10 лет назад в страшном ДТП на площади Калинина погибла 11-летняя девочка. Слава Марлоу посвятил ей песню

10 лет назад жители домов на площади Калинина в Новосибирске стали свидетелями жуткого ДТП. Автобус на полном ходу врезался в притормаживающую перед ним иномарку, протащил ее вперед, попутно собрав еще несколько автомобилей, и в конечном итоге загорелся. Пламя охватило и смятый до середины салона Suzuki Solio, в котором на заднем сиденье была зажата 11-летняя Даша Харламова — выбраться ей помешали ремни безопасности. Водитель автобуса, пытавшийся спасти ребенка из охваченного пламенем автомобиля и ставший инвалидом, по решению суда отправился в колонию отбывать наказание. Трагедия получила общественный резонанс. Сегодня, 13 сентября, новосибирцы вспоминают страшную аварию, одномоментно сломавшую жизнь двум семьям.

Девочка уже не могла кричать, просто тянула руки

13 сентября 2011 года было обычное, солнечное утро. Дашу Харламову, ученицу 5-го класса, мама везла к первому уроку на своем автомобиле Suzuki Solio. В это же время водитель рейсового автобуса № 1198 49-летний Павел Гоголев двигался по Красному проспекту со стороны ДК «Прогресс» к площади Калинина. Впереди машины начали притормаживать перед светофором, Павел также хотел сбавить скорость с 40 км/ч. Однако педаль, как он впоследствии рассказал на суде, вдруг перестала реагировать на нажатие. И автобус на полном ходу врезался в иномарку, в которой были мать с дочерью-школьницей. Следом он зацепил еще одну машину, ту отбросило на соседний автомобиль, и так по цепочке... В результате автобус собрал пять авто. Но самое страшное было впереди… Удар в «Сузуки», в котором ехала Даша, был такой силы, что пробил бензобак малолитражки. Машина моментально вспыхнула, пламя перекинулось на автобус и «девятку».

Гоголев бросился к двери, но его остановили крики пассажиров с просьбами открыть дверь — напротив двери из-под автобуса било высокое пламя. На улице истошно кричала водитель «Сузуки».

— Женщину в шоковом состоянии вытащили из салона. Внутри на заднем сиденье в детском кресле осталась ее 11-летняя дочь. Мать держали. Павел единственный бросился на помощь девочке. Дверь от удара замялась, он ее заломил. Внутри всё горело, но девочка была в сознании, — рассказывал тогда заместитель прокурора Заельцовского района Новосибирска Сергей Чернов.

Мужчина бросился в охваченный пламенем «Сузуки», обхватил девочку руками и пытался ее вытащить. Но он не знал, что ребенок был пристегнут в детском автокресле. Как вспоминал на суде Гоголев, девочка уже не могла кричать, просто тянула к нему руки.

«Горло обгорело изнутри, голова выгорела, я начал терять сознание». Павел выпал из машины назад на асфальт, поодаль стояли люди, но никто не решался подойти.

«Сузуки» сгорел меньше чем за 5 минут. Пожарные прибыли на место быстро, но спасти ребенка не удалось.

Новосибирцы, которые даже не были знакомы с семьей погибшего ребенка, восприняли катастрофу как личную трагедию. Люди несли к месту аварии цветы и игрушки. Со всей России матери погибшей школьницы писали слова поддержки, соболезнования, сочувствия и предлагали помощь. Говорят, что в тот день плакали все врачи подстанции скорой помощи, которые спасали жизнь женщины и водителя.

Эта трагедия всколыхнула общественность. Заговорили о качестве пассажирских перевозок во всей России, о квалификации водителей, об ответственности работодателей. На всех автопредприятиях страны прошли проверки, правда, затем всё вернулось на круги своя.

После произошедшего Павел Гоголев остался инвалидом 3-й группы. Его пожилой отец слег с инсультом, мама тоже нуждалась в уходе, а сам он остался без работы, так как утратил трудоспособность на 60%. Пока мужчина ухаживал за больными родителями, его жена с четырьмя детьми оставались в Новосибирске.

