Работа за 100 тысяч в месяц: кто может на нее рассчитывать?

Ива Аврорина:
Добрый день, уважаемые зрители, слушатели и читатели портала НГС.
Мы начинаем прямой эфир с экспертами в области профобразования Гаяне Балян, Лилией Наумцевой и Михаилом Гольдбергом о том, какие специалисты получают самые высокие зарплаты.

Ива Аврорина:
Что сейчас происходит на рынке труда?

Ответ:
Не берусь говорить как истина в последней инстанции, выскажу свое мнение как человек, который, с одной стороны, является экономистом, сдругой, участвует в работе Новосибирской торгово-промышленной палаты. Где-то приходится встречаться с политиками, где-то с экономистами.
Чтобы конкретно ответить на вопрос, что происходит на рынке труда, наверное, надо отметить, что происходит в экономике страны. Все мы не можем отрицать того, что можно называть стагнацией или кризисом. Идут негативные процессы в экономике. Многие аналитики сейчас говорят, что пока нет фундаментальных факторов, которые бы эту ситуацию преломляли. Напряженность на рынке труда определяется, в частности, напряженность в экономике. Каждый сектор экономики имеет свои особенности. Люди могут какое-то время обходиться без кафе, ресторанов, ограничить свои путешествия, завернуть их в эконом-класс. Люди могут отказаться еще от каких-то вещей, которые связаны с покупкой новых автомобилей. Поэтому на этих рынках в условиях деградирования экономики кризисная ситуация проявляется более серьезно. Общий принцип определить, серьезная или нет ситуация на определенном рынке, — могут ли люди отказаться от того, к чему они привыкли и что предлагает этот рынок.
А какие-то рынки как функционировали, так и работают, немного собственники начинают перепозиционировать свой бизнес в эконом-класс. Люди покупают все необходимое, и если рынок связан с чем-то необходимым, конечно, этот рынок существует более-менее нормально. Родители вкладывают в своих детей. Они, наверное, могут отказаться от чего-то, но вклад в обучение своих детей, в развитие своих детей, — на этом рынке, мне кажется, все благополучно. Это, наверное один из последних рынков, который будет испытывать какие-то серьезные проблемы. Неплохо чувствует себя рынок частной медицины. Более того, они с удовольствием говорят, что в условиях стрессогенности растет заболеваемость людей.

Ива Аврорина:
А люди не перетекли в районные поликлиники?

Михаил Гольдберг:
Люди начинают действовать более рационально. Если где-то им могут оказать что-то в условиях сжатого времени, быстро, — это настолько редко… Не хочу сказать, что муниципальное или федеральное здравоохранение плохое, но сжатость времени, которое тебе могут уделить, очереди… Поэтому не могу сказать, что частные медцентры чувствуют себя плохо.
Чтобы говорить о том, что творится сейчас на рынке труда, прежде всего нужно говорить о том, что творится сейчас в экономике и в отдельных секторах.

Ива Аврорина:
Какие сектора сейчас чувствуют себя наиболее уязвленными, а какие чувствуют себя наиболее стабильно? Вы назвали общепит, туризм…

Михаил Гольдберг:
…строительная отрасль. Люди многие пока отказались брать ипотечные кредиты. Продажа автомобилей. При этом хорошо ощущает себя автосервис, потому что люди, катаясь на автохламе, вынуждены его чаще ремонтировать. В фитнес-индустрии, которая гибкая сама по себе, там люди гибкие физически и умственно, был бы провал, если бы не пошло снижение цен. Фитнес-индустрия под вопросом. Бутиковая экономика, связанная с продажей чего-то элитного. Это не значит, что стало меньше богатых людей, это значит, что им сейчас выгоднее съездить в Италию, во Францию эконом-классом и купить там что нужно. Это оказывается дешевле, чем покупать здесь. Все, что связано с продажей чего-то дорогого, если собственники не сделали маневр и неперепозиционировали себя, на какое-то время будет в сложной ситуации.

Ива Аврорина:
По вакансиям, которые размещают у вас работодатели, кто сейчас наиболее востребован?

Лилия Наумцева:
Я согласна с тем, что экономика сейчас не в очень хорошем состоянии. Безусловно, компании, которые предлагают какие-то позиции, новые ставки в регионе, чувствуют себя не очень хорошо. Одна из основных задач компании — экономить. Но компании понимают, что единственным конкурентным преимуществом сейчас является только менеджер, человек, который приходит и продает, продвигает услугу, продукт. Соответственно, вне зависимости от ситуации, компании не перестали привлекать, покупать, перекупать специалистов, тех людей, которые могут что-то делать хорошо, экспертов. Людей, которые могут, например, иметь глобальную экспертизу в сетях, менеджеров, которые знают каких-то контактных лиц, людей, которые умеют хорошо управлять командой, людей, которые хорошо понимают, что такое бизнес для дистрибьюторов, т.е. оптовый бизнес. То есть это категория людей, которые хорошо знают и понимают что-то, предмет, вопрос, работодателям очень интересны.
На сегодняшний день не очень хорошо себя чувствует все, что касается розницы, гостеприимства, бутиков, ресторанов, дорогих услуг индустрии красоты. Это сложная категория, в которой на текущий момент не очень много запросов, в которой не очень хорошо себя чувствуют кандидаты в целом.

