Почему внучка первого художника Новосибирска Якубовского два года не выходит из дома и зачем ей бейсбольная бита

В начале апреля в Новосибирске появился частный музей первого городского художника Павла Якубовского. Музей расположился в квартире одного из владельцев крупнейшей коллекции картин новосибирского мастера, которая, по некоторым оценкам, стоит в пределах миллиона долларов. Вскоре после публикации в СМИ новостей об открытии музея объявилась единственная наследница творчества Павла Якубовского — его внучка Юлия Юрьевна Якубовская, которая последнее время тяжело болеет и живет в небольшой квартирке на свою маленькую пенсию, не выходя на улицу уже два года. Корреспондент НГС Илья Калинин напросился к ней в гости, чтобы поговорить о ее знаменитом дедушке и о ее жизни.

Маленькая «двушка» с большим наследием

20 мая Юлии Якубовской исполнится 57 лет. Женщина живет одна в небольшой двухкомнатной «хрущевке» в глубине Ленинского района Новосибирска. У внучки художника три сердечных заболевания, а два года назад она упала и получила серьезную травму. Переломов не было, но после падения одна нога Якубовской стала укорачиваться — подозрение на разрушение костей таза — из-за чего женщина уже два года не выходит из дома и постоянно испытывает боль. Разница в длине ног, говорит сама Юлия Юрьевна, достигла пяти сантиметров.

— Вы только заранее позвоните, как будете подъезжать к дому, чтобы я потихоньку доковыляла до двери, и вы бы меня не ждали у подъезда, — выдает указание корреспонденту НГС перед встречей внучка художника Якубовского.

Ждать всё равно пришлось. Двери небольшой двухкомнатной хрущевки открыла женщина с короткой стрижкой и достаточно молодым голосом. Передвигалась она на самом деле с трудом.

— Я родилась через двадцать лет после смерти дедушки, поэтому лично его не видела. Что мне запало в память из рассказов мамы — то, как они выжили в войну. У меня была такая открытка — восемь на десять — на ней был нарисован цветущий мак. Так вот дед рисовал такие открытки, а бабушка вместе с мамой (Любовью Павловной Якубовской. — Прим. ред.), она тогда была еще маленькая, ездили в поселок Вертково, он находился на месте улицы Вертковская, на так называемые «передачи». Тогда электричек не было, а поезд шел как товарняк, и это называлось «передачей». И вот эти открытки, которые дед рисовал, они обменивали проезжающим на продукты, — вспоминает Юлия Якубовская.

В квартире Якубовской все воспоминания структурированы: документы, фотографии и небольшие рисунки разложены по папкам. Всё красиво подписано. Это мать Юлии Юрьевны в свое время постаралась. В одной из папок — несколько листов со списками картин Павла Геронтьевича. Быстро понять общий объем творческого наследия художника сложно: только на первой странице насчитывается около тысячи работ.

Картины у первого новосибирского художника самые разные: на холсте, бумаге, картоне, маслом, акварелью, карандашом… Якубовский больше писал для души: маслом на картоне. И в основном — природу. Большие картины на производственную тематику, которых много, например, в музее Кузнецкого металлургического комбината, писались на холсте по заказу.

— Многие картины приходилось реставрировать. Потому что они на картоне. Если бы он писал на холсте… А он не думал, что это надо сохранять для потомков и писал для себя. А на холсте писал по заказу, так как был членом Союза художников и деваться было некуда: писал промышленные работы, Сталина рисовал… Мама мне рассказывала, что он так к этому болезненно относился, ему это было не по душе, он делал это вынужденно. А так он страшно любил природу. Когда куда-нибудь выбирался, у него всегда при себе был этюдник. И вот он маслом рисовал такие маленькие зарисовки — размером с ладошку. Почти все с натуры они делались, — рассказывает Якубовская, листая альбом с небольшими работами, которые не превышали размеры самой популярной в недалеком прошлом фотографии.

Талантливый брат Якубовского — Аскольд

Рассказывая про своего деда и вспоминая мать, Юлия Якубовская упоминает и своего дядю — Аскольда Якубовского. Он был писателем: писал рассказы про природу и фантастику. Несколько лет назад крупное российское издательство «Азбука» выпустило сборники забытых и малоизвестных советских писателей-фантастов. В издание попали и два рассказа новосибирца Аскольда Якубовского.

