Владимир Кехман: «Практически мы спасли театр от разрушения»

Ива Аврорина:
Добрый день, уважаемые зрители, слушатели и читатели НГС.
Мы начинаем прямой эфир с директором Новосибирского театра оперы и балета Владимиром Кехманом о реконструкции, репертуаре и новых зрителях.

Элла:
Вы увеличили стоимость билетов в несколько раз. На данный момент культурный и образованный пласт населения с низким уровнем дохода( учителя, врачи и т.д) вынужден отказаться от посещения главного театра Новосибирска. Сводить детей в Оперный также достаточно дорогое удовольствие. Не считаете ли Вы, что тем самым снижаете культурный уровень города? Не станет ли Оперный элитарным проведением досуга?

Ответ:
Это почему-то сложивший миф о том, что мы повысили [цены на] билеты в несколько раз. Я попросил специально, чтобы мне сделали справку. У нас есть дорогих всего 151 билет на каждый спектакль. Моя стратегия заключается в том, что этот 151 билет (эти люди, которые будут их покупать) будут делать для других горожан возможность посещать наш театр принципиально за те же деньги, которые всегда здесь были. Минимальная стоимость билета от 100 до 600 руб. У нас есть 7 тарифов. У нас есть билеты по 300 руб., есть билеты по 600 руб., по 900 руб. Такого, чтобы попасть в театр было невозможно, — абсолютно не соответствует действительности.
Мы работаем как авиакомпания. У нас на сегодня репертуар театра размещен до апреля на сайте. Если люди заранее захотят попасть на любой спектакль, они могут это сделать. Нужно просто позаботиться об этом чуть-чуть заранее и купить билеты в любой ценовой категории.
Все, что касается 151 билета, — это действительно самые дорогие билеты, но это меньше 10 % (весь зал 1655 мест). Другой вопрос, что мы пока открыли 1200, и будем работать пока в режиме таком, потому что у нас не закончено фойе, которое мы должны закончить до середины декабря. Кроме того, у нас существует стратегия, что мы хотели бы, чтобы посетители театра могли комфортно находиться… смотреть спектакль комфортно. Для нас это очень важно. Тот третий ярус, где были самые дешевые билеты, — из него просто не комфортно было смотреть и слушать. Поэтому этих 1200 мест на сегодняшний день достаточно, чтобы обеспечить полную заполняемость, которая на сегодняшний день у нас выросла порядка до 85 %. Сейчас мы хотели бы, чтобы (для нас это очень важно) все люди, которые ходили в театр, и те люди, которые хотят прийти в театр, просто попробовали бы прийти и посмотреть, какие произошли изменения: и с точки зрения акустики, и с точки зрения комфорта. Один раз можно прийти и сравнить.
Я сталкиваюсь здесь в городе с тем, что многие люди просто не ходили в этот театр. Все говорят, что мы хотим, хотим, это наша святыня. Это удивительная вещь, но, к сожалению, многие горожане туда вообще не ходили.

Ива Аврорина:
Многие горожане вообще не ходят ни в какие театры. Какова была статистика посещаемости театра до вас?

Ответ:
Она была катастрофическая просто. Формально 60 %, но реально… Дело в том, что статистика специально не велась. То есть у меня вообще нет никакой статистики как таковой. Есть только отчеты, которые посылались в Министерство культуры. Но там было все вместе: и малый зал, и большой зал — разделить это невозможно. Никакой отчетности, которая должна вестись в театре, не велось. Мы не имеем никакой статистики, чтобы каким-то образом опираться на нее, потому что она вообще не соответствует действительности. Средняя цена на билет была 471 руб., по-моему.

Ива Аврорина:
А сейчас она какая?

Ответ:
Сейчас пока у нас нет статистики, но она будет гораздо выше, конечно.

Ива Аврорина:
Опера и балет — это не массовое времяпрепровождение. Это не кино, это не зоопарк, не цирк. Есть некоторое количество людей, которые туда периодически ходят и ходили. У нас очень большой зал — почти 1700 мест. В Михайловском сколько мест?

Ответ:
874.

Ива Аврорина:
То есть практически в 2 раза меньше.

Ответ:
Не в 2 раза. Так впрямую считать нельзя. В Михайловском театре 650 мест очень комфортных из 874.