Ольга:
Здравствуйте! Есть ли смысл поступать на МехМат НГУ, да и вообще на математические специальности? Востребованы ли они у работодателя или же лучше пойти на более "специализированные" факультеты(например ФИТ). Спасибо

Ответ:
Здесь 2 вопроса прозвучало.
Насколько мы берем в расчет какие-то конъюнктурные вещи: востребованность, заработные платы, работая с ребятами, которые пока еще не на рынке труда, еще школьники или студенты начальных курсов. Моя позиция в том, что люди, которые уже будучи в профессии, являются экспертами в какой-либо области (в продажах, в управлении, в предметных областях), всегда себя найдут, даже в кризисной ситуации. Почему они стали столь успешными, почему они стали экспертами — наверное, это не случайно. Это то, что позволяет им с интересом относиться к своей работе. Они в этой профессии не случайны.
Конечно, мы смотрим какие-то тренды, в каких областях будет спрос, только, наверное не в текущей ситуации, а в перспективе. Есть прогнозные продукты, с которыми мы знакомимся. Рекомендую родителям, школьникам и выпускникам ознакомиться с таким документом, как «Атлас будущих профессий». Он есть в открытом доступе в интернете, на разных сайтах можно найти. В этом году уже выпущена вторая версия. Это прогнозы компаний, какие профессии будут востребованы через 5–8 лет.

Ива Аврорина:
Какие?

Гаяне Балян:
Безусловно, в фаворе — энергетика в разных ее проявлениях. Сфера, связанная с ИТ. Логистика в части транспортировки чего бы то ни было как на земле, так еще даже и в космос. Очень много рассуждений о гуманитарных сферах. Поскольку мы сейчас видим, что очень много технологий — роботизация и прочее, — в этой кутерьме человек все больше нуждается в персональном отношении. Мы видим, что взрослые люди все чаще обращаются и к психологам, и к астрологам, и к каким-то персональным коучам по своим бизнес-задачам. Энергетика, IT-сфера, логистика — в фаворе из 19 областей, которые выделены в «Атласе будущих профессий». Это мы смотрим, но говорить о деньгах как об опоре для принятия решения при выборе профессии для школьников мы стараемся…

Ива Аврорина:
А школьники не спрашивают?

Гаяне Балян:
Конечно, спрашивают. И родители спрашивают. Но когда мы начинаем предметно с глазу на глаз общаться в том числе с родителями, становится понятным, что самое главное, чего они хотят для своих детей, — это счастье. Общефилософские рассуждения о том, что человек получил удовольствие от жизни, и это не всегда касается каких-то материальных благ. Конечно, это беспокойство, этот страх всегда есть.
По второму вопросу относительно в частности мехмата. Если ребенку интересно, то надо поступать на мехмат. Смотреть, куда идут выпускники. Спрашивать преподавателей, на их взгляд, куда могут пойти их выпускники. Смотреть, что говорят работодатели, за какие факультеты голосуют, и за мехмат в том числе голосуют сейчас, и в IT-отрасли, подбирая специалистов, в сфере программирования, и в инженерии разных мастей. Что касается НГУ. Я тоже выпускница НГУ, поэтому, думаю, имею право небольшой камень в их огород кинуть. Есть небольшое лукавство — мы даем широкое образование, базис, фундаментальные знания, которые выпускнику могут давать возможность быть востребованным везде, выпускнику мехмата и в финансах, и в IT, и в инженерии и т.д. Но это лукавство приводит к тому, что выпускник мехмата (не говорю за всех, но есть определенная тенденция, о которой говорят рекрутеры на рынке массово) меньше, чем выпускники других факультетов, профориентирован. Да, они учатся, получают широкую эрудицию, базис, фундаментальные знания, но они не знают, куда идти дальше работать. Поэтому у них чаще, чем у выпускников других факультетов, есть тенденция затягивания своей жизни в образовании — поступают в аспирантуру, в магистратуру, получают еще одно образование, чтобы потом определиться, куда же я пойду работать.
Здесь ваш выбор, поэтому я призываю: если это интересно ребенку, если те возможные направления, предметные, профессиональные, куда можно дальше развиваться, тоже привлекают, и там таланты какие-то есть у ребенка, поступайте. Но не позднее чем на 2-м курсе, нужно пристально, внимательно смотреть на какие-то дальнейшие специализации, чтобы уже на 2-3-м курсе получать опыт и пробовать себя в разных сферах, выбирая, куда я все-таки пойду.

