«Позор, который войдет в историю»: эксперты — о запрете абортов в США. Возможно ли это в России?

В конце июня Верховный суд США отменил вынесенное 49 лет назад постановление, по которому федеральные власти страны гарантировали права на аборт. То есть фактически многие штаты теперь готовы запрещать делать аборты. Ранее аборты запретили в Польше. Медицинский обозреватель НГС Мария Тищенко узнала у разных экспертов, какие плюсы и минусы они видят у этого решения и возможно ли такое в России. Читайте, что об этом думают врачи, демограф, социолог, психотерапевт, бывший депутат и мама ребенка с синдромом Дауна, которую отправляли на аборт.

Олеся Науменко, врач акушер-гинеколог, заместитель главного врача по организационному развитию и внебольничной помощи, начальник службы консультативно-диагностической поликлиники Новосибирской областной клинической больницы:

— Аборты в России разрешены законом и входят в систему ОМС. Прерывание беременности может совершаться по желанию женщины на сроке до 12 недель или на более позднем сроке по медицинским показаниям. В 2021 году в России было сделано около 400 тысяч абортов. Это количество неуклонно снижается. За последние 6 лет количество абортов уменьшилось на 36%. Это очень хорошая динамика относительно любой нозологии.

В древние времена аборт считался преступлением. В период царствования царя Алексея Михайловича женщин за это казнили. Впоследствии смертная казнь была отменена Петром I в 1715 году.

На рубеже XIX и XX веков медицинское и юридическое сообщества Российской империи начали высказываться за легализацию абортов, повышение их безопасности и распространение контрацепции. Эта проблема обсуждалась на III и XII съездах Пироговского общества.

Мы прекрасно понимаем, что как только накладывается запрет на аборты, сразу же увеличивается материнская смертность. Женщины погибают от криминальных абортов. Когда у женщины нет возможности обратиться за медицинской помощью и в безопасных условиях провести прерывание беременности, она будет прибегать к другим возможностям. К большому сожалению, чаще это происходит на больших сроках и не в лечебных учреждениях. Это было всегда во время запретов на легальные аборты.

Практически решена проблема криминальных абортов в России с 1952 года, когда полностью было разрешено медицинское прерывание беременности до 12 недель. В 1920 году Советская Россия стала первой страной в мире, в которой узаконили аборты. Это постановление исследователи считают частью процесса расширения прав и свобод человека в отношении женщин, в числе которых предоставление избирательных прав и запрет насильственного брака.

С медицинской точки зрения аборт — это стресс для организма женщины. Все акушеры-гинекологи, врачи общей практики, терапевты, педиатры, педагоги, психологи сейчас максимальное внимание уделяют вопросам контрацепции.

В настоящий момент эффективными средствами профилактики являются гормональные контрацептивы. Их очень много: в форме таблеток для ежедневного приема, инъекций, которые вводятся подкожно на 3–4 года, внутриматочных средств, устанавливающихся в полость матки на срок до 5 лет. Все средства подбираются индивидуально.

Это позволяет, во-первых, сохранить здоровье, во-вторых, запланировать деторождение, а также свою образовательную и социальную траекторию. Самое главное для гинекологов — то, что удается сохранить жизнь женщине, которая уже является чьей-то дочерью, матерью, женой, подругой, опорой. Поэтому мой призыв как специалиста все-таки не к запретам, а к возможности самому планировать беременность всеми доступными способами.

Приходилось ли сталкиваться с последствиями подпольных абортов? Да. Как-то раз в 2002 году в приемный покой 11-й больницы привезли женщину 34 лет в септическом шоке. Мать двоих детей, без сознания. Помощь в таких случаях осложняется всегда тем, что женщины категорически всё скрывают и, к сожалению, не говорят, где они это сделали и кто это сделал. Тому, который это делает, грозит уголовная ответственность. Закончилось всё печально: дети остались сиротами.

Зачем она это сделала? Не знаю. Пациентка была в бессознательном состоянии. Но раскаяния на ее лице не было. Спасти женщину после криминального аборта практически невозможно, если только не начинается сразу массивное кровотечение, из-за которого ее доставляют скорой помощью в медицинскую организацию.

Почему обращаются за подпольным абортом, для меня большой вопрос. Даже если по какой-то причине женщина не хочет обращаться в консультацию по месту жительства, есть огромная сеть частных клиник.