Ива Аврорина:
При этом Санкт-Петербург — это город, в котором туристов значительно больше, чем в Новосибирске.

Ответ:
Мы не являемся туристическим местом — Михайловский театр им никогда не являлся. Это чисто городской театр. Мой подход всегда был, и я уверен, что мы сделаем здесь то же самое. Моя задача как директора сделать так, чтобы минимум 600 тыс. человек пришли к нам в театр через 2 года. Минимум 600 тыс. — т.е. я хочу больше, но 600 тыс. мы должны получить.

Ива Аврорина:
За 2 года?

Ответ:
Нет, в год. Сейчас та статистика, которая уже есть, по количеству проданных билетов — мы продаем приблизительно в день между 1 тыс. и 1,5 тыс. билетов. Поэтому то, что говорит Элла, не соответствует действительности. Я даже представить себе не мог, что будет такой спрос. Все цифры, о которых я мечтал, в 2 раза на сегодняшний день больше, нежели я мечтал.

Ива Аврорина:
Вы не думаете, что это вызвано большим перерывом в работе театра: любопытством и тоской по опере и балету?

Ответ:
Конечно, нет. Это все идет новая публика. Почему я могу так судить? Потому что люди не знают, когда хлопать даже. Они просто завороженно сидят и смотрят. Вчера было 1200 детей с родителями на «Чиполлино».

Ива Аврорина:
Там, по-моему, были дети из детдомов, которые бесплатно…

Ответ:
Нет. Это не дети из детдомов. У меня подход такой — я очень сильно поддерживаю наших коллег: нашу хореографическую школу, нашу спецшколу, наш кадетский корпус. Мы взаимодействуем с областью с точки зрения многодетных мам. Но это все будет 6-го числа в большем количестве. А 6-го числа, например, дневной спектакль — там нет ни одного приглашенного, он полностью продан. Я не знал, например, что спецшкола никогда не была в театре. Дети, которые были на [концерте] Мацуева, подходили ко мне и говорили: «Владимир Абрамович, огромное вам спасибо, мы вообще здесь не бывали».

Ива Аврорина:
И руководство школы говорит, что дети из специальной музыкальной школы не были в оперном?

Ответ:
Практически. Они не вообще туда не ходили, их не приглашали туда во всяком случае.
У меня удивительная встреча была с Вадимом Репиным позавчера в Москве. Я ему показал наши интерьеры. Он посмотрел видео, сказал: «Понятно все. Ты имеешь в виду, это будет?». Я говорю: «Да, нет. Это уже есть». А он, я так понимаю, мальчиком знает этот театр. Он говорит: «Я правильно понимаю, что это просто видеовизуализация?». Я говорю: «Нет, это живое видео». Он говорит: «Я в это не верю». Я говорю: «Будешь сейчас 13 числа…». Он приезжает сюда судить детский конкурс им. Чайковского. Я говорю: «Придешь, посмотришь». То есть он не поверил своим глазам.

Ива Аврорина:
Что это так быстро было сделано.

Ответ:
Не быстро. Что это вообще было в принципе сделано.

Ива Аврорина:
Вернемся к стоимости билетов, которая не в несколько раз, но стоимость средняя билетов значительно увеличилась…

Ответ:
Не средняя стоимость. Увеличилась стоимость на 151 билет значительно просто потому, что таких мест не было раньше. Этот высокий партер, который мы сделали на 200 мест, — его же не было. Это была мертвая зона в театре.

Ива Аврорина:
Стоимость ярусов не увеличилась?

Ответ:
Нет, конечно. О чем вы говорите? Ярусы у нас как стоили, так и стоят — от 100 до 600 руб., от 100 до 900 руб.

Ива Аврорина:
Открываем доступные билеты на «Щелкунчик» на 31 декабря. Меня поразило то, что в предыдущие годы на 31 декабря на «Щелкунчика» билеты нельзя было достать с октября.

Ответ:
Я об этом ничего не знаю.
Все, что касается «Щелкунчика» 31-го числа. Этот спектакль, который танцуют 2 главные звезды, я бы сказал, мира, которые специально приезжают ко мне справить Новый год здесь. Это вырванный из контекста нюанс. Все остальные «Щелкунчики» давайте посмотрим, сколько стоят.

Ива Аврорина:
Дело даже не в цене. Он не продан.

Ответ:
Почему не проданы?

