Полет к пятилапому волку

Новосибирск обогатился культурным объектом, который еще долго будет вызывать восхищение одних и раздражение других. Установленная в аэропорту «Толмачёво» скульптурная композиция, изображающая Ермака, который встречает свою смерть в виде пятилапого волка, вряд ли кого-то оставит равнодушной. Создано это произведение известным британским скульптором Юнусом Сафардиаром по заказу и на деньги миллиардера Романа Троценко, которому принадлежит (через компанию «Новапорт») 38 % акций ОАО «Аэропорт «Толмачево». О том, что хотел сказать этим шагом предприниматель, он рассказал сам на встрече с журналистами в минувшую субботу.

Справка: Троценко Роман Викторович родился 12 сентября 1970 года в Москве. Окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ. В 1994 году был избран председателем правления коммерческого «Платинум Банка». В 1997 году возглавил совет директоров ОАО «Южный речной порт». Является основным владельцем AEON Corporation (контролирует около 1 млн кв. м недвижимости в Москве). В нее также входят: концерн «Связьстрой» (строительство оптико-волоконных линий связи); управляющая аэропортами компания «Новапорт» (владеет 38 % акций ОАО «Аэропорт «Толмачево»). С 2009 года Роман Троценко является президентом «Объединенной судостроительной корпорации» (100 % принадлежат РФ). Вместе с женой Софьей владеет одной из крупнейших частных галерей России «Винзавод».

Сафардиар Юнус родился в 1968 году в Самарканде. В 1993-м окончил Государственную академию художеств им. И.Е. Репина в Санкт-Петербурге по классу скульптуры с золотой медалью. С 1993 года живет и работает в Лондоне.

Как родилась сама идея поставить в аэропорту скульптуру?

Все начиналось много лет назад. Мы ходили с губернатором Толоконским по аэропорту, который выглядел тогда совсем не так, как сейчас, — это был старый, убитый терминал советского образца, где продавалось в одном месте мороженое, в другом колготки. И Виктор Александрович сказал: надо взяться и построить хороший аэропорт. Если мы сможем сделать это раньше других — Красноярска, Иркутска и Омска, это сделает «Толмачёво» хабом (крупным пересадочным и перегрузочным транспортным узлом. — С.С.), а Новосибирск настоящей столицей Сибири. Мы обсуждали, как это все может выглядеть, и Виктор Александрович остановился и сказал: должна быть какая-то точка, которая собирает всю энергию. Что это может быть? Например, какая-нибудь скульптура.

Вы представляете: по аэропорту бегают трехногие собаки, здание нетопленное, обсуждается введение процедуры банкротства — и тут такие замыслы. Тогда многим это могло показаться нереальными мечтаниями. Но прошло 8 лет, сейчас «Толмачёво» — это лучший аэропорт в регионе — по крайней мере, я лучше не знаю. И ни у кого уже не вызывает сомнений, что Новосибирск — это столица Сибири.

Почему именно Ермак?

Идея сделать скульптуру Ермака родилась у меня давно. Ведь по сути это человек, который открыл цивилизованному человечеству целый континент по площади больше, чем Северная Америка. На первый взгляд это кажется само собой разумеющимся, что гигантская Евразия постепенно была освоена и заселена. Но это не так.

Это было открытие, покорение, двухлетний поход, в котором принимали участие всего 600 человек — большая часть которых были беглые крестьяне и уголовники, которых потом отдельным указом освободили от ответственности и простили.

Было отчаяннейшее сопротивление на месте. Неправильно думать, что здесь жили какие-то дикие люди. Здесь было сибирское ханство — централизованное государство, закрытое и враждебное России в то время. Это было ничуть не проще, чем освоение Американского континента.

Со своими соратниками он совершил подвиг и, в конце концов, погиб. По поверьям народов, живших в Сибири, сильный, непобедимый воин в какой-то момент должен встретить на своем пути черного пятилапого волка, после чего он обречен на гибель. Именно эта встреча и изображена в скульптуре.

Как вы искали скульптора для исполнения этого замысла?

Мне удалось пообщаться примерно с 10 крупнейшими европейскими скульпторами, которые могли взяться за эту работу. Но когда я встретил Юнуса Сафардиара, я понял, что искать больше никого не нужно. С моей точки зрения, он абсолютный гений. Он может вылепить скульптуру человека, которого он видел полгода назад, со всеми его мелкими чертами лица. У него в голове трехмерный сканер.

Когда он работал над скульптурой, я как-то пришел к нему и спросил: где у тебя анатомические атласы лошадей? А он спрашивает меня: а зачем они? Оказывается, когда лошадь прыгает, то у нее удлиняются мышцы, кости выходят из суставных сумок и держатся на сухожилиях, и она выглядит иначе, чем когда стоит. И это нельзя понять, глядя в атлас. Чтобы разобраться, как должна на самом деле выглядеть прыгающая лошадь, Юнус ходил специально на скачки.

