Сисадмин в запое

Согласитесь, интересно прочесть пускай даже не очень хорошую повесть, действие которой происходит не на туманной 10-й авеню, Невском проспекте или Садовом кольце, а в самом центре Новосибирска. На улице Ленина, у Оперного театра, в закоулках нашего города — словом, где-то нестерпимо близко — бухает грустный сисадмин. О нем и идет речь в автобиографическом романе Юрия Бригадира с трудно выговариваемым названием «Мезенцефалон», повествующем о философии запоя по-новосибирски.

Справка: Юрий Бригадир родился в 1961 году в Благовещенске. Живет в Новосибирске. Работал агрономом, научным сотрудником, столяром-станочником, бригадиром, техническим писателем, тестировщиком, системным администратором, компьютерным журналистом. Стал широко известен в Сети благодаря «Дневнику тестировщика» — хроникам будней отечественных компьютерных пиратов. Роман Бригадира «Мезенцефалон», изданный в питерском «Лимбус Пресс», попал в шорт-лист «Национального бестселлера-2008». Мезенцефалон — средний головной мозг позвоночных. Мезенцефалон-депо (mezencepholoni-depo) — препарат для плацебо-терапии алкоголизма.

Несмотря на некий комизм фигуры сисадмина, роман Бригадира невероятно серьезен. Главный герой, накануне взяв безвременный отпуск в мелкой фирме, где гендиректор трахает кассиршу, а все остальные сотрудники тупо переносят невыносимую тяжесть бытия, отправляется в запой, как иные отправляются в горы.

«Для начала я подготовил компьютер. Из трех полуразобранных я, потратив два дня, собрал один боевой. Классический корпус InWin с 300-ваттным, но неродным блоком питания Delta Electronics. Легендарная мама 8RDA+. Не менее легендарный Barton 2500+. На него я поставил тонколепестковый веер кулера Zalman, что тоже не х… с горы. Два Кингстона по 256 метров DDR400. Барракуда на 120 гигов. Еще один Seagate, но не Барракуда, а U6 на 80 гигов засунул в рэк». Заглянул в холодильник. «По бутылке водки в день «Гвардейской», итого — 30 штук. Полтора ящика. Стоит 25 штук в кухонном столе, а 5 — уже в холодильнике. «Карачинская» с лебедями — запивать. 15 штук. 12 в столе, 3 в холодильнике. Пиво. Ну, пиво я не очень...».

Все последующее — детальное прочувствованное описание запоя и выхода из него с вкраплениями «проклятых» рассуждений о смерти, воле и одиночестве. Сначала перед читательским взором проходит грустная картина спиртовой дезинфекции сознания отдельно взятого индивидуума. Вся цифровая сансара выходит из сисадминова мозга, уступая усталым мыслям о вечном, трагичном и неразрешимом. В принципе, было бы любопытно пронаблюдать честную картину распадения сознания на первоэлементы, белую горячку, паранойю и рождение заново как некий аналог психоделического опыта. Но этого не происходит. Выбиваясь из ритма, Бригадир уходит в чуть ли не теологический роман идей, без стеснения начинает калькировать «Москву – Петушки», сообщая читателю об ангелах и нимфах, а также различных дихлофосах, которые новосибирские синяки потребляли с конца восьмидесятых годов.

В этом апгрейде «Петушков» новосибирского розлива нет и тени веничкиной застенчивости, нет здесь и парадоксальной пьяной трезвости, соединенной со жгучей сентиментальностью, как у Чарльза Буковски.

Здесь есть лишь бухой сисадмин, который горланит песни группы «Ленинград» с неформалами на площади Ленина. Здесь все правда-матка, все плохо и безнадежно, и только сила воли и рвотный рефлекс заставляют героя оставаться если не Homo sapiens, то хотя бы Homo erectus.

К чести автора стоит сказать, что литературным языком он очевидно владеет, однако обилие матерщины роднит его с упомянутой выше группой «Ленинград», мат в песнях которой перестал быть (если вообще когда-то был) протестом и превратился в коммерческий брэнд. Из «Мезенцефалона» брэнда не получится, и слава Богу. Зато теперь каждый прочитавший «Мезенцефалон» будет с особой внимательностью смотреть на пьянчуг на площади Ленина, где нет-нет, да и промелькнет призрак онтологически озабоченного сисадмина.

Чего тексту Бригадира явно не хватает, так это чувства юмора. Ведь алкогольное опьянение искривляет реальность порою комичнейшим образом. Эта реальность не только пузырится проклятыми вопросами, но и порождает тихие фантазмы, в которых и заключается истинная правда жизни. Об этом замечательно написал в «Волшебной стране» Максим Белозор, один из гениальных бытописателей российского пьянства:

«Никто из нас не допивался до белой горячки. Слава Богу! Правда, у Гоши росли копыта. За Асатуровым по дому гонялась живая рыба. Авдею Степановичу, когда он ехал в поезде, несколько часов пела невидимая тетка. С Брунько разговаривал будильник, причем стихами. Вот и Назаров как-то говорит: «Какие черти? Никаких чертей ни разу не было. Правда, один раз собака по комнате ходила. Даже, собственно, не ходила. Я лежу на диване, а она просто вошла в комнату, прошлась и вышла...».

Владимир Иткин