Нет гинеколога, которому приятно делать аборт. Каждый специалист настроен на созидание. Ты должен вылечить. Ребенок должен родиться. Мы становимся акушерами-гинекологами, чтобы рождались новые люди и женщины возвращались здоровыми в семью.

Вера Ганзя, бывший депутат Госдумы РФ:

— Думаю, в России вообще всё возможно. Могут всё что угодно запретить и всё что угодно разрешить — совершенно разным категориям, поэтому удивляться тут, наверное, не придется. Но я думаю, что на самом деле у нас это не пройдет. А что касается самой проблемы — она настолько тонкая, интимная. Решение об аборте все-таки должны принимать те люди, которые принимали участие в зачатии ребенка, а не посторонние — ни государство, ни какие-то структуры.

Запрещать — это самая крайняя мера и, думаю, не популярная, не эффективная. Просто нужно работать с женщинами, чтобы у них не возникало такого желания. Это, во-первых. А во-вторых, нужно создавать условия для жизни женщины, семьи.

Есть, конечно, материнский капитал. Есть выплаты, пособия, бесплатное питание детям — всё это здорово, но я считаю, что это полумера. А главная мера — государство должно обеспечить семье работу, достойную зарплату и жилье. И всё.

Евгений Ильин, священник РПЦ, иерей:

— С точки зрения традиционного взгляда церкви на зачатие и рождение ребенка аборт — это убийство, грех, калечащий душу и психику женщины. Поэтому подобное решение американских властей — шаг в верном направлении. Мне неизвестно, насколько долго и тщательно обсуждался подобный законопроект в США, но если говорить о нашем государстве, то до полного запрета абортов еще далеко, но положительная тенденция в данном вопросе всё же наблюдается.

Важно отметить, что неправильно просто запретить женщинам делать аборты, необходимо помочь им осознать, что аборт на самом деле не является решением проблемы, и оказать помощь.

У нас в Новосибирске на сегодняшний день есть центры — как государственные, так и церковные, которые оказывают помощь будущим мамам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Благодаря их работе многие матери отказались от аборта, благополучно смогли провести периоды беременности и грудного вскармливания, имея возможность жить в центре вплоть до достижения детьми 3-летнего возраста. И даже после этого периода им оказывали помощь с трудоустройством, определением ребенка в детские дошкольные учреждения и так далее. К сожалению, подобных учреждений катастрофически не хватает.

С 2007 года в нашей стране введен материнский капитал, а сегодня его можно получить уже на первого ребенка. Еще один элемент профилактики абортов.

Есть причины абортов, заключающиеся не в сложных жизненных обстоятельствах, а в легкомысленном отношении к жизни, которое формируется в обществе потребления, неспособности человека нести ответственность за себя и за свои поступки, инфантилизме и своеволии. Здесь может помочь только целенаправленная просветительская работа на всех этапах взросления человека.

И здесь тоже есть подвижки: всё больше мы слышим и говорим о традиционных семейных ценностях, а само это понятие внесено в федеральный закон об образовании как раскрывающее основу отечественного воспитания. Также в культурном плане мы видим появление новых семейных праздников — День любви, семьи и верности, День отца.

Ввиду всего этого, можно сказать, что принятие закона о запрете абортов будет логичным для нашего государства, но на данный момент есть огромное количество факторов, которые этому мешают. Главный среди них — неготовность, нежелание большой части общества, поэтому до сих пор аборты и не выведены из ОМС, а порой и сами медработники их рекомендуют. Получается такая ситуация, что, с одной стороны, государство ведет профилактику абортов, а с другой — их спонсирует.

Вопрос, делать или не делать — для наших соотечественников пока еще личный, для носителей же христианского мировоззрения он вообще не ставится. Аборт в любом случае поступок безнравственный, оставляющий травмы в душе и теле, последствия которых будут преследовать всю жизнь.

Игорь Лях, врач-психотерапевт:

— Как врач я должен сказать, что отношение к абортам как к способу решения проблем, связанных с контрацепцией, порожденное низкой грамотностью части женщин, — это достаточно актуальный вопрос. Дело в том, что широкий протест против запрета абортов, который сейчас в разных странах происходит, звучит как протест против покушения на права личности, женщины определять, быть этому ребенку или не быть. То есть как протест в общефилософской и социальной плоскости, но кроме нее, существует еще множество сложных граней.

