«Убили — и гулянки прекратились»: как живут в трех новосибирских общагах — туалеты запирают на ключ, а по ночам зовут полицию

Нынешние общежития, кажется, мало чем отличаются от советских — всё те же коридоры, наполненные густым сигаретным дымом, общие душевые на весь этаж и грозные вахтеры с их фирменным вопросом: «Вы к кому?» Но, как рассказывают старожилы, жизнь в общагах стала куда менее спокойной с тех времен. В прошлое ушли традиции совместного празднования Нового года, а любые склоки и конфликты чаще всего заканчиваются вызовом полиции. Журналисты НГС отправились в три общежития в разных концах города и взглянули на то, что представляет собой жизнь на 12 метрах рядом с буйным соседом. Рассказываем, какое общежитие его жильцы называют самым спокойным, а какое — забытым и оставленным властями.

Серое здание на улице 2-й переулок Пархоменко, по данным мэрии, было построено в 1932 году. Четырехэтажку, которая может показаться заурядной, то и дело пытаются признать объектом культурного наследия. Точнее, этого добиваются краеведы и архитекторы, говоря, что квартал на Пархоменко интересен как часть соцгорода, построенного работниками «Сибкомбайна» (затем его переименовали в «Сибсельмаш»).

Последний раз эксперты госинспекции по охране объектов культурного наследия интересовались зданиями на Пархоменко в 2020 году. Планировались, что они изучат ДК имени Клары Цеткин, несколько жилых домов, а также то самое серое общежитие, после чего примут решение о признании ансамбля представляющим культурную ценность. Но признания так и не случилось: ДК сейчас активно разбирают, а жители серых домов гадают, настанет ли потом их очередь.

— Здание старое, чувствуется, что ходит, — тихо и с улыбкой говорит Владимир, которого мы встретили в коридоре второго этажа общежития.

Он разводит руками, показывая нехитрый общажный быт: общая душевая с четырьмя кабинами, туалет и что-то вроде постирочной, где раковины соседствуют со стиральными машинками. Везде напоминания о необходимости соблюдать чистоту.

— С 1994 года здесь живу, от «Сибсельмаша» комнаты давали, я тогда в литейном цеху работал. У нас 20 квадратов на меня и супругу. Нам хватает, — говорит он, почесывая затылок. — Я вот сам с поездки только приехал, а так никого сейчас, наверное, тут нет, все на работах.

В коридорах общежития и впрямь тихо, выделяется разве что четвертый этаж, который негласно считается наименее благополучным в общежитии. Об этом также сигнализируют покореженные двери. В разгар рабочего дня в коридоре слышен грохот телевизионных передач и громкие разговоры, которые доносятся из-за дверей.

— У нас как-то потише, — объясняет Татьяна с третьего этажа. — Всё от соседей, конечно, зависит. Раньше и у нас на этаже постоянно гулянки были. Жил тут мужчина такой, лет 60 ему было, так вот собутыльники у него постоянно были. Убили его прямо ночью — и всё, гулянки прекратились.

Сама Татьяна въехала в общежитие около 4 лет назад — комнату в 12 квадратов она получила как воспитатель детского сада, перебравшаяся из села в город. Вместе с ней в комнате живут две дочери, 2 года и 15 лет. Комнату она бы и рада приватизировать, но это невозможно — жилье досталось ей по договору соцнайма. Съехать из общежития подальше тоже пока не получается — не хватает денег.

Ежемесячно за услуги ЖКХ она платит 4,8 тысячи рублей. Сумма для 12 квадратов, как говорит Татьяна, неоправданно большая, но ей это хотя бы по карману. А вот платить как минимум в три раза больше за съемную квартиру она будет уже не в состоянии.

— Только год мы здесь прожили, как начал ходить этот... Мы его дровосеком прозвали, потому что он с топором ходил. Сошелся тут тоже с пьющей женщиной, и началось, — продолжает женщина, занимаясь мытьем посуды. — Даже ночью боялись в туалет ходить — откроешь дверь, а там он с топором. Наверное, заболевание у него какое-то было. Страшно больше всего за детей. Полиция к нам каждый день приезжала, но что толку? Чего тут только не было! А потом соседа убили, как раз, когда этот дровосек с ним и другом выпивали. Забили его всем, чем можно. Я хорошо это помню, потому что видела, как дровосек от крови отмывался тут в раковине. Я потом еще понятой была. Вот так с полотенцем у носа ходила, потому что кровищей воняло, ужас! Говорю, съехала бы уже давно с этой общаги...

