«За что вас так полечили?»

Несколько месяцев назад Вере Козловой поставили в областной клинической больнице страшный диагноз — лимфома. Женщина прошла дорогостоящую химиотерапию, а потом родные, засомневавшись, отправили ее лечиться в Израиль. Заграничные врачи удивились — никакого заболевания у нее не нашли. Теперь «выздоровевшая» Вера Козлова и ее семья пытаются добиться компенсации у областной больницы, а врачи ГНОКБ настаивают — диагноз поставили после тщательного обследования. Корреспондент НГС.НОВОСТИ попыталась разобраться в неоднозначной истории и выяснила, как часто страшные диагнозы оказываются ошибочными.

Весной у 56-летней Веры Козловой, живущей в Карачах Чановского района Новосибирской области, заболел правый бок. Женщина посоветовалась с мужем и решила обследоваться в Новосибирской областной клинической больнице. По ее словам, первоначально врачи нашли полип прямой кишки и сказали, что его лучше убрать. Однако в дальнейшем анализы показали, что картина свидетельствует о серьезном злокачественном образовании.

«Мне не говорили "рак", мне сказали — заболевание крови. Меня это поразило. Вроде бы здоровая женщина, болит правый бок, в кишке там маленькая точечка… и такое заболевание вдруг.

Пошли к гематологу, профессору Домниковой Наталье Петровне (заведующая гематологическим отделением ГНОКБ. — М.М.). Очень, знаете, хороший человек, отзывчивый… выслушала все. Но ее слова прозвучали как приговор: неходжкинская В-клеточная лимфома из клеток маргинальной зоны, с поражением прямой кишки», — вспоминает Вера Козлова.

Слова «рак», по ее словам, никто из врачей не произносил, да и она сама в разговоре его избегает. Женщина добавила, что кроме поражения прямой кишки врачи позже сообщили о поражении селезенки, печени и легких.

В октябре после всех анализов и обследований женщина решила лечь в больницу и пройти назначенную химиотерапию — всего ей было положено 5 курсов. «Наталья Петровна мне объяснила — вот химиотерапия [будет], купите парик, чтобы на обследование приехать уже с париком. Чтобы для вас это не было шоком. Сейчас я лысая, как она и говорила», — отмечает пациентка.

На пятый день химиотерапии Вера Николаевна почувствовала себя особенно плохо и призналась врачам, что после этого лечения «у меня все внутри сохнет, горит все внутри», и за день она выпивала до 7 л воды. «Как может себя чувствовать человек, убитый химией?... Я не знаю, как я осталась жива», — отвечает Вера Козлова на вопрос, как она себя чувствовала тогда.

Когда ее отпустили домой после курса химии, общаться с близкими, в том числе с внуками, приходилось через шторки — жила Вера Николаевна в изолированной от других комнате, практически стерильной. При этом ее и родных не покидало ощущение, что в диагнозе что-то не так. Дочь Ирина Приходько настояла, чтобы отправить анализы в Израиль. В Тель-Авивском медицинском центре, больше известном как «больница Ихилов», в свою очередь, предложили пациентке приехать самой.

«Когда я туда пришла, мне сказали: "Женщина, у вас этого заболевания нет. Вы по документам здоровая женщина… за что вас так полечили? Вам дали такую норму лекарства, что в 5 раз превышает международные нормы!"», — заверила Вера Козлова.

Далее те же гистологические стекла на всякий случай отправили еще и московским врачам — профессору Алле Ковригиной, в Гематологический научный центр. Там дали заключение — «элементов опухолевого роста, в том числе данных в пользу лимфомы, не обнаружено», зачитала с документа собеседница. В декабре она снова обратилась в областную больницу — чтобы ее ситуацию рассмотрели на высшем уровне, — а также в министерство здравоохранения НСО.

Она затруднилась назвать точную сумму, которую потратила на лечение, — на Израиль ушло около 450 тыс. руб., на лечение в областной больнице — более 90 тыс. руб. Женщина подчеркнула, что сама не захотела ждать очереди на бесплатное лечение, поскольку боялась стремительного развития болезни. Дочь же проконсультировалась с адвокатом и решила, что сначала они напишут претензию больнице, а если она откажется компенсировать расходы, придется уже идти в суд.