Халатность или трагическая случайность?

Первое судебное заседание прошло 1 февраля 2012 года.

В суде мать погибшей девочки Елена Артеменко простила отца четырех детей. Она уверена, что Павел Гоголев не виноват в произошедшем. По мнению женщины и самого водителя МАРЗ, виновником ДТП стало руководство автопредприятия, которое выпустило неисправный автобус в рейс.

По словам Гоголева, он давил на педаль тормоза, но автобус продолжал двигаться с той же скоростью — 40 километров в час. Однако руководство предприятия и автомеханики, которые работали в ПАТП-3, в один голос заявили, что автобус был полностью исправен, а вина лежит на плечах водителя, который, по всей видимости, отвлекся. В пользу этой версии говорят несколько фактов: у автобуса в момент ДТП отсутствовал тормозной путь, ручка скоростей была на четвертой передаче, а ручным тормозом Гоголев почему-то не воспользовался. Этой же точки зрения придерживался в суде и эксперт из МВД. Однако по каким-то причинам автотехническая экспертиза, как это положено по закону, проведена не была: обгоревший автобус был утилизирован, хотя руководство ПАТП давало расписку об ответственном хранении. Автобус просто уничтожили, ссылаясь на дороговизну хранения.

30 ноября 2012 года Заельцовский районный суд признал Павла Гоголева виновным в преступлении, предусмотренном ч. 3 ст. 264 УК РФ (нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности смерть человека), и приговорил к двум годам лишения свободы в колонии-поселении. Плюс лишил водительских прав еще на два года, хотя мужчина уже физически не может крутить руль.

Павел Гоголев обжаловал решение Заельцовского районного суда в областном суде, но вышестоящая инстанция в феврале 2013 года оставила первый приговор без изменения.

Трагический день 13 сентября 2011 года навсегда остался в памяти не только участников и очевидцев той аварии, но и других новосибирцев.

Сергей Чернов, выступавший в судебном процессе гособвинителем, очень хорошо помнит это дело и считает, что в суде все доказательства были исследованы в полной мере и вина Гоголева была доказана.

— Произошла трагедия, на глазах у матери сгорел ребенок. И никто не смог ничего сделать. Всё произошло в считаные минуты. Удар от ДТП привел к разливу топлива из машины потерпевших, они несколько метров еще проехали, топливо попало и под автобус. От случайной искры произошел пожар. Машина вспыхнула моментально. Пристегнутого в детском кресле ребенка пытались вытащить. Сам Гоголев это пытался сделать, но ни у него, ни у матери это не получилось. Вопрос шел на секунды и минуты, — с горечью в голосе рассказывает экс-заместитель прокурора Заельцовского района Новосибирска Сергей Чернов.

В суде Гоголев ссылался на техническую неисправность, которая привела к ДТП и к таким последствиям. Эта версия также исследовалась.

— Экспертизы проводились, и в суде они изучались, так же, как и осмотры транспортного средства. И экспертов мы допрашивали, что могло быть, а чего нет, что стало причиной. Суд дал всем представленным доказательствам оценку и вынес обвинительный приговор. И решение суда не было отменено, — добавил Сергей Чернов.

«В день, когда мы должны были встретиться, она погибла»

Произошедшее получило общественный резонанс и никого не оставило равнодушным. Дашин одноклассник Артем Готлиб (ныне известный музыкант Слава Марлоу) посвятил свой трек «По глазам» этой ужасной аварии. Через 9 лет рэпер рассказал в интервью Эльдару Джарахову, что погибшая девочка была его близким другом и песню он хотел написать еще с момента аварии:

— Трек я хотел написать с момента аварии. У меня есть песня, которую я написал перед ее смертью, она называется «Фламенко». Я ее много раз писал, одно и то же, потом много раз переписывал, но у меня не получалось. Это одна и та же песня. Когда я писал, не знал, о ком песня. Не сидел с мыслями, о ком я пишу. Возможно, если бы я так делал, меня это убивало б сильнее, я бы пытался сделать нечто другое. Я написал этот трек, и там оставалась пустая яма — и я вставил этот скит об аварии и заплакал. Это то, что было необходимо. Это и стало завершением истории, то, чего не хватало. Хотел давно сделать трек, а получился он вот так и только теперь. Причем там была яма и на заднем фоне: «На-на-на-на, а-а-а», как будто она и была сделана для этого.