Ива Аврорина:
Сегодня у нас 4-е число. Мы заходим на сайт НОВАТа. На 31-е число стоят 2 «Щелкунчика». Смотрим тот, что в 12:00. В прошлом, позапрошлом годах такая ситуация была немыслима — не продано фактически четверть зала.

Ответ:
У нас еще 28 дней впереди. У меня только 50 человек из Москвы и Санкт-Петербурга приезжают.

Ива Аврорина:
То есть вы рассчитываете на то, что вы их продадите?

Ответ:
Я не рассчитываю, я в этом не сомневаюсь.

Ива Аврорина:
Хорошо, смотрим: «Борис Годунов», 10-е число. Высокий партер практически целиком не продан. Места по 500 руб. остались, 600 руб.

Ответ:
На тему дорогих билетов. Где здесь дорогие билеты? 500 руб. — это дорого, как вы считаете?

Ива Аврорина:
Это значительно выше, чем была цена на оперы в Новосибирске.

Ответ:
Кто вам это сказал?

Ива Аврорина:
Я знаю хорошо цены. Я ходила регулярно.

Ответ:
А сейчас не ходите?

Ива Аврорина:
Пока еще не успела.

Ответ:
Вы считаете, 500 руб. — это дорого?

Ива Аврорина:
Вопрос в том, насколько выросла стоимость.

Ответ:
Это не «вопрос в том…». А вопрос в том: 500 руб. — это дорого или нет?

Ива Аврорина:
Смотря для кого, наверное.

Ответ:
Я не знаю. У вас какая зарплата?

Ива Аврорина:
Это коммерческая тайна.

Ответ:
Средняя зарплата, насколько мне известно, в Новосибирске 27 тыс. 500 руб. — это дорого?

Ива Аврорина:
Для семьи из 4 человек.

Ответ:
Вчетвером никогда на оперу не ходят.

Ива Аврорина:
Почему? Мама, папа, дети.

Ответ:
Я такого не знаю. Я не видел такого.

Ива Аврорина:
Принято было всегда.

Ответ:
Когда я принял этот театр, на опере заполняемость была меньше 50 %. Всегда. Последние годы. Мне жаловались артисты, что они пели, когда сидели 30 человек.
А все, что касается цен на высокий партер. У меня в Михайловском театре первые 9 месяцев ложи бельэтажа были пустыми. Ничего страшного.

Ива Аврорина:
Потом привыкли?

Ответ:
Конечно.

Ива Аврорина:
За счет чего?

Ответ:
За счет того, что есть люди, которые хотят провести вечер в театре. Это определенные места. На эти места эти люди покупают, давая возможность другим людям получать цену 500 руб., потому что если эти 200 мест я продал по 3,5 тыс. или по 5 тыс. — это 1 млн руб. Этого достаточно мне, чтобы все остальные стоили 500 руб.

Ксения:
Здравствуйте, Владимир Абрамович. В интервью для "Известий" в апреле вы пообещали снизить цены на билеты в Оперном театре, цитирую:
"Чтобы сделать заполняемость зала близкой к 95%, нам нужно резко снизить цены на билеты. Что мы и сделаем.
— Цены и сейчас небольшие.
— Будут еще ниже"
Однако с началом продаж стало понятно, что цены на билеты не только не снизились, но наоборот резко поднялись. В результате многие теперь не могут позволить себе пойти в театр, также снизилась наполняемость зала (полупустой зал был на премьере "Пламени Парижа", до сих пор доступно для покупки много мест в партере на "Щелкунчика", хотя в прошлые годы билеты на него приходилось брать за два месяца). Скажите, пожалуйста, почему не были выполнены обещания по снижению цен на билеты? И стоит ли ожидать снижение цен в ближайшем будущем?

Ива Аврорина:
Вы вместо этого повысили цены?

Ответ:
Нет. Дорогие цены только на 200 билетов. Все остальные посмотрите.

Ива Аврорина:
Мы видим 500, 600, 800.

Ответ:
Это дорогие?

Ива Аврорина:
Это дороже, чем было.

