«Мы — часть одного оркестра»: в Новосибирске открыли мемориал вагнерам — холодный репортаж с кладбища с «зубами дракона»

В субботу, 9 ноября, на Гусинобродском кладбище торжественно открыли мемориал «Павшим воинам ЧВК „Вагнер“». Несмотря на холодный день, на месте захоронения бойцов собрались их выжившие товарищи, родные, а также представители мэрии и общественных организаций. Какие флаги развевались над толпой во время траурного митинга, как выглядит мемориал, построенный не только для мертвых, но и для живых, и что думают о нем близкие похороненных здесь вагнеров — в репортаже НГС.

Движение по утрам в Новосибирске свободное, и может показаться, что открытие мемориала мало кого из новосибирцев сподвигло провести морозное субботнее утро на кладбище. По дороге из центра в Октябрьский район мы с фотографом не видим не то что ни одной машины под черным флагом с черепом, но и ни одного автомобиля с соответствующей наклейкой на заднем стекле. Складывается впечатление, то ли традиционная вагнеровская колонна поехала заранее и другим путем, то ли на этот раз бойцы решили почтить память мертвых без помпы.

Что это не так, можно понять, едва свернув на территорию кладбища. Гусинобродское шоссе здесь патрулируют сотрудники ДПС, прямо перед нашей машиной к мемориалу сворачивает внедорожник Росгвардии, да и вообще, заехав на погост, мы немедленно попадаем в пробку, сначала вяло ползущую, а затем и вовсе замирающую во времени и пространстве. Проезд не облегчает и то, что многие приехавшие заранее водители оставили свои машины на обочинах, у самых оградок могил, и без того не широкая дорога сузилась до единственной узкой полосы.

— Разворачивайтесь, вы не проедете, — подсказывает нам водитель, который явно отчаялся припарковаться поближе к мемориалу и теперь выискивает хоть какое-то местечко.

Совет дельный, но, к сожалению, разворачиваться уже некуда. Насчитав больше четырех десятков брошенных у обочины автомобилей, я сбиваюсь, а ведь и впереди, и позади нас едут новые и новые машины.

Подходим к могилам мы уже под звуки военного оркестра: опоздавших и тех, кто искал парковку, дожидаться не стали.

Большую часть мемориала не разглядеть из-за десятков, а может, и сотен очень разных спин.

Помимо мужчин в военной форме, в камуфляже с нашивками вагнера и добровольческих подразделений и ощутимо замерзших курсантов военного училища здесь много стариков — не понять, военных в отставке или отцов похороненных здесь бойцов, и женщин — как молодых, модных и хорошо одетых, так и пожилых и даже старых, с глубокими горькими морщинами на лице. Здесь же — казаки с окладистыми бородами, полицейские (они стоят чуть поодаль, но кажется, парочку знакомых лиц в гражданском я видела и в толпе), представители других общественных объединений. Вагнеровские черные флаги с черепом по количеству даже уступают черно-белым полотнищам русской общины и выглядит это, если честно, довольно странно.

— Красиво сделали, да? — спрашивает усталая женщина лет сорока у своей пожилой спутницы.

— Я бы крест оставила, — без всякого выражения, будто уже не в первый раз отвечает та. — Он же человек был православный, как без креста? Ну решили — так решили. Им виднее, наверно.

Одинаковые зеркально-черные пирамидки на могилах похороненных бойцов ЧВК действительно не в первый раз вызывают споры между ЧВК «Вагнер» и блюдущей интересы ее бойцов общественной организацией ветеранов «Патриотическое единство» с одной стороны и родными некоторых погибших — с другой. Сёстры, вдовы и мамы вагнеров боялись, что при благоустройстве захоронения, могилы могут перепутать, и злились, что на «зубах дракона» нет места для портретов их близких. В итоге конфликт разрешили миром: уже установленные капитальные памятники перенесли на бетонный подиум с левой стороны комплекса, но похоже, иные родственницы просто согласились с мнением большинства, в душе оставшись при своем мнении.

Тем не менее видно, что человек, придумавший, как должно выглядеть типовое захоронение бойцов Пригожина, хорошо постарался и тщательно продумал концепцию. Комплекс выглядит строго, внушительно и местами даже жутковато. Зеркальные черные пирамидки «зубов дракона» отражают неяркий зимний свет и с определенной грани кажутся такими же белыми, как покрывающие землю белые камешки и выпавший на них снег. По левую руку отражением единообразия черно-белого и мертвого из-за оврага глядят бело-голубые «панельки» МЖК — такие же одинаковые и даже красивые с этого ракурса. Только для живых.

