый, — рассказывает Александр. — Здесь у них новый мир, без зависти к окружающим — тут все в равных условиях.

За год через дом помощи проходят больше сотни бывших заключенных. Кто-то остается здесь на годы, кто-то на месяцы: всё зависит от сложности жизненной ситуации. После реабилитации они уходят за периметр. В центре надеются, что их фамилии больше никогда не появятся на страницах судебных приговоров.