Ответ:
Нет, конечно. Какие они были, такие и остались. Вообще ничего не поменялось. Есть по 100 руб. билеты, только их надо покупать заранее. Есть у нас абонементы по 300 руб. — студенческие среды (то, что мы сделали новое). У нас есть спецпредложение обществу ветеранов по 100 руб. У нас есть свои абонементы, которые стоят очень дешево, — 4 спектакля 1200 или 1400 руб. В этой части то, что я сказал, мы уже сделали. Чтобы была возможность так сделать, чтобы студенты могли… Студентам мы вообще продаем по 300 руб. Это наша задача. Все наши образовательные проекты. Это разные вещи. Есть вещи, которые связаны с заполняемостью зала, — это одна история. А есть вещи стратегические. Стратегически 200 мест, которые мы сделали, которые я даже не ожидал, что мы сможем сделать… Это просто чудо — то, что нам удалось таким образом это сделать с точки зрения высокого партера. Такое ощущение, как будто там всегда это было. То, что сейчас это произошло, позволит нам держать эти небольшие цены для студентов, для ветеранов, для пенсионеров и для детей. Вчера на «Чиполлино» мы продали много билетов в том числе по 300 руб.

Ива Аврорина:
Вы сами некоторое время назад говорили, что стоимость билетов в среднем увеличилась.

Ответ:
Конечно. Исключительно за счет этих 200 дорогих билетов.

Ива Аврорина:
То есть стоимость билетов выросла только на высокий партер, а на остальную часть осталась такой же, как была?

Ответ:
Безусловно. Или даже ниже. Та статистика, которая была, абсолютно не имеет отношение ни к чему, потому что заполняемости там просто не было. Мы даже не используем ту статистику. Там есть статистика, что в среднем билет стоил 471 руб. Но что это такое, на какой спектакль — этой статистики не существует как таковой. Были спектакли «Терем-теремок» в малом зале. Ну что это? О чем тут говорить? Или солдатик какой-то… Это все несерьезно.

Марина:
Всегда покупала билеты на балет на одни и те же места на втором ярусе последний ряд по центру. В прошлом году стоили 600 рублей, в этом 900 руб.

Ответ:
Вопрос: когда она покупает? Если день в день, они могут стоить и 1,5 тыс. Вопрос, заранее ли ты покупаешь…

Ива Аврорина:
Изменился сам принцип продажи?

Ответ:
Конечно.

Ива Аврорина:
Чем более заранее покупаются билеты, тем они дешевле?

Ответ:
Конечно. Изначальный тариф, первый тариф — 100–600 руб. на яруса.

Ива Аврорина:
То есть если сейчас покупать билеты на апрель…

Ответ:
Например. Или на март. Самые дешевые билеты — от 100 до 600 руб.

Марина:
Как вы оцениваете сообщение вашего зама по связям с общественностью С.Наборщиковой о ценах на билеты, появившегося 3 декабря на сайте?
Вы находите его тон нормальным? Как вы считаете, формируют ли подобные сообщения положительный имидж - театра и лично вас?
На мой взгляд, получилась довольно неуклюжая и беспардонная попытка посчитать чужие деньги. Ну а уж абзац с описанием прежнего состояния дел в театре ("фойе напоминало районную поликлинику, а туалеты унижали человеческое достоинство") иначе как мелочное хамство квалифицировать трудно. Я не являюсь поклонником Бориса Мездрича, я согласна с тем, что многое в материально-техническом плане (и уж тем более - в творческом, увы) при нем можно было улучшить. Но пусть это останется на его совести. Кто это понимает - тот понимает. Предсказуемо желание главы отдела по связям с общественностью улучшить ваш имидж, тогда было плохо - теперь хорошо. Но использование подобного тона и формулировок унижают ведь не Мездрича, а вас. Тон этот обнаруживает отсутствие человеческой культуры у пишущего (честно говоря, для меня неожиданно), и вашему имиджу - вредит. (Отдельным сюрпризом стало пару раз неверно употребленное в тексте "не" вместо "ни", если интуиция меня не подводит)
Короче: поясните, пожалуйста, что это было? Непрофессионализм одного сотрудника? Отношение к слушателям и предшественникам, утвержденное на уровне руководства?