Слава Марлоу показал трек Алишеру Моргенштерну, тот высказал сомнение, что трек, хоть и сильный, попадет в чарты. Но именно этот момент не особо волновал автора, он хотел, чтобы песню услышали.

— Даша была моей близкой подругой. Я не знал, но, оказывается, под видео с аварией, которому уже 10 лет, остался мой комментарий: «Это была моя девушка, она погибла». Когда мы с мамой об этом разговаривали, я ей говорю, что не помню, чтобы для меня эта авария стала сильной травмой. Она мне говорит: «Ты врешь». Я помню лишь часть истории. Видимо, мозг пытается сгладить все эти неровные углы и оставить в памяти только позитивные моменты. Я шел из музыкальной школы, мне позвонила мама, вся в слезах, и говорит: «Тёма, случилась автокатастрофа, Даша вместе с мамой в больнице». Мама не сказала про то, что Даша погибла. Мы договаривались с ней в этот день увидеться. Я только приехал с отдыха, пропустил часть сентября. Это должен был быть первый день, когда мы увидимся после моего возвращения, и в этот же день она погибла. Моя мама ко мне подбегает, я в слезах, у меня подкашиваются ноги.

«Я послушал и заплакал»

Марлоу высказал версию, что о гибели девочки мама не сказала из страха травмировать его еще сильнее.

— Как я помню, всё самое жесткое началось позже, когда пришло осознание. Я прихожу в школу на следующий день, иду вдоль парт, как сейчас помню, и меня все похлопывают по плечу. Сейчас я это вспоминаю и думаю: «Что? Зачем? Что вы делаете?» Но «вишенкой на торте» стали прощание и похороны. Дети 11–12 лет, маленькие девчонки и мальчишки. Мы едем на автобусе на эту церемонию. Гроб, вокруг которого стоят дети и плачут. Этот момент я очень хорошо помню. Я стою, и у меня никаких эмоций, и думаю: «Это как-то ужасно». Мишка, мой школьный друг, хлопает меня по спине и говорит: «Поплачь, не сдерживайся». Я поворачиваюсь к нему: «Я не понимаю, я не могу». И самое последнее — это похороны. Это кладбище за Новосибирском, оградка и кучка земли, и таджики, которые ямы копают, могильные плиты, венки, которые продают на въезде. Мы сидели с подругами Даши в этой оградке метр на метр и кушали блинчики, которые приготовила ее мама.

Тяжелее всего мне было смотреть на маму Даши. И если мы встретимся теперь, мне до сих пор тяжело. Я не знаю, что это такое — потерять ребенка, но думаю, это жесткач для человека. Потом нам надо было по очереди подойти к могиле, приложить к ней руку и сказать что-то. Я подошел, но мне нечего было сказать, я не понимал, что происходит. Думаю, эта история повлияла на меня спустя годы, когда я начал анализировать и думать, что же произошло и как это отразилось на мне. Наверняка это отразилось, но я не могу подметить момент когда. Мама в этом случае как наблюдатель за своим ребенком рассказывает, что для меня это было сумасшедшее время, это меня как ребенка втаптывало в грязь. Но я этого не помню, у меня абсолютно другие мысли. Спустя годы я могу смело заявить, что скорее это травмировало как будто моих одноклассников больше, чем меня, как будто для них остался шрам. Для меня тоже, но для них сильнее. Больше половины я не помню. Трек сделала история. Я послушал и заплакал, хотя не делал этого очень давно, — со слезами в глазах описал события 10-летней давности Слава Марлоу.

Редакция НГС приносит соболезнования семье и близким Даши Харламовой.