«У нас такая культура: принято много объятий»

Некоторые не верят в отношения на расстоянии и любовь по интернету. Но всё больше пар встречаются именно в Сети. Успешный аргентинский оператор Густаво Веласкес много лет работал в горячих точках, ускользал от пуль, потом несколько лет трудился для National Geographic. И все это оставил в прошлом, когда влюбился в сибирскую девушку, которая пленила его своим драгоценным сердцем и простотой. Густаво и Наталья Веласкес рассказали SHE о своей семье, аргентинском темпераменте и сложностях межконтинентального брака.

Справка: Веласкес (Зырянова) Наталья — родилась в 1984 году в Новосибирске. В 2012 году окончила СПбГУ (филология, испанский язык), в 2004-м — СПбГУП (гуманитарный университет профсоюзов, факультет искусств). С 2006 года работала в сфере рекрутмента в Новосибирске, в 2012–2013-м — рекрутер в Москве.

Густаво Веласкес — родился в 1976 году в Патагонии (Аргентина). Окончил Национальный университет Патагонии (аудиовизуальная техника, связи с общественностью). Более 20 лет работает в сфере видеооператорства.

Познакомились в 2009 году, начали встречаться в 2012-м, поженились в 2014-м. У Густаво есть дочь от первого брака — Россио, 14 лет. У Натальи — двое сыновей от первого брака: Андрей (8 лет) и Кирилл (7). Общий ребенок — Дмитрий (1,5 года).

«ВКонтакте» вы как будто поменялись фамилиями — Густаво Зырянов и Наталья Веласкес. В паспорте тоже менялись?

Н.: Вообще у нас фамилия Веласкес. Мы поменяли фамилии только «ВКонтакте», но теперь и на «Вестях» в титрах пишут «Густаво Зырянов». (Смеется.) Мы хотели поменяться, но это вызвало бы сложности с документами.

Как вы познакомились?

Н.: У нас очень долгая история.

Г.: Когда я еще не окончил университет, сделал видео про пещеры под Буэнос-Айресом. Оно понравилось сотрудникам чилийского ТВ, и они пригласили меня работать. Позже мне предложили поработать 2 недели в бывшей Югославии — поснимать мирные войска. Там я подружился с русскими операторами, они стали мне настоящими близкими друзьями и предложили мне работать с ними, снимать военные конфликты. Двое из моих русских друзей там погибли. Потом Борис Богатырев познакомил меня с русской девушкой Таней, которая в 1998 году была моей невестой. Однако потом она погибла, а позже в конфликте погиб Богатырев. Это был сложный год. Позже, когда я уже был женат на своей аргентинской жене, мне во сне являлась Таня и говорила, что мне нужно найти родственников моих друзей в России, потому что в России живет моя судьба. Я решил учить русский язык, общаясь в интернете, так познакомился в том числе и с Наташей. Мы общались время от времени лет пять, очень редко писали друг другу, только чтобы практиковаться в языке. В 2011 году я развелся по своим причинам.

Н.: В 2012 году я как раз развелась и переехала в Москву, много времени по работе я проводила в соцсетях, поэтому и с Густаво мы стали общаться чаще. Только тогда у нас зародился интерес друг к другу. Как ни странно, но у нас при общении по скайпу зародились чувства — я никогда не верила в такое. И он решил приехать ко мне в Москву. Мы разговаривали очень о многом, уже было доверие, но все равно, конечно, были какие-то сомнения. Но они были лишь первые 15 минут, когда я встретила его в аэропорту в Москве, а потом появилось такое ощущение, будто мы уже близкие люди, — у меня такого никогда не было.

Г.: Когда я увидел Наташу, в жизни она оказалась еще красивее, чем в скайпе.

Как вы решали, где будете жить? Почему не в Аргентине?

Н.: Такого вопроса не стояло, ведь у меня двое детей. На тот момент я жила с ними в Москве, а их отец был в Новосибирске. Но я не могла увезти их в другую страну, потому что кроме них у него никого больше нет. Он очень хотел поддерживать с ними отношения. Именно из-за этого мы решили жить в Новосибирске. На этот шаг пойти было сложно, ведь у Густаво в Аргентине дочь. Мы жили сначала в Москве 3 месяца, потом полгода в Аргентине — и уже после поселились тут.

Какие есть минусы жизни в Аргентине по сравнению с Новосибирском?

Г.: Там очень плохо с безопасностью — могут убить, ограбить, не уважают частную собственность.

Н.: Там, где мы жили, лучше не выходить на улицу.

Г.: Буэнос-Айрес пахнет марихуаной. Преступность — серьезная проблема для всей Южной Америки. Новосибирск и Аргентину сравнить нельзя, они просто совсем разные. В Аргентине, например, очень хорошая пенсия.

Н.: Она составляет 82 % от зарплаты. И если погибает супруг, то второй продолжает получать его пенсию.

Г.: У моей мамы две пенсии — моего погибшего отца и ее. Она была учителем в школе, для них там условия тоже намного лучше, чем тут.