За убийство пьющего 60-летнего соседа осудили гостя общежития, а вскоре и буйный сосед с топором умер. Сейчас, со слов Татьяны, таких ЧП у них больше не случается, а любые конфликты стараются улаживать мирным путем, без привлечения полиции.

— У нас тут убираются, да и мы за чистотой следим, но ремонта давно не было. Как-то летом к нам приходили, хотели плитку наклеить, но что тут клеить? Обвалилось всё, так и стоит, — показывает Татьяна на разбитый кафель в комнате с раковинами. — Коммуникации очень старые, постоянно без воды сидим, приходится покупать в бутылках. Дней 10 назад у нас с крыши текло прямо по лестницам, потом сыростью очень пахло.

Татьяна вспоминает, как тяжело жителям общежития приходилось во время январских порывов труб — тогда дом тоже остался на несколько дней без тепла и воды. Напоследок она повторяет, что готова съехать отсюда, но слабо верит, что в ближайшем будущем ей представится такая возможность.

Еще один серый дом — на этот раз на улице Большевистской — младше первого общежития всего на год, но выглядит куда более ветхим. С его фасада кусками осыпается штукатурка, износ общежития уже перевалил за 70%. Штрихов к портрету запущенного здания добавляют незакрывающиеся подъездные двери и покосившаяся табличка «Общежитие №31».

Внутри дом тоже давно не видел ремонта: его стены на всех этажах исписаны неприличными посланиями к жильцам одной из квартир, которые якобы не погасили долг. Надписи, возможно, перебрались бы и дальше, в жилые коридоры общежития, но их предусмотрительно запирают на ключ.

Общежитие строили в конструктивистском стиле, а населяли его тогда работники завода «Труд». Нынешний состав жильцов к заводчанам имеет весьма отдаленное отношение. Живут здесь, в основном, те, кто располагает хоть какими-то свободными средствами — малюсенькую комнату площадью 9 квадратов можно приобрести за 1 миллион рублей.

У многодетной мамы Марии Баженовой, о которой НГС рассказывал не так давно, таких средств нет и подавно. Когда-то комната в подвале ей досталась от дяди — он и работал на заводе. Затем женщина перебралась в соседний подъезд, где снимает три небольших комнаты для себя и троих детей, за все отдает порядка 16 тысяч рублей. Накладно, но снимать двух- или трехкомнатную квартиру будет еще дороже.

Единственная ее надежда — это земельный участок, в очередь на который она встала 12 лет назад как мама пятерых детей (двое старших детей с Марией уже не живут). Но за прошедшие годы очередь едва сдвинулась. Говоря об этом, Мария, которую мы встретили в общей кухне одного из коридоров, от досады машет рукой.

— Ой, да вон, зайдите в душевую. Там кабина вся разбитая, детям негде помыться. Если ребенок помылся, надо идти всё убирать, потому что вода течет. А коменданта мы вообще не видели, никого тут нет! К нам приезжают из какой-то комиссии, смотрят условия и всё. А условия тут никакущие! — распаляется женщина.

Ее соседка Ольга из комнаты напротив молча кивает и закуривает очередную сигарету. На плите что-то булькает, Мария на минуту отвлекается, а затем ведет нас по узкому коридору, заставленному холодильниками и детскими санками.

— Вот тут дочь живет, вот тут еще одна наша комната, — говорит женщина, открывая двери в довольно уютные, обклеенные постерами комнаты. — А кухня? Посмотрите, вот столы — и это все на 13 комнат, то есть на 13 человек как минимум. Кошмар какой-то! Комнатки все по 8, по 9 квадратов. Я вот камеру морозильную купила, мне ее у себя негде ставить, я в коридор вынесла. Так мне 3 квадрата прибавили: мол, платите!