Ива Аврорина:
Headhunter опубликовали статистику вузов, выпускники которых на старте имеют преимущество. Вы как специалисты можете назвать вузы, выпускники которых наиболее востребованы и высокооплачиваемы?

Ответ:
Я согласна с коллегами, что сфера IT сейчас очень сильно развивается. Везде, где дают «хорошее» образование, например в НГТУ, который, наверное, один из тех вузов, где студенты профильных узких факультетов уже на 3-м курсе являются «собственностью» работодателей. Это те студенты, которых работодатели выбирают и дальше их ведут. Предлагают им какие-то мероприятия, в которых они могут себя проявить. Сейчас для молодежи, студентов и в целом для кандидатского поля в плане выбора работодателя не важно, чтó человек делает, а важно как. Если этот подход есть, если вуз учит концептуальности, тому, как учиться… Не то, что человек постигает в течение 5 лет, а концептуально учит тому, как он это делает, за счет чего, развивает личностные качества. Вот эти вузы, которые не просто относятся детально к обучающему процессу, а еще как-то развивают личность, формируют ее на каждом этапе, курсе, ступени, готовят студентов, которые очень востребованы.

Ива Аврорина:
Какие конкретно это вузы?

Лилия Наумцева:
Безусловно, есть стереотип, что НГУ один из лучших вузов. Я согласна отчасти, на каких-то факультетах ребята действительно молодцы, умницы, умники

Ива Аврорина:
На каких?

Лилия Наумцева:
Это экономика, матфак, физфак, ФЕН. Это то, где дети выходят с действительно концептуальным образованием, умеющие считать, понимающие бизнес-модели, понимающие разные экономические факторы, тренды. Естественно, что касается НГТУ — все, что связано с IT-направлением и математикой. Часто просят посмотреть людей из НГТУ с матфака.

Михаил Гольдберг:
В рейтинге я бы на первое место поставил НГУ. Наверное, главная особенность НГУ в том, что там заставляют людей учиться, быстро усваивать огромный объем информации, логично думать. За исключением, наверное, того, что связано с гуманитарными специальностями, здесь я не могу анализировать. Все, что связано с наукой, какими-то прикладными вещами, — это умницы. Мы в городской ТПП (Торгово-промышленной палате. — НГС.НОВОСТИ) проводили анализ. Нельзя сказать, что успешность человека, это какое-то обязательное количество денег на его счету или количество недвижимости. Но собственники известных новосибирских компаний, устойчивых, развивающихся, — в большей части выпускники НГУ. На 2-м месте по нашему подсчету оказались выпускники НГТУ. На третьем — СГГА. При этом у нас есть базовые экономические вузы — НГУЭУ, где выпускники должны в отрасль как предприниматели, как экономисты заходить и занимать лидирующие позиции, но вот эти умницы и умники из НГУ, НГТУ и СГГА, оказывается, занимают лидирующие позиции в бизнесе, в крупных корпорациях.
Понятно, если взять узкопрофильные вузы, которые конкурируют только с другими региональными, например медицинский университет, что если хочешь быть хорошим врачом, нужно получить профильное образование. Или например, аграрный университет. В некоторых вещах они могут с томичами, с алтайцами конкурировать, но не друг с другом. На строительном рынке не могу сказать, что именно выпускники архитектурно-строительного университета доминируют. Потому что СГУПС выпускает массу специалистов разных строительных направлений, выпускает университет водного транспорта. Я бы не сказал, что собственники строительных компаний — это выпускники архитектурно-строительного университета. Где учат учиться, где развивают мышление, там и успешность, по крайней мере в бизнесе и в топе руководящих позиций.

Ива Аврорина:
Есть ли «черный список» вузов?

Михаил Гольдберг:
Система образования стала одной из отраслей экономики. Туда вошла масса негосударственных вузов. Я не хочу мазать все негосударственные вузы черной краской, среди них есть замечательные: Академия финансов и банковского дела — один из известнейших новосибирских [вузов], Гуманитарная академия. Там, где уровень образования такой, что где-то они даже вынуждены бежать впереди государственного образования, потому что им приходится доказывать — мы небольшие, мы негосударственные. Но есть ряд негосударственных учебных заведений, которые вошли в сектор экономики, где просто надо зарабатывать деньги. Я бы не хотел называть адреса-пароли-явки, но, я думаю, в негосударственном секторе надо разобраться с некоторыми вузами и филиалами столичных.