— Года три-четыре назад мне звонят и говорят, мол, беспокоят из питерского издательства «Азбука». Мы, говорят, хотим переиздать два рассказа Аскольда Якубовского, вы не будете против? Понятно, что наследницей авторских прав Аскольда Павловича стала его жена, и с ней этот вопрос, естественно, они решили, но чтоб вообще не возникло никаких шероховатостей, позвонили и мне — племяннице. Правда, сказали, что мне это денег не принесет. А мне и не надо, ответила я им и попросила только прислать книги потом… Книги Аскольда Якубовского выходили и за рубежом. Он был разносторонним, как и его отец: только тот был разносторонним художником, а этот разносторонним писателем, — вспоминает про своего дядю Юлия Юрьевна.

Живет, кстати, Якубовская в квартире, которую когда-то получал именно Аскольд Павлович со своей женой, а чуть позже в нее въехала Любовь Павловна с маленькой Юлей. Так и жили одной большой семьей. А потом Аскольд Якубовский перебрался с супругой в Москву.

— Дядя в той комнате работал, — женщина кивает на дверь во вторую комнату. — У меня есть фотография, где я маленькая в ползунках пытаюсь в ту комнату прорваться, а он дверь открывает и меня выпихивает… Ну, а потом дядя переехал в Москву, где получил совершенно феерическую по тем временам квартиру: двухкомнатная, комнаты раздельные, семьдесят с чем-то квадратов, туалет и ванная — раздельные, кухня квадратная, коридор длинный… Это тогда назывался «генеральский дом». Он был девяти или двенадцати этажей, и что меня поразило: весь облицован бело-голубым кафелем. И тогда я впервые — я даже не знала, как это называется — увидела стеклопакеты.

Про обиды и про маму

Юлия Якубовская говорит, что немного обижена на организатора музея коллекционера Григория Гапонова. Обижена за то, что тот не сообщил ей об открытии, а в своих интервью не подчеркнул роль ее матери в сохранении наследия художника. Персональная выставка Павла Якубовского, замечает его внучка, после почти 60-летнего затишья, была в 2002 году организована именно ее матерью — Любовью Якубовской.

Любовь Павловна Якубовская закончила строительный институт. Работала сначала на стройках, а потом — ведущим художником-проектировщиком: разрабатывала внутренний дизайн таких известных в городе магазинов, как «Буратино», Военторг, «Уют», «Океан», ТЦ Академгородка и другие.

— Помню, когда мама оформляла Военторг, меня тогда с моей подружкой снимали на рекламу. Это были такие большие плакаты, которые висели в магазине… Но маме достался и литературный дар. Выйдя на пенсию, она писала много статей в газету «Аргументы и Факты». На совершенно разные темы. Самая любимая у меня и у моих соседей — статья «Когда душа плачет». Мама писала на жизненные темы, — рассуждает Якубовская.

В какой-то момент женщина вспоминает и еще одну давнюю обиду: на супругу своего дяди, которая после его смерти в 1983 году незаконно забрала у Юлии Якубовской половину завещанных ей денег (у Аскольда Павловича не было детей). В то время это была большая сумма: 1900 рублей. Правда, судиться со вдовой своего брата мать Юлии не стала — потребовала в счет этих денег поставить памятник на могиле писателя.

Новосибирская выставка 2002 года, вспоминает Юлия Якубовская, собрала много коллекционеров, желающих купить разные работы. Можно было, замечает женщина, и на квартиру набрать. Но Любовь Якубовская отказалась дробить коллекцию: хотела, чтобы ее полностью приобрел город. Вот только денег у властей на наследие первого городского художника не было. Правда, в 2010 году Художественный музей все же выкупил сорок разноплановых работ Якубовского, а еще получил от Якубовских в дар 215 графических картин. Остальная часть коллекции после смерти дочери художника в 2007 году была распродана его внучкой. Тогда большая часть художественного наследия досталась коллекционеру Григорию Гапонову, который в дальнейшем загорелся идеей создать персональный музей новосибирского художника.

— В антикварных салонах мне деньги выдавали по мере реализации картин, а Григорий предложил платить сразу. И я согласилась. Мне все мои знакомые тогда говорили: не продавай. А я им отвечала: «Извините, если жрать нечего, приходится продавать почем берут», — объясняет Якубовская.

Правда, надо заметить, что Григорий Гапонов во время открытия музея Якубовского рассказывал корреспонденту НГС, что пытался разыскать Юлию Юрьевну, но телефон у нее не отвечал. Позже выяснилось, что номер сменился. «Я даже не знаю, жива ли она. Может, после публикации статьи про музей она выйдет на связь», — сказал тогда журналисту Гапонов.