Кроме всего прочего, нам нужен был человек молодой и физически крепкий. Потому что для того, чтобы вылепить такую скульптуру, нужно перемесить своими руками около 50 тонн глины. Мэтры в возрасте 60–70 лет просто физически работу такого объема не могли сделать.

Почему у волка и Ермака цветные глаза, хотя сами скульптуры покрыты серебром?

Когда мы первый раз отлили волка, у нас случилась трагедия — слой оксида меди, который покрывает скульптуру, был отторгнут акрилом и фигура покрылась белыми пузырями. Это была катастрофа — у нас была готовая скульптура, но мы не знали, что с ней делать. Мы остановились на год. Мы попробовали несколько видов лаков, покрытий и поняли, что акрил не соединяется с металлом.

И тут Юнус предложил: есть два варианта — можно покрыть скульптуру серебром, а можно золотом. Поскольку мы были в отчаянье, то решили продолжить и я сказал: давай начнем с серебра, и это получилось — акрил и серебро вместе сработали очень хорошо.

И когда мы отлили волка во второй раз, то мы решили что-то изменить в нем. Есть такое правило у художников: когда переделываешь что-то, нужно хоть немного это изменить. И Юнус предложил: давай ему глаза сделаем как настоящие. Ну а раз у волка настоящие глаза, то и у Ермака тоже настоящие. С момента, когда мы начали работать над этой скульптурой, у нас прошло три года. И если бы сегодня мне кто-то предложил нечто подобное, я бы отказался.

Во сколько обошелся «Ермак»?

Дорого. На эти деньги можно было купить хороший дом. Даже в Москве. Но это средства моей семьи — ни одной копейки «Новапорта» или «Толмачёво» тут нет.

Зачем тогда вам это?

Никакого бизнес-смысла тут нет. Нам просто хотелось что-то оставить после себя. Мы понимаем, что эту вещь будут видеть 2,5 млн человек каждый год. Она будет создавать образ динамичной столицы Сибири.

Будет ли «Новапорт» пытаться приобрести государственный пакет «Толмачёво», который должен быть выставлен на аукцион уже в будущем году?

Задачи купить пакет любой ценой нет. Если будет здравая цена, то да. Но должен сказать, что лично я пока ни одной копейки не получил с «Толмачёво» — вся прибыль вкладывается сюда же в развитие.

Есть ли шансы у других сибирских аэропортов сегодня догнать «Толмачёво»?

Еще два года назад сюда приезжала Набиуллина (Эльвира Набиуллина, министр экономического развития. — С.С.) и спрашивала: а почему бы Красноярск не сделать хабом, поскольку Красноярск удобней. Еще тогда это было неочевидно. Но сейчас по этому вопросу уже нет никаких сомнений.

Я помню, что акционеры Красноярского аэропорта братья Абрамовичи нам в свое время, скажем так, не сильно помогали. Но мы к этому относились выдержанно. Мы понимали, что хозяйство вести — не ушами трясти. Нужно деньги считать. И вот прошло время и мы здесь с новым аэропортом, а где «Красэйр» и где Абрамовичи? В «Толмачёво» сейчас 2,5 млн человек летает, а у них — 600 тыс., и старый аэропорт, и все кривое. И уже никто не обсуждает, как там сделать хаб.

В каком состоянии находится давний проект связать аэропорт с городом железнодорожной веткой?

Мы недавно встречались с Толоконским уже в его новом статусе, и он подтвердил, что считает приоритетом строительство к аэропорту железнодорожной ветки и отдельного вокзала.

Скоростной поезд должен связать Барнаул, Томск, Кемерово и иметь остановку здесь — напротив аэропорта. Мы пытаемся подписать соответствующее соглашение с РЖД в течение года.

Они построят полотно и будут его эксплуатировать, а мы построим вокзал. Вторая вещь — перенос старого автовокзала. Он находится в неудобном месте. Предполагается разделить его на две части. Одна часть разместится возле ж/д вокзала — за ним есть старое здание больницы. А вторая часть будет здесь. Чтобы из автобуса люди могли пойти в аэропорт или уехали на скоростном поезде.

Это большой проект, но он все свяжет. Проект родился 4 года назад, его автором был Александр Бородин, который тогда был начальником управления Минтранса. Кризис помешал его начать реализовывать, но теперь нужно к нему возвращаться. Предполагается, что РЖД построит пути, область дороги и развязки, а мы на себя готовы взять автовокзал и железнодорожную станцию.

Нужны ли такие расходы при нынешнем пассажиропотоке?

Вот увидите, мы выйдем в течение 3–4 лет на поток пассажиров в 5 млн человек. Это очень много — больше, чем Санкт-Петербург сейчас (4,5 млн).

Стас Соколов

Фото автора (1, 3, 4), Сергея Маслова (2), asgallery.ru (5)