Лилия Наумцева:
Для любой компании важно, чтобы специалист понимал тренды экономики. Соответственно совсем гуманитарное образование не очень котируется. Не котируются претенденты с сильно гуманитарным образованием, физкультура или какие-то другие совсем оторванные от реалий профессии. У клиента возникает вопрос, почему человек выбрал такой вуз. И на этот вопрос, самое печальное, человек не может ответить, потому что на самом деле ответ очевиден.
Для клиента не важно, в общем, какой вуз окончил кандидат. Все чаще и чаще работодатель просит в резюме указывать средний балл и тему дипломной работы. Учиться можно и в вузе неконцептуальном, незвездном, но при этом на выходе в личностном плане быть очень классным. Работодатели, которые входят в топ-5, — это те работодатели, которые на входе предлагают очень жесткую систему оценки, которая состоит из очень непростого тестирования, из ассесментов. Работодатели понимают, что, потратив время на кандидата, который изначально без концептуального образования, который очень много учился гуманитарности какой-то, зря, он не пройдет. Учитывая эти риски, клиенты просят изначально не доводить до финала этих кандидатов. Я не говорю сейчас про людей, которые очень талантливы, которые гуманитарности учились 5 лет, но при этом они очень хорошо считают. Есть такие, единицы. Но по большей части, я считаю, что бытие определяет сознание.

Гаяне Балян:
Спасибо Лиле за то, что нас переключила от того, что есть супервузы, которые готовят замечательных выпускников — берите их, разбирайте, как горячие пирожки. Я соглашусь с тем, что очень многое зависит от того, насколько человек неслучайно выбрал профессию, насколько он осмысленно провел 4, 5, 6 лет обучаясь, насколько осознано он выбирал спецкурсы, дипломы, курсовые работы, чтобы он мог через несколько лет легко и желательно с интересом рассказать, что у него было внутри диплома.
Приведу пример. Ежегодно практически занимаюсь подбором юристов — молодых выпускников. В топе предпочтений — выпускники ТГУ и НГУ. В 2013 году был конкурс в порядка 40 человек на место при поступлении на юрфак, на экономику и право в университете. Очень высокие конкурсы здесь — до 40 человек на место. Мы провели небольшое исследование Посмотрели выпускников 2012–2013 года. Смотрели не только выпускников НГУ, смотрели шире, и ТГУ тоже. Тщательно провели работу — опросили выпускников этих годов, где они сейчас работают. Оказалось, что порядка 60 % работают уже не по специальности, будучи еще свежими выпускниками. Поэтому вопрос, почему вы выбрали этот вуз, ставит в тупик даже на 5-м курсе. Да, НГУ и ТГУ — брендовые вузы в плане подготовки юридических специалистов. Но при этом единицы из них идут в профессию, единицы из них предпочитаемы работодателями. У нас был в прошлом году конкурс, меня ужаснули цифры: 400 человек на место. У нас была вакансия для начинающего юриста. Мы просмотрели резюме, провели собеседования, телефонные в том числе интервью, порядка 400 человек. Какая у нас воронка получается — 40 человек на место при поступлении на факультет профильный ТГУ и НГУ и 400 человек конкурс для человека, к которому предъявляются крупицы требований к фактическому опыту, скорее, к тому, какой он — что он говорит про свой диплом, средний балл, осмысленность и интерес конкретно к этой предметной области. До финала дошло трое, одного готовы были взять в компанию. И этого человека мы нашли по рекомендациям, его не было на свободном рынке резюме, не на работном портале он был найден. Большие усилия тратятся на то, чтобы из этой большой массы, из брендовых выпускников выбрать тех людей, которые неслучайны в профессии. Я не смогу сказать, что другие плохие. Они хорошие ребята, которые почему-то случайно оказались здесь и, к сожалению, пока еще не нашли себя в другой профессии. Потрачено 5 лет жизни.

Наталия:
Добрый день!
Я проработала в банковской сфере более 17 лет, после сокращения не могу найти работу. Мне 43 года. Возможно ли мне изменить профессию на более востребованную, где я гарантированно смогу найти работу? Спасибо.

