«Чтоб родственникам не бегать»: репетиции похорон и гробовые деньги — зачем заранее готовиться к смерти. Мнения живых людей

Страх перед смертью — базовый для каждого человека. Смерть отталкивает и ужасает, поэтому даже разговоры о том, что мы все рано или поздно умрем, навевают тревогу. Кажется, к тому, что неизбежно случится, невозможно быть готовым, но тем удивительнее встречать людей, открытых смерти. Они заранее покупают землю на кладбище или выбирают себе памятники, составляют завещания, готовят письма близким и даже пишут сценарии своего умирания. Причем зачастую все это делают вполне здоровые и молодые люди. Почему некоторым из нас важно планировать свою смерть и как это избавляет от глубинных страхов, рассказывает Ксения Лысенко.

Гендиректор Новосибирского крематория Борис Якушин помнит, как в январе 2019 года его отец позвонил ему и позвал на репетицию собственных похорон. Сергея Якушина — основателя Новосибирского крематория и создателя первого в России Музея мировой погребальной культуры — многие люди считали эксцентричным человеком, с чем его сын Борис не согласен. Но и для него приглашение на репетицию похорон показалось чем-то «чересчур», хотя он все же согласился прийти, как и другие члены семьи Якушиных.

Возможно, рассуждал Борис, дело в онкологическом диагнозе отца, о котором тот недавно узнал, и именно болезнь подтолкнула Сергея Якушина к такой основательной подготовке.

— Отец и раньше обсуждал свои похороны, у него был прижизненный договор [на организацию похорон]. А тут после работы мы все собирались. И для начала мы первый раз его поддержали, потом нам стало это неприятно. Это такой театр абсурда. Потому что он менял свои указания и свою позицию. То так, то так. «Давайте гроб пронесем тут, давайте вот это попробуем». Нам это все казалось очень странным, тем более [на репетициях] присутствовали сотрудники крематория. Нам казалось: зачем мы будем так себя вести? Чтобы потом думали, что у руководителя что-то там совсем уже? — вспоминает Борис Якушин.

Его хватило на пару таких репетиций, после чего он поговорил с отцом и объяснил, что членам семьи некомфортно и тяжело участвовать в репетициях. Отца, вспомнил он, такие слова задели, но репетиции прекратились.

Сергея Якушина не стало 8 июля 2022 года. Красивые похороны прошли именно так, как он и планировал: был траурный кортеж, карета, запряженная лошадьми в черной сбруе, прощание в купольном зале и живое исполнение «Аве Мария».

Сценарий, как признается Борис, отец при жизни менял несколько раз, то прося о закрытых, маленьких похоронах, то, наоборот, расписывая большую и пышную церемонию.

— В тот момент я как-то по-другому мыслил, о чем сейчас уже жалею. Отчасти я испытываю вину перед своим отцом, что неправильно трактовал, неправильно понял, неправильно себя вел. Это был эмоциональный порыв человека, ему все это было нужно, все эти репетиции. Не всегда нужно смотреть, как скажут в социуме, как отреагируют коллеги или еще кто-то. Нужно исходить из самой проблемы, что человек в данной ситуации чувствует и как здесь ему можно помочь. Проигрывание похорон, вот эти репетиции — это один из способов как раз помочь человеку в ситуации эмоционального волнения. Отец так и говорил: «Я хочу сам подготовиться и вас подготовить», — добавляет Борис.

Ситуация с проигрыванием похорон повлияла на него. Сам он часто задумывается о том, каких именно похорон бы хотел в будущем для себя. На сценарий Борис Якушин пока не решается, но открыто говорит о том, какое погребение бы выбрал для себя. Прижизненный договор на ритуальные услуги на свое имя он также уже составил.

К Борису Якушину часто обращаются люди за помощью и консультацией по вопросам планирования похорон. Пик таких обращений пришелся на середину 2022 — начало 2023 года. Обратившиеся — в основном, мужчины, которые пошли воевать добровольцами. Их основной мотив, со слов Бориса Якушина, — желание снять обременительные обязанности по организации похорон с пожилых родителей.

Порой он встречает людей «без внешних предпосылок» к тому, чтобы планировать свои похороны — например, молодых женщин.

— Одно дело, если я понимаю мотивацию человека, а если я его не понимаю, то у меня задача разобраться. Поэтому, естественно, использую наводящие вопросы. Бывает, люди даже не выдерживают этого. Человек может быть в состоянии депрессии и заранее готовится, так скажем, прекратить жизненный путь, и, естественно, моя задача здесь — все-таки усложнить этот процесс. Поменять вектор мысли для того, чтобы человек по-другому смотрел уже на эти вещи. У нас есть определенный алгоритм, чтобы не навредить, — говорит Борис Якушин.