Н.: То, что там теплее и дешевле фрукты, — это стереотип. Все зависит от местности. Помню, туда приехал российский цирк на гастроли — и они были шокированы холодом в Патагонии, спрашивали, где купить куртки и почему так всё дорого. Фрукты там стоят как в Новосибирске, и тут они даже вкуснее.

Чем вы покорили друг друга?

Н.: Густаво покорил меня еще в переписке. Своими принципами в первую очередь. И умом. Еще мне очень понравилось, что у него свой собственный взгляд на вещи, который не похож на те взгляды, которые я встречаю здесь. Это человек, который может отдать последнюю рубашку, прийти на помощь.

Г.: Мне нравится в Наташе именно то, что есть только в русских девушках. Я метис, мои предки — русские, испанцы, немцы, африканцы. У Наташи драгоценное сердце, и она очень простая.

Н.: Простая в том плане, что не усложняю.

Г.: Если мы ругаемся, то можем это обсудить и через 20 минут решить конфликт. Аргентинские женщины могут обидеться и молчать несколько дней. Я вообще замечаю, что русский человек лучше идет на диалог, в рабочих ситуациях тоже.

Чем еще отличаются женщины в Аргентине от русских?

Н.: Они там, конечно, ужасные феминистки. Они почти не носят платья, в основном ходят в черных штанах. Есть там красивые женщины, очень много. Но такое ощущение, что они как будто себя не любят. Мнение о себе очень высокое, но оно как будто неискреннее. Они очень много требуют. У нас женщины более мягкие, где-то хитрые. А те напрямую требуют что-то постоянно. И они более закрыты в эмоциональном плане — закрыты для всех, кроме родственников. Причем муж к родственникам как будто не относится, сохраняется дистанция. И там очень хорошо защищены женские права: если кто-то узнает, что мужчина ударил свою жену, с ним могут перестать общаться, могут даже уволить, а ее родственники могут устроить самосуд. У них очень много самосуда. Если жена заявит, что муж ее бил, закон работает очень хорошо, его сразу арестуют.

Какие у вас были сложности в отношениях и как вы их преодолели?

Н.: Никакие мелкие бытовые неурядицы не сравнятся с той тяжелой ситуацией, которая сложилась с нашими бывшими супругами, с которыми у нас есть общие дети. Дети от разных браков, возможность видеться с ними — это всегда болезненно. Но мы стараемся преодолевать эти вещи, ведем переговоры с нашими супругами. У Густаво с дочерью было очень сложное расставание, потому что на момент их развода она жила с отцом.

Бывают какие-то еще проблемы? Может, ревность?

Н.: Вот чего нет, так это ревности. У нас очень много доверия.

Г.: У нас такая культура, принято много объятий, говорить девушке, что она красавица. Но это не значит, что это флирт. У нас превыше ценится преданность, чем верность.

А в чем разница? То есть можно изменять, но оставаться преданным?

Г.: Конечно! (Пауза, вопросительные взгляды, смех.) Ну это не значит, что я это делаю! Нам это не нужно. Эти слова не значат, что мы будем друг другу неверными. Просто преданность важнее, и она не обязательно заканчивается, если кто-то кому-то изменил.

Н.: Там у них когда приходишь в гости, принято всем друг с другом целоваться, они в принципе более контактные, обнимаются постоянно. И Густаво такой же. Меня это не напрягает. Напрягаться я начинаю только в том случае, если девушки тут воспринимают это неправильно, полагая, что он с ними флиртует. А это не так. Просто это натура такая.

Трудно ли было Густаво отказаться от его головокружительной карьеры видеооператора в горячих точках? Променять это на работу на сибирском телевидении…

Г.: Когда погиб Борис Богатырев, я сказал себе: хватит. Пуля пролетела совсем недалеко от меня. Все военные корреспонденты, которых я когда-либо знал, — у них не было стабильной семейной жизни, у всех был 3-й или 4-й брак. И когда я преподавал в Москве будущим военным корреспондентам, я говорил им, что все они безответственные, раз делают такой выбор. Это действительно очень опасно.

После я работал почтальоном некоторое время. Потом снимал 4 года для National Geographic, позже — снимал футбол. После было много съемок для сельскохозяйственных передач, для них я поездил по миру, был в Австралии.

Не скучно ли тут было после всего этого опыта?

Г.: Там рабочий день на ТВ всего 6 часов в день, а зарплата в 4 раза больше. Тут очень много журналистики мнений, обо всем рассказывают эксперты. У нас совсем другие принципы съемок. И я бы хотел здесь развивать новое телевидение в качестве не только оператора, но и журналиста. Для этого мне нужно лучше выучить русский язык. Хочу делать телевидение в стиле No comments, чтобы не навязывать людям выводы, а они делали их сами.

А Наташа в каком направлении хотела бы развиваться?

Н.: Мне хочется снова развиваться в сфере поиска персонала. Меня это всегда увлекало: найти человека, который четко подходит компании. Для меня это отчасти как работа сыщика, уже жду не дождусь, когда снова смогу тут этим заняться.

Зинаида Кузнецова

Фото предоставлены Натальей и Густаво Веласкес (1–3), Татьяны Кривенко (4)