Я очень рад тому, что сейчас все-таки звучит здравый смысл: например, если беременность угрожает жизни матери, то не ставится вопрос, делать аборт или нет исключительно в юридическом ключе. Женщина имеет возможность участвовать в принятии решения. Вопрос в том, что сейчас происходит конфликт из-за фактической внешней попытки государства и общества производить жизненно определяющие решения.

Некоторая часть негибкого меньшинства решила, что аборт для всего общества — это однозначно плохо. И общество тем самым осуществляет диктат в отношении тех женщин, которые не могут прервать эту беременность. На что женщины, собственно, и реагируют.

На практике это очень многогранный вопрос, у которого есть и глубокая религиозная составляющая. С ее максимальной точки зрения, аборт, даже на ранних сроках — это убийство. В части конфессий, где существование души определяется с момента зачатия, естественно, начинают считать аборт нарушением важнейшей заповеди.

Для тех, где существование души определяется рождением или иным способом, если женщина избавляется от плода в силу каких-то моральных, физических или иных оснований, то она может иметь на это право. То самое: «Мое тело — мое дело». Неудивительно, что часть женщин протестует против угрозы лишения этого права.

Кроме того, есть еще и скрываемый криминальный аспект — некоторое количество детей зачинаются во время изнасилования. Для большинства женщин совершенно очевидно, что воспоминания об изнасиловании навсегда искажают отношение к этому ребенку. Это во многом связано с особенностями структуры характера жертвы насилия, с обстоятельствами, при которых всё это происходило.

Психотравма, связанная с зачатием ребенка, зачастую очень сложный и остро болезненный процесс. И мать, естественно, хотела бы, чтобы ребенок был рожден от того мужчины, которого она как минимум способна полюбить, которого считает достойным и который может принимать участие в его воспитании.

Интересен и сам момент отцовства. В этой плоскости он как бы тоже скрытый — отношение к отцу ребенка, выражаемое через аборт. Об этом почему-то говорят мало в СМИ и нечетко артикулируют сами женщины. Но семейным консультантам давно известно, что часть женщин делают аборт из-за того, что не уверены в отцовстве или, напротив, совершенно уверены в своем нежелании рожать от конкретного отца. Иногда в силу его недобросовестности, иногда вследствие его родства (инцест), иногда из-за однозначной неполноценности, которая может быть выявлена уже после зачатия.

Право отца на участие в этом решении замалчивается. Недаром в некоторых странах, если женщина замужем, для решения об аборте обязательно нужно согласие супруга. Это важная юридическая норма.

Если говорить о последствиях таких жестких законодательных решений, как психолог, психотерапевт рискну предположить: если женщинам запрещать аборт, то часть проблем будет решаться инфантицидом — рождением и убийством ребенка так, чтобы никто об этом не знал. Такие случаи есть даже в тех странах, где аборт разрешен. Просто их количество может быть многократно увеличено, и травматичность такого деяния для психики матери будет в разы выше.

Кроме того, мы можем предположить, что увеличится количество разного рода криминальных абортивных мероприятий — как химических, так и инвазивных, и репродуктивному здоровью женщин будет нанесен еще больший вред. То есть фактически закон, который принял Верховный суд США, подталкивает к криминализованным абортам. Сам аборт как процедура будет криминализирован и для матери, и для врача.

Мне как психотерапевту часто приходится работать с теми, кто впадает в депрессию беременных и послеродовую. Последствия бывают ужасающими — от инфантицида до расширенных суицидов. И страх осуждения часто не дает этим женщинам обращаться за помощью.

Я с уверенностью могу сказать, опираясь на свою практику, что в некоторых случаях прерывание беременности — наиболее эффективный, безопасный способ выхода из ситуации. Я имею в виду не меркантильную экономичность, а психологическую и социальную вовлеченность самой матери, ребенка и оказывающих ей помощь лиц в последствия этой вынужденной ситуации.

Беременность и роды могут привести в некоторых случаях к буквально инвалидизирующим последствиям по психологическим, медицинским, юридическим или психиатрическим основаниям. Спектр их широкий: для кого-то это «просто нежелательный ребенок», получающий нелюбовь уже на старте жизни, а для кого-то это важные потери, способные нарушить жизнь большого количества людей, семьи, спровоцировать переход на социальное иждивение и виктимизацию. Поэтому мне представляется правильным индивидуальное решение каждого такого вопроса.

