«С ним всё очень плохо. Скажи что-нибудь ободряющее». Ученые исследовали мозг корреспондента НГС

Как бы то ни было, мы живем в будущем. Хотя бы в том самом, которое пытались предсказать в старых фантастических фильмах. Мы уже пережили будущее Марти Макфлая из «Назад в будущее», но пока еще не дожили до будущего Коли Герасимова из киносаги «Гостья из будущего». Корреспондент НГС Илья Калинин в каком-то смысле тоже уже столкнулся с будущим: решился на научный эксперимент по изучению работы мозга. И изучал, как на эту самую работу мозга влияет созерцание прекрасного. Или не очень прекрасного… В общем, предоставил свой мозг на изучение питерским ученым для почти фантастического проекта. Как всё происходило — далее от первого лица.

«А ты хочешь поучаствовать в эксперименте по изучению мозга?» — как-то неожиданно спросил у меня художник Слава Мизин. «А почему бы и нет?» — ответил я, а про себя подумал: «Трепанация же не понадобится, надеюсь?»

Территориально научный эксперимент проходил в залах ЦК-19 на выставке картин художников питерской арт-группы «СНЕГ». Кстати, выставка еще идет до 10 июля. Правда, если вы ничего другого, кроме мишек в сосновом бору, смотреть не любите, то эта экспозиция — не для вас. Хотя… Может, наоборот, стоит попробовать: вдруг понравится?

Как я позднее выяснил, действительно, небольшая группа ученых из питерского Института эволюционной физиологии и биохимии имени И. М. Сеченова прибыла на несколько дней в Новосибирск исследовать работу мозга. Причем у людей разных возрастов и разных групп — как творческих, так и совсем далеких от искусства.

Проект этот довольно грандиозный: питерские ученые решили исследовать, как работает мозг в момент создания художниками картин и когда зритель эти картины просто созерцает. Что происходит в голове у разных людей, если вообще происходит? Проще говоря, как мозг «понимает» искусство?

Почему Новосибирск? Всё просто: ученые приехали вслед за выставкой питерских художников, которых уже исследовали у себя дома. У художников регистрировали электроэнцефалограмму мозга от момента обдумывания сюжета новой картины до ее воплощения.

— А вторая часть [эксперимента] — проект, связанный с восприятием произведений живописи. Это отдельное направление, оно называется сейчас нейроэстетика. Мы этот проект тоже инициировали как пилот. Самая первая часть была в Русском музее, и появилась возможность замкнуть круг исследований: вот этих пилотных исследований с художниками, которые мы начали в Петербурге с коллегами, которые здесь (в ЦК-19. — Прим. ред.) работают, плюс у нас есть свои совместные научные задачи с новосибирскими учеными, — объяснила мне Наталья Шемякина — научный сотрудник института имени Сеченова и руководитель эксперимента.

Когда я пришел в ЦК-19, мне первым делом на голову надели шапочку-сетку и прилепили к голове специальные электроды. Сам компьютер разместился у меня за спиной в специальном рюкзачке. Моя задача была перемещаться от картины к картине, рассматривать каждую хотя бы в течение минуты-полторы и оценивать ее по десятибалльной шкале.

Довольно необычно, скажу вам, ощущать себя этаким подопытным кроликом. Но «кролик» из меня вышел вполне рабочий: Наталья в финале заметила, что я ответственно подошел к выполнению заданий, поэтому предоставил для дальнейшего анализа максимальное количество материала.

Но сначала я заполнил несколько тестов, в которых подробно оценил свое эмоциональное и физическое состояние до эксперимента. (Такие же тесты я заполнял и в ходе эксперимента.)

Но самое интересное, на мой взгляд, задание состояло в том, чтобы за ограниченное время на предложенных карточках с уже нарисованными закорючками изобразить какие-то интересные рисунки. Техника исполнения была неважна: главное — вписать изображенные закорючки и всякие полоски в свой сюжет. Тут, я скажу, голова начала дымиться: карточек было достаточно много и на каждую всего выходило секунд по тридцать.

Наш фотограф, который фиксировал, как я мучаюсь над тестом с картинками, — в это время за моей спиной такое же испытание проходил Слава Мизин — подсмотрел, как на экранах наших ноутбуков вела себя линия, демонстрирующая работу мозга. «Когда вы начали рисовать картинки, у Мизина линия была достаточно ровная, а у тебя она бешено скакала то вверх, то вниз!» — рассказал потом фотограф.

Думаю, мозг Славы воспринимал тест с рисунками примерно как студент-математик воспринял бы задачку по сложению двухзначных чисел столбиком. Поэтому на экране Мизина был штиль. Ну а на моем, наоборот, — буря во всей красе. Не каждый же день приходится рисовать картинки, да еще на скорость.

Тут надо еще уточнить: участвовал я в эксперименте после одной неприятности, которая произошла у меня буквально накануне. Естественно, свое эмоциональное состояние я честно обозначил в тесте.

И вот, передвигаясь по залу с компьютером за спиной, в какой-то момент чувствую, как ко мне сзади подкрадываются два молодых научных сотрудника. Я улавливал их приближение по запаху: парень источал какой-то елочный аромат, а от девушки едва доносились какие-то ванильные нотки… Подкрадываются, значит, рассматривают монитор моего ноутбука и о чем-то тихо перешептываются. В какой-то момент я услышал произнесенное шепотом девушке: «С ним всё очень плохо. Скажи что-нибудь ободряющее».

«Ничего себе. Какое поразительно точное и занимательное наблюдение. Оказывается, мое эмоциональное состояние просматривается даже в энцефалограмме», — подумал я. (На самом деле я подумал гораздо экспрессивнее, но этот вариант не подходит по цензурным соображениям.)

Я было уже приготовился выслушать «что-нибудь ободряющее» от девушки со слабым сладковатым запахом, но нет. Не случилось.

Уже потом я выяснил, что фраза, произнесенная за моей спиной, касалась только работы моего ноутбука. Забарахлил он в тот момент...

Пока все эти исследования ученые проводят самостоятельно: на голом энтузиазме и без привлечения каких-то особых затрат. Уточняют, что это еще пилот, о результатах которого — даже предварительных — говорить рано как минимум до осени. Но и тогда обозначится лишь пилотная часть проекта, который может перерасти во что-то глобальное, если изначальные исследования окажутся успешными. Тогда, заметили ученые, могут подключиться и китайцы, которые уже высказывают заинтересованность темой нейроэстетики.

Вы спросите: а зачем вообще нужна вся эта нейроэстетика и все эти эксперименты? Ответ будет, как из фантастического романа: изучив механизм работы мозга и выявив связи с созерцанием прекрасного (в данном случае — картин), можно понять, что человеку необходимо показывать с детства, чтобы он вырос творческим, с живым умом и способным максимально быстро, правильно и четко разрешать любые сложные задачи. То есть развить такой сверхмозг. А там уже и до идеального человека — как два пальца об асфальт! Простите, рукой подать… Эх, мало еще во мне насмотренности прекрасным: пойду, что ли, на мишках в сосновом бору потренируюсь.