Ответ:
Если профессия нравится, не надо из нее уходить. Все равно рано или поздно опытный специалист, тем более возраст зрелости, когда в 40–50 [лет] люди и активны, и подвижны, с точки зрения усвоения новых знаний, не только физически, с огромным опытом… Мы же должны говорить не только об опыте профессиональном, есть еще опыт вхождения в коллектив новой компании. Поэтому если говорить о конкретных примерах в возрасте 40+, если профессия любит вас, а вы любите профессию, из нее лучше не уходить.
Банковская сфера все равно будет подниматься. Какие-то банки будут укрупняться. Поражение на рынке труда получили не вообще работники банковской сферы, а те, кто занимался коммерческим потребительским кредитованием. Всевозможные аналитики, люди, которые работали в той сфере, без которой банк жить не может, в том числе бухгалтерия банка. Банки с рынка труда никуда не уходят. Понятно, что теперь приходится бороться за какие-то места.
С точки зрения выбора новой профессии, здесь самые простые правила — что вам нравиться делать, что ты умеешь делать хорошо. Потому что много шагов в метаниях на рынке труда при возрасте 40+ уже трудно делать. Подумайте, не предприниматель ли вы. Этот вид деятельности сложный, несет много напряжения, но если человек имеет предпринимательскую жилку, тут работать можно до 70, 80, сколько сможет. С другой стороны, к вопросу о профподготовке — если не можете сами себя оценить, к чему вы приспособлены, можно прийти на профконсультацию в центре занятости. Есть Центр карьеры, в каждом серьезном кадровом агентстве есть квалифицированные профконсультанты, они подскажут. А дальше — искать, где тебя лучше обучат. Центров много, есть центры дополнительного профессионального образования при вузах, есть небольшие частные центры. Дальше уже проще, найти себя лучше со специалистом, если это проблематично.

Ива Аврорина:
Есть ли профессии, которые можно получить взрослому человеку и быть однозначно востребованным?

Михаил Гольдберг:
«Однозначно востребована» можно сказать о небольшом количестве профессий. Ясно, что без продажи никакая компания не может работать, поэтому, если человек склонен быть продавцом в рознице или менеджером по продажам, это профессия на все времена. Хотя будет развиваться онлайн-торговля, определенные вещи онлайн люди как не покупали, так и дальше не будут. У нас век информатики, поэтому человек, который дружит с этим делом на уровне программирования, системного администрирования, будут все больше востребованы. Сфера услуг — все равно люди зарабатывают деньги, чтобы их тратить. Поэтому если человек себя видит администратором бьюти-центра, фитнес-центра, — нормально. Есть специальности вечные, куда бы ни двигалась цивилизация.

Лилия Наумцева:
Здесь есть такой момент, что в период кризиса мы уходим из дорогих салонов к людям, которые могут частно оказать услугу и при этом взять меньше денег. Это вся сфера бьюти — ногтевой сервис, сервис, связанный с волосами, какие-то процедуры по телу. Косметология — одна из самых популярных тем. Здесь не важен возраст. Я хожу в один из дорогих салонов, там есть один косметолог, к которому запись за 3 месяца. Вот, пожалуйста, ситуация кризиса. Если это человек идейный, который любит свою профессию, и профессия любит его, и он классно понимает, как этот сервис подать и продать, почему нет? Да, ты сегодня бухгалтер, но если ты умеешь делать еще что-то…

Ива Аврорина:
Чтобы быть косметологом, нужно иметь медицинское образование.

Лилия Наумцева:
Не всегда, смотря что ты делаешь. Если ты работаешь с инъекциями или какими-то вмешательствами, то это один момент. Если же ты предлагаешь своему клиенту маски, обертывания, массаж или ногтевой сервис, то главное — желание, креатив.

Михаил Гольдберг:
Мне кажется, среди мастеров — есть такая статистика интересная — больше всего бывших бухгалтеров. Они просто выгорают на этой профессии лет через 10–15. Вот это вращение между законодательным прессом и желаниями и требованиями собственника их, женщин, чаще всего, настолько напрягает, что они уходят и кайфуют, говорят, что я наконец-то начала по-настоящему жить, хотя была высокооплачиваемым бухгалтером, одним из лучших специалистов.

Лилия Наумцева:
Я читала забавную статистику про частные проекты, когда человеку за 40 и он хочет перейти из каких-то жестких рамок в более свободный полет, где ты можешь расслабиться, получать удовольствие и тратить какое-то время на свои личные нужды. По этой статистике, самые лучшие — ногтевые специалисты… Что такое ногтевой мастер? Это человек, который педантичен, скрупулезен, он должен хорошо все делать, внимание уделять каждому элементу. Это бухгалтеры. Это те люди, которые привыкли к очень тонкой, точечной работе.

Гаяне Балян:
Если человек из финансовой отрасли, возможны онлайн-сервисы, частная услуга какому-то предпринимателю, у которого недостаточно своего времени и квалификации вести бухгалтерский учет, заниматься каким-то финансовым анализом. Это рядом, это гибкий график, это немного другой ритм жизни и работы.
Экономисты и рекрутеры утверждают, что в ближайшем будущем человек за свою карьеру будет менять от 5 до 7 профессий. Мы уже это сейчас наблюдаем. Кроме того, само понятие профессии будет меняться. Если раньше это было что-то однозначное, т.е. доктор — он в какой-то области доктор, учитель — учитель какого-то предмета. В ближайшем будущем профессия — это пазл, микс из разных каких-то предметных кусочков, прикладных вещей. Это может быть бухгалтер, который еще специализируется в IT, и он может заниматься автоматизацией и т.д. Поэтому человеку, который задал этот вопрос: подумайте, что вы еще можете делать хорошо, если это в хороший пазл складывается и может позволить зарабатывать… Надо поискать.