Ирина, как и Борис Якушин, тоже работает в сфере ритуальных услуг в Новосибирске. Она уже более 20 лет помогает людям оформлять портреты на памятники.

— Были случаи, когда приходили пожилые люди и сами себе хотели заказать при жизни такой портрет на металле. Они объясняют: мол чтобы потом родственникам меньше беготни было. Я стараюсь отговорить от подобных заказов. Нельзя этого делать, — считает она.

Ирина объясняет, что на нее повлияла ситуация, когда к ним в агентство пришел печатать фотографии священник. Он рассказал, что любые попытки организовать похороны заранее и подготовиться к ним — это грех, притягивающий смерть. Ограничиваться, по его мнению, можно подготовкой траурной одежды и откладыванием гробовых денег. Слова священника Ирина передает клиентам, решающимся на подготовку к смерти.

— Единственными исключениями были два случая. В первой ситуации бабулька сказала, что нет никого у неё, и её будут хоронить соседи. Вряд ли кто-то из них потом будет бегать делать портрет и памятник. А так сразу прикрепят готовое изделие к пирамидке (железный обелиск, напоминающий пирамидку по внешнему виду. — Прим. ред.), и на том спасибо. Второй случай — это тоже одинокая бабулька, которая приходила с соцработником. Заказала себе портрет, выбрала памятник, который хотела. Ушла довольная, шутила: говорила, что теперь и помирать можно, — вспоминает она. — Я не стала отговаривать, потому что понимала, что потом это никому не нужно будет. Если уж наличие родственников не даёт гарантию, что у умершего будет оформлено и ухожено место захоронения, что уж говорить о людях, у которых нет никого.

Традиция подготовки к своей смерти была и в семье жительницы Новосибирска Марины. Правда, придерживалась ее только бабушка, которая еще в 55 лет собрала себе «похоронную сумку».

— Все родственники знают о том, что у нее эта сумка есть. Было достаточно жутко, когда мы приходили маленькие к ней в гости, и она всегда говорила, показывая на сумку: «Вот на тот случай, если я уйду, у меня есть сумка». Один раз мы с братом в нее залезли, там действительно лежали какое-то белое платье, косынка, еще что-то, — делится она. — Вот сейчас бабушке 87 лет исполнилось в этом июле, и, вероятно, сумка все еще при ней. При этом она не собиралась никогда умирать рано, но просто всегда была к этому готова. Всю жизнь говорила, что она копит на похороны, и говорит до сих пор. А еще говорит, что она собирается жить до 90 лет.

Как предполагает Марина, на такое специфическое отношение к своей смерти, вероятно, повлияла смерть брата бабушки — его не стало в начале девяностых годов.

Экзистенциальный психотерапевт и танатопсихолог Ольга Иванова объясняет, что все вышеописанные действия могут обладать терапевтическим эффектом для самого человека, который боится смерти, и являться своеобразным жизненным этапом, когда ты пересматриваешь свои взгляды.

— Смерть относится к экзистенциальным данностям, то есть к таким вопросам, которые нельзя решить раз и навсегда. У человека в жизни происходит много длительных периодов, когда меняется его взгляд на жизнь, на мир, и ему приходится заново искать ответы на те вопросы, которые он уже раньше перед собой ставил, и уже вроде находил ответы. Мы не можем раз и навсегда, допустим, ответить на вопрос, что такое любовь. Мы все время пересматриваем и другие вопросы, вроде одиночества, свободы, смысла. Смерть тоже относится к таким вопросам, которые не имеют однозначного решения, — объясняет она. — Я считаю, что страх смерти — это не что-то одно. Это может быть страх исчезновения и страх прекращения сознания, это может быть страх разлуки со своими близкими, страх потерять их. Это может быть страх физиологических вещей, типа разложения, это может быть страх страданий перед смертью.

В зависимости от жизненного этапа, на первый план могут выходить разные страхи, связанные со смертью. Поэтому, как говорит Ольга, каждый раз люди будут искать ответы на вопросы, касающихся этих страхов.

Сама Ольга признается, что на протяжении 10 лет боялась смерти. Это сопровождалось тревожными мыслями, снижало качество ее жизни. Чтобы преодолеть этот страх, она начала изучать материалы, посвященные умиранию и скорби. Сейчас она является специалистом по гореванию и основательницей одного из первых в России Death Café — собрания людей, интересующихся вопросами смерти. Ольга подчёркивает, что это объединение некоммерческое, а представляет собой что-то вроде лектория, где люди не горюют, но открыто делятся своими мыслями об умирании и о том, что ждет нас после смерти.

