«Учат анатомию на пупсах, а мы учили на трупах»: как готовили медиков тогда и сейчас — врачи сравнили свой опыт

Любое обучение дается непросто, но особенно тяжело учиться в медицинских колледжах и вузах. Человек, который идет в профессию, чтобы помогать другим людям и спасать жизни, априори несет на себе больше ответственности. Мэтры врачебного дела из Новосибирска поделились историями о том, как они учились, с какими трудностями и радостями сталкивались, а местные молодые специалисты привели примеры, как учат в современных мединститутах. НГС выяснил, чем обучение отличается, а что остается общим, несмотря на десятилетия разницы в методах преподавания. По просьбе героев все рассказы далее мы публикуем от первого лица анонимно, но их имена и фамилии известны редакции НГС.

Врач-хирург, акушер-гинеколог с 48-летним стажем:

— В современных больницах, онкодиспансерах и тем более поликлиниках очень много приезжих врачей. В районах области сейчас платят неплохо, но там врачей нет: молодые специалисты вообще не хотят в государственные больницы и поликлиники идти, сразу хотят в частные. Раньше, чтобы туда попасть, нужен был стаж, категория — я 28 лет отработала, у меня уже была высшая категория, и только потом меня взяли в частную, без категории не брали вообще. А сейчас всем пофигу, кто там работает. Но когда в медицине пофигу — это самое страшное.

А ведь когда-то у нас было лучшее здравоохранение во всем мире, школа здравоохранения имени Семашко. Старые врачи моего поколения это здравоохранение помнят и работают так, как нас учили. До сих пор все помним. А судебная медицина какая была, как было интересно учиться — сейчас уже ничего этого нет. Врачи учатся за свой счет, а откуда у врачей деньги учиться за свой счет в приличном месте.

Сейчас учат анатомию на пластмассовых пупсах. Мы анатомию учили в анатомке (помещение для вскрытия в медицинских учреждениях. — Прим.ред.) на трупах. Я до сих пор рецепты на латыни выписываю, а они ее не знают уже, наверное. Не знаю даже, преподают ее или нет сейчас, надо спросить у студентов.

Например, я до сих пор по-латыни помню все косточки кисти. Преподаватель подкинет их кверху, они летят пока в воздухе, надо назвать, где какая косточка летит. Мы анатомию сдавали по каждой части скелета отдельно, и был дифференцированный зачет по черепу — мы его «черепушка» называли. Так вот я этот зачет ходила сдавать 13 раз: нужно было не просто знать, какая там кость, но и какие бороздки через дырочки эти проходят, каким отверстием начинаются, каким заканчиваются, какой нерв там проходит, какой сосуд, и все это на латыни.

Врач-педиатр с 8-летним стажем:

— Я в колледже 4 года училась, потом в академии заочно еще 4 года. Там анатомички не было, только музей патологической анатомии: экспонаты нам показывали, но трогать их нельзя было. Все манипуляции проводили на манекенах и на пациентах в стационарах, либо друг на друге. В колледже учиться было легче, чем в академии. В колледже трупов нет, чана с формалином и кучи органов нет, ничего руками трогать не надо, кроме пациентов.

В тот момент, когда я училась, в морг уже не пускали. Объясняли это тем, что студенты не умеют держать язык за зубами и обсуждают трупы в автобусах, кто-то из родственников усопших написал жалобу и подал иск, в итоге морг для студентов стал закрыт. Мы только трупы туда возили.

Анатомия мне давалась хорошо, только мышцы не люблю до сих пор. Латынь у нас была: нас учили читать, писать рецепты, учили клятве Гиппократа и песни какой-то на латыни, точно не помню уже.

У нас на учебе ничего такого жуткого не было. А вот моей медсестре досталось. Тяжелее всего было пережить во время учебы обострение шизофрении у двух преподавателей. Диагнозы были у них реальные, об этом знали все, и страдали от них большинство студентов. Кто вспомнит, тот вздрогнет.

Для меня интереснее всего была практика во время учебы, хотя и было много жутких историй. На хирургии пускали на операции, можно было посмотреть, как их делают. Эндоскопические для меня были более интересные.

В тубдиспансере было очень страшно из-за того, что можно было заразиться, и контингент там жуткий, хотя и нормальные люди есть. Страшнее всего было в психушке. Как-то с другими студентами идем по коридору к лестнице, санитары выводят из палаты пациентку, она вырывается из их рук — при том, что санитары больше нее в 2 раза. Женщина бежит к лестнице, отрывает штакетник с корнем, а на нем гвоздь, и бежит на нас. Санитар ее ловит, вкалывает шприц, и она тут же вырубается.

Запомнилась из студенческих лет история из реанимации: привезли мужика в ночное дежурство — колотые раны, переломы, шея порезана, пьяный. Скорая рассказывает, что он допился до чертиков и решил покончить с собой. В больнице ему требовались дорогостоящие лекарства. Семья сказала, что ничего не даст, и лекарства собирали в итоге по больницам. Начали лечить, тренировались на нем внутривенки ставить — нам просто сказали, что он не жилец. Я поставила ему первый раз, все прошло хорошо. Начала ставить моя подруга, а он глаза открыл и начал шевелиться. Она испугалась, уронила шприц, покраснела и убежала. На следующий день этот мужик начал нас всех материть, а еще через пару дней его перевели в отделение. Я была удивлена, что он с такими ранами выжил и не остался инвалидом.

Роды на скорой как-то принимали. Поступил вызов: женщина рожает, все стандартно. Приезжаем на адрес, забираем роженицу. Врач осматривает ее и говорит, что она не дотерпит до роддома, останавливает скорую и начинает принимать роды. Кстати, та женщина родила очень быстро, я не разу таких быстрых родов не видела, хотя на практике в роддоме много их насмотрелась.

Терапевт на пенсии с 53-летним стажем:

— Я только на одном месте, в одной поликлинике проработала 50 лет. Быть врачом я мечтала с пятилетнего возраста. 2 года училась в училище, и потом еще 6 лет — в институте.

Учиться было очень сложно, много задавали на дом, очень строго спрашивали. Знать нужно было все досконально — мы прямо все заучивали, зубрили. Это было естественно: мы понимали, что от нас зависели жизни людей в дальнейшем. Но из-за этого мы — студенты медицинского — ночами практически не спали.

Особенно сложно было учиться, когда я уже вышла замуж, и пошли дети. Тяжело было, когда была беременна вторым ребенком, а первой дочери было всего 3 года, спать хотелось всегда и везде. Но мы тогда были молодые, и у нас было много сил, время на все находили: и знакомиться, и дружить, и отдыхать, и семьи строить.

Ранее НГС писал о том, что в новосибирской скорой медики заявили о массовых увольнениях и критическом сокращении бригад. В какой-то день, по словам специалистов, не вышло ни одной детской реанимации. Сотрудники рассказали о низких зарплатах и нечеловеческих нагрузках.