Татьяна Овсянникова, доктор медицинских наук, главный врач сети многопрофильных клиник для всей семьи «1+1»:

— В США срок прерывания разрешен до 24 недель, по определению ВОЗ — 22 недели: плод массой 500 и более граммов, ростом более 42 см считается новорожденным и входит в статистику перинатальной смертности. Как известно, чем больше срок беременности, тем больше осложнений для матери мы можем получить — это и кровотечения, и воспалительные процессы.

Сегодня аборт производится методом вакуум-аспирации — самый щадящий метод из всех механических — удаление плодного яйца на сроке до 12 недель, наиболее благоприятен срок 7–8 недель, потому что меньше всего осложнений.

С 2000 года введен медикаментозный аборт с использованием препаратов-ингибиторов рецепторов прогестерона (гормона беременности) и простагландинов. Аборты по социальным и медицинским показаниям до 22 недель и более используют другие методики.

Необходимо помнить, никакие запреты или разрешения не принесут вам здоровья. Любой аборт — это травма для организма, настроенного на реализацию своей главной функции — продолжения жизни. Яичники восстанавливают свою функцию через 3–6 месяцев после прерывания.

Любое прерывание беременности может привести в дальнейшем к проблемам в репродуктивной функции, развитию хронических процессов. И это всегда психологическая травма.

Анна Копытова, мама ребенка с синдромом Дауна:

— Во время беременности анализ на генетические аномалии показал высокий риск. Я сама еще два раза пересдала его в платных лабораториях: риск был то больше, то меньше в зависимости от недели, но всегда в красной зоне.

Когда я наконец-то попала к генетику, она предложила нам сделать анализ амниоцентез, при котором берут околоплодные воды и ставят точный диагноз. Он у нас прозвучал в 24 недели. На беседе врачи сказали, что есть два пути — сейчас прерывать беременность или рожать.

При этом у нас не было никаких патологий, видимых на УЗИ, ребенок был абсолютно здоровым. Нас пригласили на перинатальную комиссию, где собираются главный генетик, акушер-гинеколог и другие специалисты. Они решают, давать маме разрешение на прерывание беременности или нет.

Мы с мужем приехали и сами еще до конца не понимали вообще, рожать или не рожать, хотели услышать мнения специалистов. На комиссии они просто посмотрели в бумажку, увидели синдром Дауна и подписали направление на аборт. Даже не разговаривая с нами. Я на тот момент как будто бы даже согласилась с этой мыслью.

Меня положили в стационар, и уже там врачи начали разбираться со всеми документами и увидели, что прерывать беременность уже поздно — более 22 недель. Поэтому мне отказали. И слава Богу! Я вздохнула с облегчением, доносила свою беременность великолепно, и у нас родился Сашка. Сейчас ему 9,5 года.

У меня в роддоме после родов спрашивали, буду ли я оставлять ребенка: «Вы точно решили, что вам нужен этот ребенок. Можете оставить его в роддоме. Мы можем родственникам сказать, что ваш ребенок умер. Вы молодая, муж молодой: еще родите здоровых детей». Но к тому моменту мы с мужем уже приняли решение совместно, всё изучили, и диагноз для нас так страшно не звучал.

У нас на руках была готовая инструкция по применению, как я ее называю. Мы уже знали, к каким врачам идти, за какими особенностями нужно внимательно наблюдать, с чем работать усиленнее. Поэтому до 3 лет мы очень плотно реабилитировали ребенка. Он сейчас учится в коррекционной школе, окончил 2-й класс. Очень социально адаптированный, сам себя обслуживает, ходит в школу. Только на сегодняшний день у него отсутствует речь.

Поэтому я считаю, что выбор должен быть всегда. Но для того, чтобы человек мог принять правильное решение, он должен быть осведомлен обо всем в полном объеме. У нас страдает информативность.

Когда нам сказали про синдром Дауна, для меня это было как обухом по голове. Я в жизни своей с такими людьми не встречалась. То есть самое большое, что я знала об этом, — что мы друг друга в школе обзывали даунами. То есть у кого-то были знакомые, соседи, родственники, а на моем жизненном пути их не было. И конечно, для меня это была очень неожиданная ситуация.