— Сейчас я могу сказать, что к смерти у меня исследовательское отношение. Я смерть изучаю не только как психолог, но и погружаюсь в философские аспекты: как люди видели смерть раньше, что такое смерть как феномен, что такое бытие и небытие, чего мы боимся на самом деле, когда мы боимся смерти. Моя работа дала мне понять, что можно выработать свое личное отношение к умиранию, и тогда смерть перестает быть чем-то незнакомым и пугающим, отношение к смерти становится личным выбором, — добавляет она.

Непосредственно со смертью сталкиваются доулы смерти. Это новая профессия, чем-то напоминающая повитух, которые находились рядом с роженицей и помогали ей в бытовых вопросах. У доул смерти все примерно так же, только работают они с человеком при смерти, помогая ему и его семье.

Варя Кучук — доула смерти и специалистка по подготовке к умиранию из Санкт-Петербурга. Она говорит, что стала доулой, сама того не осознавая: была волонтером в хосписах, помогала тяжело больным людям и детям. Только позже она узнала о существовании такой профессии. В качестве специалиста по подготовке к умиранию она работает с недавних пор, когда поняла, что в рамках обязанностей доулы смерти не сможет помочь людям в каких-то вопросах.

— Как-то про деньги мы уже научились говорить, про отношения более-менее, даже про секс, а вот смерть — она пока что еще далеко, не очень приятно об этом думать, конечно. Поэтому и подготовкой к ней, каким-то масштабным процессом не очень много еще занимаются, — говорит Варя. — Вообще, когда ты узнаешь, что у тебя будет ребенок, ты же начинаешь сразу лопатить информацию, читать книжки, смотреть, как другие воспитывают детей. Это очень понятная история. Почему-то, когда мы думаем о смерти, не очень много у кого возникает идея позаботиться об этом заранее, хотя как раз это точная данность. Вот дети, может быть, не всем нужны и не у всех будут, но умрем мы точно. Это единственное, что мы знаем про эту жизнь: что она закончится. Больше вообще нет у нас никаких известных. Так что я в своей работе сначала выясняю запрос, чего человек хочет. Если мы выясняем, что моих компетенций хватит, чтобы этот запрос удовлетворить, то я берусь с человеком работать.

То, что происходит дальше, она называет «сценарием желаемого умирания». Человеку, по ее словам, это дает много практической информации, а также пищи для размышлений о своей жизни. В частности, уточняет Варя Кучук, бывает полезно подумать о том, кого хотелось бы видеть рядом в последние дни жизни, постараться составить план.

— С клиентом мы составляем сценарий, продумываем, как найти душеприказчика, кто это может быть, какие функции на него можно возложить. Мы смотрим законодательную базу, что можно себе позволить с точки зрения закона, что нельзя, — объясняет специалистка по подготовке к смерти. — Например, есть люди, которые очень хотят завещать своё тело науке. Законодательно в Российской Федерации это можно сделать, но на практике это нереально воплотить. Хорошо знать, какие опции реальны.

Она отметила, что если при жизни человек привык быть субъектом, то в умирании становится объектом — в том числе, объектом похоронной индустрии. Но на часть происходящего с ним он может повлиять: до определенной степени распорядиться своим телом, вещами, недвижимостью.

Как правило, за услугой подготовки сценария желаемого умирания к ней обращаются молодые люди в возрасте 25-35 лет. В основе таких обращений, по словам Вари, лежит «большая экзистенциальная тревога» относительно смерти, которую в мыслях люди часто стараются отодвигать на второй план.

Чем больше неизвестности, рассуждает она, тем больше тревоги. Поэтому подготовка к смерти помогает привести себя в стабильное психологическое состояние.

— Если подойти к этому вплотную и отдать себе отчет, что это реально, я умру, меня не будет, совсем не будет, и начать в этой связи задаться вопросами вроде «чего я хочу», то эта тревога в процессе размышлений и принятия решений снижается очень сильно. Не скажу, что она проходит совсем, но, как правило, людям становится сильно легче, когда они заводят папочку на Google-диске, куда складывают все свои пароли от карт и оставляют все это доверенному лицу, — признается Варя. — Мне кажется, тенденция [готовиться к смерти] — здоровая.

Она отмечает, что в культуре это было и раньше: люди всегда сильно заранее готовились к свадьбе, родам, смерти, откладывали деньги, готовили вещи. Особенно в деревнях, где смерть и рождение друг друга — родных, близких, соседей — наблюдали постоянно, и это было частью жизни. Теперь люди, дожив до преклонного возраста, могут никак не столкнуться со смертью.

— Конечно, это страшно и непривычно для людей. Но мне кажется, это здоровая практика — думать о смерти, хотеть с этим соприкасаться, готовиться в меру сил и возможностей, — заключает Варя Кучук.

Почитайте наш проблемный текст о паллиативной помощи и поисках домашней эвтаназии, которая запрещена в России законом. Как близкие решаются на убийство своих болеющих родственников из сострадания.