«Мама, мне так плохо, меня так мучали!»

Екатерина Ларицкая погибла, попав в больницу с казалось бы не смертельным заболеванием. Врачи уверены: ее убил тромб, закупоривший артерию. Мама 17-летней девушки считает, что ее дочь по недосмотру врачей истекла кровью — и требует через суд компенсацию в 12 млн руб. Адвокат говорит, что дадут намного меньше — но дело, считают обе, не в деньгах, а в возможности наказать виновных в смерти девушки. Подробности очередного громкого процесса, фатальные врачебные ошибки и мнения экспертов об «охоте на врачей» — в материале корреспондента НГС.НОВОСТИ.

В Октябрьском районном суде начался процесс по делу Екатерины Ларицкой — 17-летней девушки, которая в начале февраля попала в клиническую больницу скорой медпомощи № 2 с желчнокаменной болезнью. Спустя почти 2 недели, 14 февраля, девушка умерла в реанимации — по мнению врачей, причиной смерти стал оторвавшийся тромб, который закупорил легочную артерию. Ирина, мама девушки, с ними не согласилась — она считает, что ее дочь по недосмотру врачей истекла кровью. В качестве компенсации за смерть дочери женщина требует у врачей 12 млн руб. И поясняет — дело не в деньгах.

«Как показывает практика, проще доказать [вину врачей] в гражданском процессе. И, при условии, что мы получим положительное решение суда, у мамы есть право обратиться в Следственный комитет с заявлением о возбуждении уголовного дела.

У нее такая цель и стоит — не столько финансовая, сколько возбуждение уголовного дела», —

пояснила представляющая женщину в суде юрист Юлия Стибикина. В обратном порядке, пояснила она, добиться возбуждения дела намного сложнее. 12 млн руб.— сумма огромная, однако вряд ли, считает адвокат, суд присудит ее полностью. Максимальная выплата в Новосибирске по подобным делам — 3 млн руб. Шансы выиграть процесс г-жа Стибикина оценила как высокие. По ее словам, вину врачей доказывает независимая экспертиза, которая назвала причиной смерти геморрагический шок — врачи не заметили, что Катя потеряла слишком много, около 3,5 л крови. Для миниатюрной девочки ростом всего 170 см и весом чуть больше 50 кг это «один полный круг кровообращения».

В клиническую больницу скорой медицинской помощи № 2 Катя Ларицкая попала в ночь на 3 февраля 2014 года. Операцию по удалению камней из желчного протока делали без разреза — чтобы не осталось шрамов. Однако извлечь их с первого раза не удалось, и девушка осталась в больнице. Вторая операция была утром 10 февраля — после нее Ирина в последний раз разговаривала с дочкой.

После этого разговора Катя потеряла сознание. Ее перевели в реанимацию, где она умерла 14 февраля, в день святого Валентина. Главврач больницы Алексей Подергин с выдвинутыми обвинениями не согласен — по его словам, после несчастного случая с Екатериной Ларицкой в больнице прошли две проверки, которые не выявили нарушений. «Мы считаем, что действовали абсолютно правильно, корректно и так и нужно поступать в подобных ситуациях», — заявил НГС.НОВОСТИ Алексей Подергин.

Г-жа Юлия Стибикина объясняет, почему врачам удобнее версия с оторвавшимся тромбом: «Тромбоэмболия — это такая бомба, которая сидит внутри каждого пациента и чаще всего развивается спонтанно. И летальность в данном случае 85 % — люди крайне редко выживают. Для врачей это такая прикрывалочка, спонтанно развившееся осложнение».

Громкие судебные процессы, связанные с врачебными ошибками, в последнее время случаются реже, чем еще 4-5 лет назад. Один из последних — случай 26-летней пациентки Искитимской райбольницы, которой после родов удалили матку и яичники. Новосибирский облсуд присудил ей 1 млн руб. в качестве компенсации. Опрошенные автором и адвокаты, и врачи сошлись во мнении, что меньше подобных процессов не стало — просто про них реже говорят.

Главврач больницы, где умерла Катя, назвал подобные процессы коммерческим проектом по отъему бюджетных денег, «в котором используются технологические приемы, в том числе участие наших средств массовой информации, для создания мнения и так далее и так далее».

Депутат Госдумы РФ и председатель Новосибирской областной ассоциации врачей Сергей Дорофеев соглашается: «Определенный процент таких ситуаций и сейчас существует. Просто мы стали за это время мудрее, учимся защищаться от желающих заработать на наших промахах».

Собеседник поделился наблюдением: в целом по стране подобных судебных процессов действительно становится меньше, тогда как количество инцидентов остается неизменным. «К сожалению, ошибки бывают в любой отрасли. Определенный процент каких-то неудовлетворительных результатов — он бывает в нашей работе.

Риск профессиональной деятельности, безусловно, всегда существует. Но такая у нас специальность. Не боги же, в конце концов, работают — такие же люди», —

считает он. Врачи же, по словам Сергея Дорофеева, очень тяжело переносят подобные открытые процессы. «Я вас уверяю: в нашем сообществе свой внутренний суд совести гораздо трепетнее и требовательнее, чем любой мировой суд. Иногда руки у врачей опускаются, и я знаю у нас в области примеры, когда человек был не виноват, сделал все возможное, что можно было сделать — но сам себе не мог простить эту ситуацию. Человек просто ушел из профессии, сказал: «Я больше не могу». И от этого кому-то лучше стало? Мы потеряли еще одного врача. И так не хватает 30 % врачей — и даже больше…» — резюмировал он.

Александр Агафонов

Фото thinkstockphotos.com