То есть когда беременной женщине на 11-й или 12-й неделе говорят: «У вас подозрение на синдром Дауна», то ключевое слово здесь «подозрение». Но не все, как я, идут прокалывать живот, поэтому многим проще на столь маленьком сроке скорее от этой беременности избавиться. То есть меня не уговаривали сделать аборт, а по умолчанию туда просто направили. Вот у тебя есть на руках бумажка, а ты сама принимай решение.

Я считаю, что вместо направления на аборт в больницах должны давать контакты центров поддержки семьи и детей с разными диагнозами. То есть давать сначала информацию и инструменты, как можно все-таки с таким ребенком жить. А если человеку совсем не подходит этот образ жизни, тогда уже давать направление на прерывание беременности. Я думаю, что большой процент прерываний идет именно от незнания.

Алла Анисимова, преподаватель кафедры общей социологии НГУ:

— Думаю, что, как и в США, в России вопрос абортов периодически может использоваться в политических целях, которые напрямую не имеют отношения к проблеме свободы репродуктивного выбора женщин. Если в США это способ борьбы за голоса избирателей между демократами и республиканцами, то в России против абортов выступают поборники традиционных ценностей и духовных скреп.

В свое время в СССР аборт являлся, к сожалению, одним из основных способов контрацепции в отсутствие современных противозачаточных средств. Сейчас ситуация изменилась, изменилось и отношение к этому вопросу в обществе: жизнь нерожденного ребенка имеет, на мой взгляд, сейчас большую ценность, однако запрет абортов в наши дни я считаю абсолютно неприемлемым.

При этом, если вспомнить о недавно принятом законе о декриминализации побоев в семье, да и в целом наблюдая текущий вектор развития российского общества, всё более сужающий пространство личной свободы граждан, не исключаю возможности очередного лоббирования идеи запрета абортов в России.

Елена Серебренникова, руководитель акушерского стационара, врач — акушер-гинеколог Новосибирской областной клинической больницы:

— Аборт проводится на сроке до 12 недель беременности по желанию женщины, на более позднем сроке — только по медицинским показаниям со стороны матери или плода. Социальное показание только одно — изнасилование.

Для женщины принять такое решение — непросто. Врачи всегда идут навстречу: ее сначала отправляют на беседу с психологом, который пытается убедить оставить ребенка, а затем на УЗИ: дают послушать сердечко плода.

Прерывание беременности может проводиться медикаментозно или хирургически. Искусственное прерывание может быть выполнено до 22 недель.

Даже на маленьком сроке это небезопасная процедура, в том числе при медикаментозном методе, сопряженная с риском осложнений различной степени тяжести. Это могут быть остатки плодного яйца, прогрессирующая беременность, кровотечение, повреждения внутренних органов: можно повредить кишечник, кровеносный сосуд. В этих случаях необходимо хирургическое вмешательство.

Порой кровотечение настолько сильное, что доктора могут повредить эндометрий. Впоследствии женщина не может забеременеть, так как слой эндометрия очень тонкий. В матке могут формироваться спайки от наших вмешательств. Во время операции могут быть осложнения вплоть до прободения, то есть прокола насквозь. В этом случае выполняется лапаротомия и зашивание прокола. Если зашить прокол не удается, то матка удаляется.

К осложнениям в послеоперационном периоде относятся острый или подострый воспалительный процесс в матке. Отдаленными процессами могут быть бесплодие, хронический воспалительный процесс, невынашивание, преждевременные роды, нарушение родовой деятельности, кровотечения в родах и послеродовом периоде и нервно-психические расстройства.

Но могут встретиться в родах и отдаленные осложнения. Так как после перенесенных абортов формируется хронический эндометрит (воспаление стенки матки): слизистый слой, где должен поселиться малыш, становится очень тонким, бедным сосудами. В итоге плодное яйцо глубоко прорастает в стенку матки, чтобы получать полноценное питание для обеспечения своей жизнедеятельности.

И все проблемы ждут и женщину, и малыша, а особенно врача-акушера именно в родах: и аномалии родовой деятельности, и излитие околоплодных вод, и предлежание, и врастание плаценты, и разрывы матки, вплоть до летальных потерь.

Часто бывает, что роды первые, а беременность вторая, третья или четвертая. Роды идут плохо, поскольку орган уже многократно оперирован. Поэтому большое количество родов — это прямое показание к родоразрешению в роддоме третьего уровня.

