Владимир Вдовиченков, актер: «Мы все меряем деньгами»

Бесспорный талант Владимира Вдовиченкова признают многие режиссеры. Некоторые и вовсе заявляют, что он – популярный актер, исполняющий роли в фильмах и телесериалах – недовостребован, недооценен. В театр имени Вахтангова его пригласил сам Михаил Ульянов, который разглядел в Володе редкостный актерский дар. В его арсенале сегодня уже более тридцати ролей в кино и сериалах. Таким внушительным «багажом» он может по праву гордиться.

В последней своей работе – исторической картине «Кромовъ» – его, кажется, наконец-то оценили по достоинству: он первый был утвержден на роль главного героя, и весь дальнейший кастинг проводился, что называется, «под него».

«Я играл «цербера»

– Как считаете, «Кромовъ» – кино о прошлом, сегодня будет актуально для зрителей?

– Бесспорно. Эта картина должна занять особое место в человеческом сердце. Это фильм о человеке, которому доверена огромная сумма денег, 200 миллионов франков, в то время как страна Россия исчезает, превращаясь в Советскую Россию. Человек возвращает эти деньги своему народу, своей стране, не растратив ни франка, может, даже против своих убеждений, ведь он монархист, присягал на верность царю. Я играл некого «цербера» который стоял на своем месте, охраняя деньги. И он, в общем, справился со своей миссией. Особенно это актуально в свете последних экономических событий.

В последнее время такое понятие, как деньги, играет в нашей жизни ключевую роль, мы все меряем деньгами, они есть эквивалент всему: чести, совести, порядочности. Так во все времена. Но всегда находились люди, для которых существовали понятия: честь, достоинство, присяга – основополагающие столпы, на которых зиждутся человеческие отношения, которые они чтили. Если дал слово – держи! К сожалению, сейчас эти понятия размыты. Все подсознание народа «заточено» сейчас «под потребителя».

– Вашими партнершами в «Кромове» стали Амалия Гольданская и Ксения Кутепова. Как работалось с ними?

– С обеими я снимался в первый раз. Обе – потрясающие актрисы, но очень разные, своеобразные. Ксения – невероятный человек, талантливая актриса, в ней очень много какой-то женской, житейской мудрости. Она так умеет где-то подсказать, где-то польстить, что ты все время ощущаешь себя главным в ситуации, но в конечном результате понимаешь, что вышло «по ее» и вышло хорошо.

Амалька – она такая... локомотив... Недавно у нее родился четвертый ребенок, и она уже на четвертый день играла в спектакле. Она отжигает, такая батарея, у нее просто природа энергетики совершенно другая, чем у большинства. Она заводила...

– На съемочной площадке вы встретились и со звездами «старой гвардии»...

– Было очень круто работать со звездами кино – Васильевой, Соломиным, Будрайтисом. Это очень любопытное ощущение. Я не знаю старых артистов, так случилось, что была какая-то пауза между поколениями и не довелось посотрудничать в тесном контакте со старой плеядой. Здесь я увидел фантастические черты – чувство самоиронии, адекватности, понимание положения вещей, такая мудрость...

– Они не критиковали вашу работу, как часто случается со старшим поколением?

– Нет. Знаете, по поводу того, что старое поколение актеров часто критикует молодых, есть свой нюанс. Во все времена люди постарше говорили: «Вот молодежь! Вот в наше время!» Даже я, достаточно молодой человек, смотрю на своего шестнадцатилетнего сына, и говорю: «Ну, ничего себе, вот я в твои годы даже не думал об этом!» А потом начинаю вспоминать, о чем же я в этом возрасте думал, отматывать назад воспоминания начинаешь.

Артисты – это люди, которым всегда хочется быть любимыми. Меняются времена, поколения зрителей меняются, к тому же сейчас кругом коммерческое кино, зритель идет туда, куда предлагают, молодежь не знает стариков... Для многих вышел на сцену Дима Билан – и все, больше ничего не надо. (Предвидя вопрос.) Нет, я не говорю, что он плохой, Дима Билан – красавчик. Просто молодежь не знает никого другого.

Но, работая со старшим поколением актеров, я неоднократно слышал: «Вот, думал, что вам, молодым, ничего не надо, кроме денег, что вы раздолбаи, а оказывается, вы так же чувствуете, думаете и любите, так что все в порядке и помирать можно спокойно». Так было и будет всегда.

– Съемки проходили в Париже. Какое впечатление произвел город мечты?

– Действительно, на 90% фильм был снят во Франции, в Париже, его предместьях. Денег в фильм было вложено немало, на большом экране зрители смогут оценить это.

Я просто и не представлял, что в Париже может быть так красиво! Человеческий глаз редко видит такую красоту, Богом созданную... Когда приезжаешь туда, это величие просто давит, чувствуешь себя таким маленьким человечишкой, и не хочется работать, хочется ходить среди этой красоты, раскрыв рот.