Дарья Донцова и алюминиевая бита

Лично о себе Юлия Якубовская рассказывает без каких-либо прикрас и, как кажется, не совсем охотно. Отмахивается, мол, ей семейный творческий дар особо и не достался.

— Мне вот, как ни странно, ничего не перепало. Может, лишь немного: я в школе очень хорошо сочинения писала. А ещё письма, когда отдыхала в пионерлагерях… А так я работала в торговле. Но сначала во внутренних войсках: охраняла заключенных в СИЗО. Хотела пойти на юридический и посмотреть на всё изнутри. Но эйфория быстро прошла. Хотя я умудрилась там получить через полгода внеочередное звание — младшего сержанта, — словно оправдываясь, рассказывает женщина.

Юлия Юрьевна перебирает коробку с разложенными по отдельным бумажным конвертам фотографиями: ищет упомянутые ранее ее рекламные снимки для Военторга. Параллельно продолжает рассказывать о себе.

— Я сердечник и гипертоник. Уже почти десять лет на инвалидности. До этого как-то всё не настолько тяжело было, потому что передвигалась. Но два года назад я сильно упала. После этого у меня произошли изменения в опорно-двигательном аппарате. И сейчас себя ощущаю действительно инвалидом. Я себе не готовлю, потому что стоять у плиты не могу: так, сардельки варю да бутерброды делаю. Иногда знакомого прошу купить что-нибудь приготовленное в кулинарии. Не могу сама мыть полы… Обычно мы с соседями собирались у меня каждый Новый год и отмечали его все вместе. Но после падения эта традиция прекратилась, — вздыхает Якубовская.

Живет пожилая женщина на 11,5 тысячи рублей в месяц. Говорит, пенсия у нее — по прожиточному минимуму. В 1990-е чуть-чуть не хватило добрать до необходимого стажа.

— Вот говорят: индексация пенсии, туда-сюда… Но у меня пенсия не индексируется. У меня — прожиточный минимум, а он увеличивается раз в год. В декабре наши вот эти вот, — небрежный взмах рукой куда-то вверх. — Вот эти мелкие, у которых лица в телевизор не влазят, собираются и решают: на сколько же увеличить прожиточный минимум? Вот в декабре 2021-го, знаете насколько увеличили? На 609 рублей! Особенно мило — вот эти 9 рублей. Без них вообще никак… То есть у меня было 10 800 в прошлом году, а в этом — 11 400 рублей. И примерно половина уходит на оплату квартиры… Радует одно: я сейчас не выхожу из дома — тряпье покупать не надо. Максимально чтоб прибарахлиться, достаточно купить халатик за 600 рублей. Некоторые старики копят на похороны. А у меня не отложено ни одной тысячи. Я получаю пенсию и сразу рассчитываю: это — на еду, это — на лекарство. Раньше мне хватало ежемесячно на лекарства 1500, а теперь нужно уже 2500. Хорошо, соседка страшно любит моего кота, поэтому кормит его, а я коту только покупаю наполнитель, — делится своей обыденностью Юлия Юрьевна.

После злополучного падения жизнь для Юлии Якубовской сжалась до телевизора и книг с детективами. Может, давняя работа в охране так о себе дает знать, но на книжных полках — под полторы сотни изданий Чейза, Шелдона, Хмелевской и других подобных авторов. Сборников Дарьи Донцовой больше всего: больше сотни потрепанных одинаковых книжек в мягком переплете.

— Последние годы работа была тяжелая, изматывалась сильно. Читать после этого Гончарова, «Обрыв»… Ну, как-то, знаете, мозга не хватало. И Донцову я для себя открыла, когда на склад устроилась. Тогда перечитала много женских детективов. Я читала Шилову, я читала Устинову, я читала и других… Донцова — то, на чем я окончательно остановилась. Но она тоже пишет неровно: некоторые детективы у нее многоплановые, а некоторые — как жевательная резинка, — с позиции эксперта рассуждает Якубовская.

Уже обуваясь в коридоре, корреспонденты НГС заметили на полке для одежды алюминиевую бейсбольную биту. Такие в 1990-е были популярны у некоторых, кто даже не догадывался о правилах этой спортивный игры. Якубовская оживилась и начала рассказывать, как она некоторое время назад бесстрашно гоняла каких-то наркоманов, снимавших в ее подъезде жилье. Наркоманы жизнь портили всем, а она с ними разобралась… Рассказ пришлось прервать: долго стоять Юлия Юрьевна не могла от боли. Надо было прощаться.

В начале апреля НГС опубликовал большой репортаж и видео из частного музея Павла Якубовского.