Дмитрий Закотянский, демограф-социолог:

— Отмена Конституционным судом США решения, которое называется Roe vs Wade, снимает ограничение для штатов на запрет абортов — исторический позор, который теперь войдет в историю. Это беспрецедентное для считающихся развитыми стран решение, которое шокирует не только публику в мире, но и демографов по всему миру особенно.

Прежде всего потому, что теперь, после 50 лет запрета, право на аборт в США больше не считается конституционным правом человека, что позволяет штатам самим выносить решение по этому вопросу. Но поскольку во многих штатах юга и глубинки достаточно консервативные и «традиционно» мыслящие власти, это означает, что аборт в этих штатах станет прямо запрещен. Что, в свою очередь, означает, что из почти 170 миллионов женщин США почти половина официально лишится права на аборт.

В случае нежелательной беременности женщины должны будут либо ехать далеко в другие штаты и там делать аборт за деньги, что в условиях американской медицины очень дорого и далеко не для всех доступно. Либо будут подтолкнуты к тому, чтобы делать его нелегально, а это создает достаточно существенные риски для здоровья. В чем особенно большой исторический опыт у стран бывшего СССР.

Существуют большие исторические доказательства того, как введение запрета на аборты приводило к значительному росту материнской смертности. Например, СССР был первой страной в мире, разрешившей аборты, что является той страницей нашей истории, которой мы можем гордиться.

Однако уже в 1936 году Сталин снова запретил аборты под страхом уголовного наказания, после чего материнская смертность в России выросла с порядка 75 на 100 тысяч живорождений до более чем 200 в 1940-х. Однако после того, как аборты были разрешены в 1955 году, за считаные годы материнская смертность от абортов снова снизилась.

Таким образом, с учетом численности рожденных 20-летний сталинский запрет на аборты стоил жизни не менее 100 тысяч матерей только в РСФСР. Что в абсолютном, что в относительном выражении материнская смертность по причине абортов в сталинском СССР является человеческим рекордом в мировой истории для индустриально развитых стран и максимально наглядным примером, почему так делать нельзя.

Но всё это, конечно, среди прочего осложнялось тем, что в советский период в принципе была плохо доступна контрацепция, а средства эффективной контрацепции, появившиеся на Западе в 1960-х, до самого конца коммунистических режимов отсутствовали вовсе.

Поэтому именно легальные аборты в странах СССР во второй половине века и до 90-х годов были основным методом регулирования рождаемости. А на одну российскую женщину в среднем за жизнь приходилось порядка трех абортов.

Но важно отметить, что и сейчас нет на 100% эффективной контрацепции, поэтому незапланированная беременность наступает и среди пар, которые предохраняются как гормональной контрацепцией, так и презервативами. Не говоря уже о так называемом календарном методе — безопасных днях, как принято считать в обществе.

Проведение аборта в условиях официального медицинского учреждения, как отмечают ООН и ВОЗ, является совершенно безопасным для здоровья женщины вмешательством.

Но в случае запрета эти многие проценты населения каждый год будут вынуждены с нежелательной беременностью обращаться к различным нелегальным услугам, принуждены к значительным дополнительным расходам или рождению нежеланного ребенка. Это особенно драматично, потому что все дети должны быть желанными.

В России после долгого советского опыта разрешенных абортов в настоящий момент трудно представить их запрет, потому что слишком большая доля населения привыкла к тому, что у них есть такое право, и пользуется или пользовалась им. Хотя по мере того, как в ближайшие годы рождаемость в России существенно снизится, можно опасаться того, что власти могут предпринять попытку запрета абортов. Однако я считаю, что вряд ли аборты решат запрещать, как бы отдельные персоны этого ни хотели.

Люди же в современном мире, если они не хотят рождения дополнительного ребенка, найдут способ его избежать. Запрет на аборты не способствует рождаемости, но лишь создает риски и проблемы людям. Ни одному режиму из существовавших в истории человечества пока не удавалось принудить людей заводить детей против их воли в статистически значительных количествах. И верится, что и не удастся. Аборты обязательно должны быть разрешены и доступны бесплатно. В этом вопросе все демографы едины.

Ранее мы делали репортаж из новосибирского роддома, в котором есть детская реанимация как в Европе.

Врачи отговаривали или, наоборот, уговаривали вас сделать аборт? Когда-то вы сделали аборт подпольно? Расскажите об этом журналисту НГС Марии Тищенко: m.a.tishenko@yandex.ru или по телефону: +7 961 845-55-78 (WhatsApp, SMS, Telegram).