Также слева, но гораздо ближе стоит куда более монументальный памятник Первому и Девятому — погибшим в авиакатастрофе Евгению Пригожину и Дмитрию Уткину, позади которого и прячутся убранные с могил памятники. Оба изваяния исполнены гиперреалистично, и мертвые командиры ЧВК будто глядят на свою мертвую армию.

— Когда всё здесь только начиналось, пришла одна мама. Я подошел к ней, начал рассказывать про мемориал, а она меня спрашивает, — говорит с импровизированной сцены представитель ЧВК «Вагнер» Андрей Булгаков, — «И моему зэку тоже будете [памятник] ставить?» Я ответил: «Он не зэк. И детям его скажите, что он не зэк, он герой».

Технически торжественное открытие памятника здесь проходит уже во второй раз: в августе минувшего года бойцы ЧВК собирались на кладбище, когда там установили Зуб Вагнера, монументальный черный обелиск, скошенный сверху.

Тогда на кладбище было еще тепло, земляные холмы над иными могилами еще не успели осесть, а о том, что самому Евгению Пригожину скоро тоже потребуется памятник, никто не мог предположить. И речи, и православная заупокойная служба тогда были длиннее, а горе — свежее и ярче. Сегодня длинным проповедям не способствует ни погода, ни общий настрой собравшихся.

— Ого, брат, приветствую!!!

— Купил я этот фильтр…

— Надо теплее было одеваться, простынем, — выхватываю я обрывки разговоров в толпе.

Румяная от мороза женщина в уютном пуховике торопливо смахивает с лица блестящую каплю, но тут же объясняет стоящему с ней под руку мужчине:

— Ветер какой! Аж слезу вышибло!

Ветер и вправду дует в полную силу. Российский триколор и череп Вагнера над мемориалом бьются так, будто вот-вот оборвутся и улетят. Микрофон порой вместо слов выступающих усиливает его дуновения, да так, что кто и что именно говорит, становится не разобрать вовсе. А уж если над головой останавливается ведущий съемку дрон, его жужжание вкупе с голосами по сторонам, и вовсе забивает голоса выступающих на траурном митинге.

— Кто сейчас выступает? — пытаюсь я уточнить у своего соседа, мужчины в форме.

— Не услышал, — пожимает плечами он.

Дрон улетает, а докладчик наконец перебивает стихию:

— Многие слышали фразу: «Груз 200 — мы вместе». Для бойцов ЧВК «Вагнер» это не пустые слова. Все мы, живые и мертвые, часть одного оркестра, и наша музыка продолжает играть даже после смерти. Это символизируют и «зубы дракона», установленные на могилах «музыкантов». Врагу не пройти!

Голые руки, сжимающие металлические древки флагов и селфи-палки, отчетливо мелко дрожат. О погоде организаторы открытия явно подумали и установили перед захоронением столики с термосами, где каждому желающему выдают картонные стаканчики с чаем. Но в целом толпа всё равно выглядит замерзшей.

Траурный митинг с короткой заупокойной службой понемногу превращается в митинг для живых. Помогающим вернувшимся бойцам и семьям тех, кто лежит под черными пирамидками, чиновникам вручают медали «За содействие ЧВК „Вагнер“». Потом раздают (а вернее, откладывают, чтобы передать позже) благодарственные письма.

Со сцены с большим чувством читаются патриотические стихи, очень простые, с рифмами вроде «помолись — поклонись» и исполняется песня о том, что «за Россию пора», а «вагнера — уже не те фраера», и наконец к скошенному черному памятнику выходят несколько женщин разных возрастов, которым раздают белых голубей из большой клетки — как символ душ их погибших сыновей и мужей.

Женщины напряженно молчат, кто-то прикрыв глаза, кто-то, наоборот, крепко сжимая теплое птичье тельце в руках и водя глазами по толпе напротив, а потом на счет три выпускают голубей в небо.

Птицы испуганно мечутся под холостые ружейные залпы в бледном зимнем небе над черными «зубами дракона». И оттуда, с высоты полета дронов и птиц, наверняка видно, что под одинаковыми зубами «вагнера», всё же лежат очень разные люди. Кому-то из них достались две дежурные, уже тронутые морозом гвоздики от товарищей по ЧВК. Другим — болезненно-яркие корзинки искусственных цветов или перевитые черно-золотыми траурными лентами нежные розы от жен, родителей и друзей.

Под одной из пирамидок — тот самый мужчина, которого даже мама звала «мой зэк». Под другими — его товарищи, православные христиане, мусульмане и атеисты. Преимущественно добрые или по большей части злые. Однажды сделавшие ошибку. Закоренелые преступники. Мужчины, искавшие справедливости, и мужчины, искавшие приключений.

Разные люди в одинаковых черно-белых могилах.

Ранее НГС писал о том, как Новосибирск прощался с погибшим Евгением Пригожиным.