По словам Ирины Приходько, в Израиле ее мать признали здоровой женщиной, только нашли небольшое уплотнение в области поясницы, прописав массажи и КТ — на всякий случай. В Москве же у семьи была задача именно подтвердить или опровергнуть диагноз "лимфома", его патологоанатом опровергла по результатам исследования гистологических стекол.

В новосибирском минздраве сообщили, что после обращения пациентки министерство устроило консилиум с участием ряда профильных главных специалистов Новосибирской области, в том числе главного гематолога региона Татьяны Поспеловой, чтобы разобраться в ситуации вместе с пациенткой. «Таким образом, ситуация с лечением была проанализирована, пациентке даны ответы на интересующие вопросы, предложено дальнейшее обследование и лечение», — так прокомментировали ситуацию в министерстве.

Областная больница же рассказала, что неходжкинскую лимфому с поражением селезенки и прямой кишки врачи диагностировали после иммуноморфологического и иммуногистохимического исследования, а также на основе результатов инструментального и лабораторного обследования в гематологическом отделении.

Однако не все возможные анализы действительно были сделаны, следует из ответа клиники: «Биопсия яремных лимфоузлов и идиопатических очагов в легких, селезенки как инвазивные процедуры были связаны с высоким риском осложнений».

«Пациентке предложена госпитализация в ГБУЗ НСО "ГНОКБ" по полису ОМС в отделение гематологии либо в другое отделение терапевтической клиники для проведения обследования. Пациентка от госпитализации в ГБУЗ НСО "ГНОКБ" категорически отказалась, выразила желание пройти обследование амбулаторно в других медицинских организациях», — подчеркнули в больнице, поясняя итоги консилиума. По поводу платного лечения в пресс-службе областной больницы заметили: «Пациентка захотела лежать в сервисной палате».

В компании Unim, занимающейся экспертной онкологической диагностикой, рассказали, что ежегодно около 1500 пациентов в России и СНГ решают проверить поставленный им диагноз «рак». Около 1 % этих пациентов — жители Новосибирска.

«В уходящем году 35 % диагнозов, поступивших к нам на проверку, не подтвердились.

Среди них были случаи как ложноположительной, так и ложноотрицательной диагностики рака. В 28 % случаев мы проводили дифференциальную диагностику между двумя заболеваниями с применением методов иммуногистохимии и генетики. Наибольшую сложность у специалистов, чьи заключения мы верифицируем, по-прежнему вызывает диагностика лимфопролиферативных заболеваний, сарком и заболеваний ЦНС», — рассказала руководитель направления Digital Pathology Наталья Фролова.

В России, в том числе в Новосибирске, пациенты доказывают, что их диагнозы оказались неверными, через суд — успешная практика есть, в частности, по ВИЧ, отметила адвокат Юлия Казанцева, специализирующаяся на медицинских конфликтах.

Она констатировала, что в последнее время пациенты все чаще обращаются в связи с онкологическими диагнозами — с жалобами на то, что врачи их поставили неправильно или слишком поздно, и пациенты в половине случаев оказываются правы.

«Если мы обжалуем действия, решения сотрудников медицинских организаций — первоначально обращаемся к главному врачу. Если результатов не дало, то идем в минздрав, в Росздравнадзор с жалобой на качество оказания медицинской помощи. Если в рамках ОМС — можем попросить страховую компанию провести экспертизу либо Фонд социального страхования — есть у него такие полномочия. Потом суд», — описала эксперт. По ее словам, перечисленные досудебные стадии можно пропустить и обратиться сразу в суд.

Досудебное урегулирование споров с больницами тоже возможно, если проведенная независимая экспертиза четко указывает на ложность диагноза — но на это чаще идут частные клиники, государственные больницы свою правоту отстаивают в суде. Суммы экспертиз и судебных издержек нередко останавливают пациентов от разбирательства — по сложному диагнозу судебно-медицинская экспертиза может достигать и 100 тыс. руб., заметила адвокат.