Михаил Гольдберг:
Искать надо, но есть такие профессии, в которых вершина мастерства только лет через 15–20 приходит. Возьмем медицину, человек достигает вершины карьеры хирурга к 40 с лишним лет. Или великолепный учитель. Есть победители конкурса «Лучший учитель года» — 32–35 лет, но, мне кажется, это, скорее всего, направление поддержки молодых учителей, нежели реальность.

Ирина:
Добрый день! Я 1,5 года без работы. Мне 49 лет. Москвичи закрыли свой филиал в Новосибирске, которым я руководила 6 лет. Я руководитель с 10-летним стажем, имею строительное и торгово-экономическое высшее образование. На собеседование за 1,5 года приглашали четыре раза. Отказывают без объяснения причин. Выгляжу на 10 лет моложе. Но на беседе работодатели предлагают заняться собственным бизнесом или дома сидеть, говорят, что нужно что-нибудь попроще. Подскажите, пожалуйста, нужно ли скрывать на беседе свое образование, профессиональные навыки?

Ответ:
Думаю, проблема во взаимодействии с потенциальным работодателем. Нормальное общение с хорошим специалистом, который поможет выстроить технику работы с работодателем при поиске работы, — это наверное единственное, что ей нужно. Если человек великолепный руководитель, с таким великолепным образованием, то о чем говорить?

Ива Аврорина:
То есть она не умеет разговаривать с работодателем?

Михаил Гольдберг:
Вопросы могут быть гораздо глубже. Если говорить на языке психологов, могут сидеть где-то в подсознании. Человек подсознательно идет и ожидает, что ему откажут, и с удовольствием, если есть финансовые ресурсы, вот так походить еще пару лет. Человек идет с внутренним ожиданием отказа, приходит домой — вот я все сделал, мне опять отказали, — и поехал на грядку, условно говоря, на дачу.

Лилия Наумцева:
Поиск работы — это тоже работа. Это все не должно превращаться в процесс. Если есть сложности на каких-то этапах и человек уже осознает эти сложности, то лучше обратиться к профессионалам, которые помогли бы ему построить свое правильное, грамотное позиционирование. Возможно разобраться, что человеку действительно интересно, и позиционировать себя уже в этом направлении. Понятно, что тема overqualificated (избыток квалификации, ситуация, в которой работники обладают большими навыками, чем необходимо для данной работы. — НГС.НОВОСТИ) безусловно есть. Но возникает вопрос, что если человеку задача уже неинтересна, и он рассматривает каждый вариант как единственный и последний. Это тоже неправильное позиционирование, и оно всегда чувствуется, когда человек начинает рассказывать о себе.

Ива Аврорина:
Есть какие-то средние или максимально допустимые сроки поиска работы?

Лилия Наумцева:
Сейчас период, период последних 1–1,5 года, высокой конкуренции, очень много кандидатов сейчас на рынке. Сроки плавающие. Все зависит от кандидата, его возможностями, его планкой. Если человек не готов к длительным командировкам, не готов переезжать — это ограничения. Чем больше у человека ограничений, тем эти сроки могут быть длиннее. В целом, наверное, да, это такая тенденция от 1,5 и больше.

Ива Аврорина:
У топ-менеджмента?

Лилия Наумцева:
Нет. У топ-менеджмента есть 2 тенденции. С одной стороны, топ-менеджмент это штучный персонал. Во-вторых, это люди, которые получают очень серьезные деньги. И здесь вопрос к бюджету компании. Если компания готова тянуть этот бюджет, выплачивать ему зарплату, они этого человека оставляют. Но есть такая тенденция, что глобальных топ-менеджеров сокращают, оставляя линейный персонал, тех людей, которые реально делают руками. Например, можно завести их в Москве или в каких-то других регионах, а убрать людей в регионах, которые управляют Сибирью и Дальним Востоком. Это те люди, которые отнимают у бюджета существенные деньги.
С другой стороны, есть другая тенденция. Сейчас мы возвращаемся к периоду 5 лет назад, когда были востребованы региональные представители — те люди, которые делают сами все в регионах. У них нет большого количества людей, они никем и ничем не управляют. Они выходят из зоны комфорта своей, например, огромный дивизион Сибирь и Дальний Восток — они постоянно в командировках. Они делают все — от общения с клиентом до общения на уровне магазина, каких-то вещей очень мелких, которые 3 года назад они не делали, потому что у них были люди в подчинении. Если человек готов выйти из зоны комфорта — [готов] к переезду, к длительным командировкам, к самостоятельной работе, — сроки значительно сокращаются. Если человек не готов выйти из зоны комфорта и живет в периоде 5–10 лет назад, то, наверное, этому человеку будет очень сложно сейчас адаптироваться. Потому что конкуренция очень высокая, и на одно место есть 6-7 человек, которые из этой зоны комфорта готовы выйти.