Если говорить о самой работе, удивили французские традиции. У нас во время съемок, когда наступает перерыв на обед, приезжают девушки с кастрюльками, из которых накладывается еда порционно. Там в обеденный перерыв накрывается огромный шатер, и на каждом столе стоит вино.

А работать там было сложно. Франция – это социалистическая страна, с восьмичасовым рабочим днем, там нельзя работать в выходные, поэтому ее кинематограф живет медленной, размеренной жизнью, а тут приехали какие-то русские снимать фильм. Короче, наш продюсер Константин Филимонов воевал с ними.

«Я – потерянное поколение!»

– Часто отмечают ваше сходство с Владимиром Высоцким...

– Особенно это заметно было на кастинге, когда мне приклеили усы. Пришлось поменять их форму, чтобы внешнее сходство с героем Высоцкого в картине «Два товарища» было не так очевидно. Как оказалось, все равно многие заметили это. Ну, что, (Скромно опустив глаза.) мне с этим жить...

– С Кромовым себя отождествляете?

– Всегда, играя того или иного персонажа, ищешь в себе какие-то общие с ним черты. Но я не Кромов, я совершенно по-другому устроен. Но мне близок этот герой, я понимаю его. Наверное, в жизни я более компромиссный, чем он. Да и денег таких мне никто не доверяет почему-то. (Смеется.) Может, компромиссный я в силу воспитания, нравственных устоев и благодаря тому, что меня никто не заставлял верить в царя-батюшку и Бога. Мне говорили, что надо верить в Ленина, а сейчас говорят: «Не верь». Поэтому я – потерянное поколение.

Меня часто спрашивают, а как бы поступил на месте Кромова я. Я, правда, не знаю этого. Хотя, (Задумывается.) в наш информационный век можно узнать все. Я бы все разузнал, все выяснил и отдал бы деньги нашим! А вот кто эти наши, кому – нет ответов.

– А с другими персонажами, которых сыграли в кино?

– Конечно, отчасти похожесть есть. Ведь когда играешь какого-то персонажа, надо достать часть себя, найти мотивацию и оправдание для того или иного героя. Но все-таки я более компромиссный. Я бы не стал, как Костя «Кот» из «Бумера» брать Калашников и стрелять в милиционеров, я бы договорился, а он не смог... Не смог договориться и Фил из «Бригады», и Кромов. Но с другой стороны, они ведь и в артисты не пошли. А я пошел.

– Ваши кинороли, за редким исключением, похожи...

– А это и неудивительно. Когда режиссер выбирает актера на ту или иную роль, не ставится гиперзадача, например, из толстяка сделать худого, ведь существует какой-то актерский шлейф, актера подбирают чаще всего исходя из этого, поэтому неудивительно, что многие роли актеров похожи.

«Кино и театр – принципиально разные виды искусства»

– Что больше греет душу – работа в кино или театральные роли?

– Даже не знаю. Не могу сказать, что за восемь лет, что я работаю в театре Вахтангова, у меня было очень много ролей. Их было не так много. Кино и театр – это очень похожие, но вместе с тем принципиально разные виды искусства. Театр ведь предполагает зрелище при участии зрителя, с энергетикой зала, такой сиюминутный перфоманс, здесь и сейчас. Кино подразумевает черную дыру, когда стоит камера, перед которой исполняешь роль. Что при этом получится в конечном результате – зачастую не знает никто, даже режиссер. Каким получится спектакль, сразу ясно, он вырисовывается, а каким выйдет фильм – нет, это одному Богу известно...

И подходы к работе в кино и театре разные. Но все работает для одного – для развлечения. Методы и способы, может, и похожи, но кино – это все же больше быт, детали, а театр – искусство, которое делается другими мазками, что ли.

– Но закончили вы институт с уклоном кинематографическим...

– Я учился в институте кинематографии, но никакого отношения к кинематографии никогда не имел. Это была середина 90-х, денег в стране было немного, поэтому нам не преподавали так, как это принято делать сейчас. У нас было всего пять дипломных спектаклей, я играл в четырех из них. Поэтому у меня было скорее театральное обучение. Другое дело, что, уже заканчивая институт, я снимался в сериале «Бригада», поэтому мне было проще, я познакомился с миром кино уже тогда.

– Болеете за какой-то вид спорта, команду?

– Ни разу не ходил на стадионы, болею «по телевизору» за наших только, когда идет чемпионат мира. Мне кажется, интересно, только если есть какая-то своя любимая команда.

– Ходят слухи, что вы прямо поборник трезвости...

– Я предпочитаю воду. Вот как сейчас, видите. Пью чистую воду. Но и виски, шампанское, коньяк тоже пью. (Улыбается.)