Ответ:
Что касается тона. На моей первой пресс-конференции многие интерпретировали мои слова, что я не буду советоваться с новосибирцами. Я говорил, что я не понимаю технологии, как это делать. Я структурный человек. Я не понимаю, как можно обсуждать с Общественной палатой, с Народным фронтом, который сейчас пытается со мной что-то обсуждать, например, творческие названия. Ну, названия… Буду я делать «Спартак» или я буду делать… Или то, что написал Бернадский в «Континент-Сибирь», что он был на «Спартаке», и он считает, что он видел «Спартак» Ковтуна, когда мы открывали «Спартаком» Григоровича. Ну это же смешно. И это для меня дикость. То же самое с точки зрения тона. Г-жа Наборщикова — профессор консерватории, доктор искусствоведения, бывший редактор отдела культуры «Известия». У нее безупречный тон. Просто люди иногда не хотят правду воспринимать. Она всегда неприятна, правда. Никогда правда не бывает приятной. Всегда, как говорил Геббельс, лучше чудовищная ложь… и в нее будут верить люди. Поэтому ситуацию вокруг цен считаю полной инсинуацией. Поэтому Светлана Витальевна абсолютно правильно высказалась на эту тему, я ей благодарен за это, что она очень тактично и деликатно поставила все точки над i. Не бывает, тем более в такого масштаба театре, в котором работает 800 с лишним человек коллектив, на сцену выходит 150 человек вместе с оркестром, а в зале может сидеть 200–300, 50, 100 человек. Это невозможно. То, что было, это страшное неуважение.
Что касается: вот раньше был очень хороший центральный проход. А мне все артисты говорили, что это было ужасно петь: «Мы поем. Это все уходит в эту дырку, не возвращается назад к нам. Мы видим в глаза нам светящее слово "Выход"». Нет вообще ни одного театра реконструированного с центральным проходом. Исторические театры остались, например, как в Михайловском театре — исторически у нас есть центральный проход.

Ива Аврорина:
Но наш театр же памятник архитектуры.

Ответ:
Когда мы будем делать следующий этап реконструкции Михайловского театра, когда поставим новые кресла, тогда у нас тоже не будет никакого центрального прохода. Потому что это самые дорогие места, это самые лучшие места, потому что ты сидишь и видишь напрямую. Всегда делается в центре единый, а в Баварской опере (они немцы, им свойственна такая аскеза) вообще нет прохода — есть крайние места, и ты должен в середину через всех людей проходить. Все думают о заполняемости, партер — самые хорошие, дорогие места.

Петр:
Какую публику планируете привлечь в театр и чем? Чем вас не устраивала старая публика?

Ответ:
Меня ничем не не устраивала старая публика, я просто ее не знаю, к сожалению. В связи с тем, что меня назначили 29 марта, а в конце мая мы закрыли сезон, я пока передвигался… Мне, условно говоря, нужно было сдать дела в Михайловском театре, завершить все. Это все неожиданно происходило. Вы думаете, план какой-то был? Как будто я этот «Тангейзер» сделал, как будто я это все здесь сделал, а потом… Здесь основная интрига в том, что в эту точку театр пришел семимильными шагами сам. Мы сейчас оставим эту тему, если захотите, потом поговорим.
То, что касается публики. Безусловно, мы с большим уважением относимся к старой публике и вообще к публике. Та публика, которую я сейчас встречаю в Новосибирске… Я практически 2 недели здесь прожил, когда мы открывались, сейчас приехал на премьеры. Это уникальные люди. Такой интеллигентной публики нет ни в Питере, ни в Москве, в моем понимании. Для меня это еще одна не то что радость, это просто феноменально интеллигентная публика.

Ива Аврорина:
В чем проявляется интеллигентность?

Ответ:
Во всем. В том, что 3-й звонок — все на местах. Такого нигде нет. Такого порядка, который есть в Новосибирске, такого трепетного отношения я не видел нигде — честное слово. В России. Я обожаю мюнхенскую публику, люблю публику Ковент-Гардена, люблю публику американского балетного театра. Я горжусь.
Я горжусь труппой. Это просто мировая труппа. Я приехал вчера из Америки, и вчера мне подтвердили, что мы полностью впервые в истории — это будет две театра (Михайловский и НОВАТ) — в одно время мы выезжаем на гастроли на 3 недели по Америке. Не по всей Америке — имеется в виду Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Везем «Спартак» Григоровича, «Лебединое озеро» повезем наше.
К чему я это все? С точки зрения публики и с точки зрения труппы и вообще коллектива, на сегодняшний день это мировой уровень. К моей радости, этого никто не знал. Вот такого масштаба я действительно не ожидал. Особенно вчера, когда я услышал, как играл оркестр «Чиполлино» (это один из моих любимейших спектаклей), я не видел, чтобы так дети реагировали.