Ива Аврорина:
Вы говорите, что на одну позицию топ-менеджера претендует 6-7 человек, Гаяне говорила, что на позицию начинающего юриста отсмотрели 400 резюме. Какая-то зависимость есть? Я думала, что в сегодняшней ситуации в топ-менеджменте конкуренция должна быть выше.

Лилия Наумцева:
Здесь немного о другом речь. 2–3 года назад эти менеджеры были востребованы. Они не плохие, они хорошие, они правильные, опытные, зрелые. Но ситуация такая, что компании вынуждены отказаться от их услуг в силу непростой ситуации. Возможно, через 5–6 лет ситуация будет более стабильной, и эти люди опять будут востребованы. То, что касается топ-менеджмента, это та категория, которая интересна всегда. Нужно понимать региональную специфику. Новосибирск — это небольшой город. Здесь отчасти выбирают человека, исходя из рекомендаций. Если у человека шикарные рекомендации на своем рынке, то эти люди востребованы вдвойне. Если он хорошо умеет делать что-то, он из хорошей компании, понимает технологии, инструменты, механизмы выстраивания бизнеса, плюс у него хорошие результаты в портфолио, есть связи, то эти люди штучные. Это очень востребованная сейчас услуга. АНКОР даже предложил для своих клиентов такую услугу, как talant mapping — привлечение высококвалифицированных специалистов на короткие периоды. Компании не готовы их долго тянуть, не готовы долго выплачивать большие зарплаты, которые хотят эти менеджеры, но они их берут на короткие проекты, когда нужно простроить бизнес. А дальше простроенный бизнес может реализовывать линейный персонал.

Ива Аврорина:
Топ-менеджер не может устроиться долгое время. Есть ли смысл искать более низкие позиции? В карьере это потом помешает?

Лилия Наумцева:
Безусловно. Если человек состоявшийся, умеет простроить чужой бизнес, он может простроить и свой бизнес. Очень многие такие кандидаты уходят в свои проекты либо в частное консультирование. Это самый лучший вариант переждать такое непростое время на рынке. Уходить на позиции совсем небольшие… Человек в любом случае должен заниматься чем-то, у него должны быть какие-то результаты, какое-то портфолио, должна быть ситуация какого-то вызова.

Гаяне Балян:
Про это обязательно на собеседовании спросят. 1,5 года перерыв в работе в каких-то крупных компаниях — чем вы занимались? Если человек говорит, что он сидел и ждал, — это тоже большой вопрос.

Лилия Наумцева:
Мы с вами уже определились, что для работодателя на сегодняшний день не важно, что человек делает, а важно как. То есть его подход, его осознанность в выборе — от места учебы до места работы и какие результаты есть.

Гаяне Балян:
Мне бы не хотелось, чтобы у работодателя сейчас сложилось понимание, что они сейчас диктуют позицию свою кандидатам и могут выбирать, разбрасываться. Я видела такую реакцию на подобные публикации, когда мы разговариваем с клиентом, и он говорит: ничего, подождут. Мне бы не хотелось уходить в такую крайность. Я, говоря о высоком конкурсе, говорила о том, что реально интересных, мотивированных, готовых к качественному старту молодых юристов немного. И эти немногие, как правило, либо работают уже, либо они имеют несколько предложений. Классные, интересные специалисты имеют на руках несколько предложений, и некоторых с трудом отпускают даже в ситуации кризиса. Потому что они реально могут делать бизнес, позволять компании достигать нерядовых результатов. Поэтому призываю работодателей не разбрасываться интересными людьми, не пенять на то, что сейчас кризис и пусть они подождут, и вот мы сейчас повыбираем. Нет, ситуация не совсем такая.

Александра:
На какую работу может рассчитывать женщина 54 лет с с высшим образованием, прошедшая Президентскую программу, с 12-летним успешным опытом руководства в сфере
услуг? Уволилась в июне 2015.
Навыки: стратегическое планирование, подбор кадров, продажи В2В, английский.

Ответ:
Сама задала вопрос и ответила на него — руководство в сфере услуг. Работодатели говорят, что при разговоре с кандидатами они оценивают потенциал человека. Возраст накладывает отпечаток, но, если человек с высоким потенциалом, не надо комплексовать идти в сферу услуг. Столько вакансий администратора есть. Пускай это может быть не главный администратор, пускай смены, но какую-то карьеру можно простраивать. Работодатель смотрит вообще, горят ли глаза у человека, что он ищет в своей жизни дальше. Если человек демонстрирует на собеседовании, что он ищет какого-то спокойствия, комфортности, могут отказать и 30-летним. И наоборот, когда подтянутая, энергичная женщина, которая имеет опыт, у которой горит глаз, — почему бы не продолжать искать.