Мария продолжает перечислять минусы своего места проживания, но затем переключается и на плюсы. Их мало, но они есть. Во-первых, как говорит она, это школы и близость к метро, а во-вторых — соседи.

— Сейчас очень хорошие соседи. Я знаете, сама по себе человек такой: не допускаю, чтобы здесь чего-то кто-то кричал, гулял. У нас как-то снимали комнату двое молодых людей, как начались тут гулянки, так я сразу позвонила квартиросъемщице, сказала: «Выселяй их нафиг!» С тех пор у нас тишина, — улыбается она.

Но тут же признается, что полицию вызывать все-таки приходится. Правда, из-за жителей полногабаритной квартиры — она располагается прямо напротив коридора с 13-ю комнатами. Порой проблемы случаются с соседями этажом ниже, но туда, как признается Мария, они даже «не суются».

— Уже бы что-то с нами сделали. Здание скоро рухнет, — добавляет она напоследок.

Ансамбль общежитий в домах-«сталинках» на проспекте Дзержинского оказался практически неприступной крепостью. Ни в дом №38, ни в дом №42 попасть не удалось. Вахтеры суетились, настойчиво интересовались, пришли ли сюда журналисты по какой-то конкретной жалобе, и звонили директору МУПа, который, наконец, запретил съемку и даже общение с жильцами, будто они тоже этому МУПу подконтрольны.

Зато поддалось двухподъездное общежитие №1, расположенное в красивом здании 1958 года постройки. На первом этаже дома разместились несколько магазинов, ломбард, Росгвардия и пивнушка. Впрочем, по признанию жителей, к услугам последнего заведения они нет-нет да прибегают, а вот росгвардейцы и вообще полиция тут бывают нечасто.

— Все у нас хорошо, честно вам говорю, — тактично замечает житель второго этажа, вышедший покурить в коридор.

Вообще с курением в общежитии строго, о чем напоминают печатные объявления, развешанные на этажах, но ими очевидно пренебрегают.

Комнаты в общежитии №1 едва ли не самые дорогие в городе: прямо сейчас 15 квадратов в доме продают за 2,2 миллиона рублей. Будущим жильцам обещают жизнь в комнате с собственным душем — это в общежитии ценится больше всего.

Всего на каждый коридор здесь четыре душевые кабинки и восемь туалетов, которые запираются на ключ. И душевые, и туалеты, и даже раковины в общих постирочных распределены по комнатам, чтобы не возникало очередей и столпотворений по утрам.

— Я здесь сама, наверное, лет 10 работала вахтером, а потом здоровье уже не то, — улыбается жительница комнаты на втором этаже Тамара Александровна.

Свою комнату она получила как работник ЖКХ, точно так же жилье досталось и ее мужу. Последнего уже не стало, поэтому в двух комнатах Тамара Александровна живет одна, но ее часто навещает внучка.

— Я приватизировала всё. Платим примерно 8–10 тысяч в месяц — многовато, конечно. Но у нас же тут общий счетчик на воду и на электричество, — объясняет пенсионерка. — На нашем этаже я, наверное, самая старая осталась. А так семьи живут, одинокие — всякие разные живут.

Тамара Александровна признается, что во времена ее работы вахтером в общежитии было гораздо спокойнее, теперь же инциденты случаются периодически. В этом она винит квартирантов, которые активно заселяют пустые комнаты.

— Молодые в основном же, гулять хочется. Они тут не живут постоянно — заехали и съехали, наверное, поэтому отношение такое, — она сбавляет голос до шепота и показывает на третий этаж, где, по ее признанию, вечеринки случаются особенно часто. — Но вообще у нас хорошо. Хорошее у нас общежитие.

Тамара Александровна прожила здесь больше тридцати лет и говорит, что съезжать и искать полноценное жилье уже не готова: старикам так лучше, они привыкли.

Четыре года назад мы побывали в самом шикарном общежитии Новосибирска на улице Станиславского. Само здание напоминает дом культуры — настолько помпезным оно выглядит.

Жителям же другого общежития явно не повезло: деревянное здание покрывают трещины, а чтобы помыться, жителям приходится спускаться в затхлый подвал. При этом барак расположен не так далеко от гаража мэрии, но власти предпочитают его не замечать.