Татьяна:
Добрый день!
А, кто может платить такую зарплату, в размере 100 000 рублей, в Новосибирске, официально, без задержек?

Ответ:
На сегодняшний момент — это крупные производственные компании, у которых есть свои производственные площадки в России. Например, это могут быть крупные компании молочной сферы («Юнимилк», например). Крупная российская компания «Сибирский гурман». Все, что касается тех производственных площадок, где есть свои производственные позиции. Понятно, что мы можем отказаться от дорогого шампуня, перейти на эконом-сегмент, но продуктовая корзина держится более-менее стабильно.

Ива Аврорина:
Это именно производство пищевых продуктов или любое производство?

Лилия Наумцева:
Это может быть любое производство, но производство продуктов питания — это большие масштабы, большая оборачиваемость, продукты первого спроса, первой необходимости.

Ива Аврорина:
Г-н Агеев говорил, что объемы увеличиваются, потребители переходят на более дешевые продукты, т.е. продуктовая корзина видоизменяется, если мы не берем премиальный сегмент.

Лилия Наумцева:
Она видоизменяется, но не сильно. Это зависит еще от дохода. Если человек привык кушать морепродукты, то он просто будет их есть чуть меньше, но в категории вряд ли он упадет. Это совсем уже зона дискомфорта, когда человек отказывает себе в каких-то вещах, таких эмоциональных.

Ива Аврорина:
Так, значит, это производство, в первую очередь производство продуктов питания.

Лилия Наумцева:
Это большие транснациональные компании, у которых очень правильно построена система менеджмента, система продаж, система продвижения, т.е. те, у которых есть определенная финансовая подушка. Они в ситуации кризиса могут также эффективно простраивать бизнес и не сокращать людей. Это, например, такие компании, как «Юнилевер», «Марс». Даже если мы говорим про крупные табачные компании, у которых в силу законодательства не все так хорошо, но тем не менее система менеджмента такова, что компании могут, хотят и делают это — сохраняют высококвалифицированных специалистов.

Ива Аврорина:
Сколько подобных вакансий в Новосибирске появляется в течение года?

Лилия Наумцева:
Позиций не так много. Рынок чувствует себя не очень хорошо. Новые ставки сейчас практически не открываются. Нет такого сейчас, что есть глобальное такое развитие. Если ставки открываются, то это, может быть, переезды людей в другие регионы, повышение людей, сокращение людей, исходя из систем оценок людей, которые прошли в регионе. Если говорить про количество, это может быть 2-3 вакансии в 3 месяца.

Ива Аврорина:
И это, если мы говорим не про компании, а про позиции, какой уровень, директорский? Кто это?

Лилия Наумцева:
В основном сейчас востребованы в большем объеме линейные менеджеры, они всегда нужны, их всегда много, запросы по ним очень часто приходят. В чуть меньшем объеме — региональные и топ-менеджеры.
Примерно расклад такой. В большем объеме — линейные менеджеры (супервайзеры, территориальные менеджеры, менеджеры по развитию нескольких городов); дальше — региональные менеджеры, те, кто управляет, например, дивизионом Сибирь, Дальний Восток; и дальше — это уже топ-менеджеры, которые имеют стратегическое видение, которые управляют и дивизионом всем и имеют влияние на производственные площадки.

Михаил Гольдберг:
Возрастает спрос на позицию опытного технолога, который на все руки мастер, например в пищевом производстве. Там, где мы можем конкурировать с китайцами, потому что скоропорт оттуда не везется, развитие происходит в местной промышленности. Единственное, что на этого бедного технолога вешают столько обязанностей… Но если он готов работать день и ночь, то 100 тыс. это вполне реально. Есть хорошие позиции, которые как были, так и остались, — менеджеры оптовых продаж и менеджеры активных продаж. Конечно, в профиле должности пишут заработную плату заоблачную, но ее приходится зарабатывать, потому что окладная часть там небольшая — 25 [тыс.], от силы 30 [тыс.]. Сейчас все работодатели научились маневрировать процентными ставками, чуть-чуть сжимать оклады. Но те, кто продает такую продукцию, как продукты питания, строительные материалы, на медицинском оборудовании люди зарабатывали и продолжают зарабатывать. Это менеджеры активных продаж.

Ива Аврорина:
А айтишники?

Михаил Гольдберг:
Да, айтишники. Но в основном они концентрируются, конечно на ул. Инженерной и вокруг, высокооплачиваемые. Те, кто попадает в Академпарк и вокруг него, — это звезды.

Ива Аврорина:
Онлайн-встреча завершена. Спасибо за внимание.