Ива Аврорина:
Белякин дирижировал?

Ответ:
Нет, дирижировал Карен Дургарян. Еще был это колорит армянского дирижера — это, конечно, уникально, просто уникальнейшая атмосфера.
С точки зрения акустики. Тот человек, который плохо говорит об акустики в этом театре, вообще ничего не понимает в музыке, значит. Мне Денис Мацуев сказал, что это просто уровень Карнеги-Холл. Да и когда старое было, я тоже не понимал: какие-то пустоты якобы где-то там. Я не понимаю, это уникальная акустика.

Ива Аврорина:
Может, вы не на всех местах сидели?

Ответ:
Я в партере везде посидел. За исключением этих там задних мест.

Ива Аврорина:
И нигде пустот не услышали?

Ответ:
Может быть, я не избалован. Может быть, я не такой эстет, как те люди, которые рассуждают на эту тему.

Ива Аврорина:
Так все-таки какую новую публику и за счет чего вы рассчитываете привлечь?

Ответ:
Первое и самое важное — это люди, которые в театр просто не ходили. Кто эти люди? Неважно кто. Я их всех жду. Мне важно, чтобы они просто пришли 1 раз. Мне нужна неискушенная публика, которая… Ведь социальная, главная, задача театра заключается в том, чтобы человек, придя в театр, мог себя ощутить, получить такое, чего он не может встретить в повседневной жизни. Это главная социальная задача театра. Соответственно, от туалета до буфета, от оперы до балета это должно быть особой атмосферой. Мне кажется, мы ее создали уже.

Ива Аврорина:
То есть люди пойдут не на оперу, не на балет, а на атмосферу?

Ответ:
Просто они должны прийти в театр — это главное. Пусть они придут на один акт, пусть они послушают одну арию — не важно. У нас, к сожалению, нет лож. Сейчас в Михайловский театр люди приезжают (у них свои ложи) послушать одну арию и уезжают. Или покупают билеты так. Любые возможности. Для меня это очень важно, чтобы именно новая публика: студенты, семейные пары, бизнесмены, интеллигенция — все те, кто не ходил в театр, — главные мои зрители. Дальше мы будем для всех категорий: и искушенной публики, и тех, кто ради атмосферы идет. Мы открыты для всех. У нас нет никаких ограничений. У нас не существует ничего, кроме уважения к театру, уважения к репертуару, уважения к артистам и уважения в принципе к той профессии и тому служению, чем мы занимаемся. Это единственное, что меня волнует. Все остальное… Мы сделаем все, чтобы тот человек, который к нам пришел, больше от нас никогда не ушел.

Ива Аврорина:
Много вопросов пришло от жителей Академгородка, которые с недоумением узнали, что автобус, который после окончания спектакля отвозил в Академгородок публику, отменен. Оказалось, что была детская комната, которая тоже отменена. Почему? Насколько это будет способствовать тому, чтобы публика больше ходила в оперный?

Ответ:
Автобус — это самая моя любимая тема. Сколько человек перевозил автобус? Сколько в Академгородке живет человек? 100 с лишним тысяч, наверное. 50 человек перевозил автобус. О чем говорить? В этом и есть все трюки эти, но они со мной не пройдут. Просто 50 человек — вот о чем идет речь. Какая разница?

Ива Аврорина:
Разница: поедут эти 50 человек или нет на каждый спектакль.

Ответ:
Желательно вообще всем обеспечить, чтобы все бесплатно приехали, все бесплатно… Если бы у меня был бюджет 5 млрд, как у Большого театра…. не 5 — 2 млрд, я сделал бы вообще бесплатные билеты. Мне бы вообще не надо было зарабатывать. Но, к сожалению, у нас бюджет очень маленький. Мы его увеличили сейчас. Слава богу, спасибо огромное Минкульту, Минфину. Но тем не менее все равно он настолько с масштабом (у нас масштаб здания 180 тыс. куб. м — больше, чем у Большого театра)… Вы можете себе представить, что в год на эксплуатацию выделялось 22 млн руб. Чтобы вы понимали, Marriot по своим обязательствам резервирует ежегодно 18 млн (насколько он меньше нашего театра — в 10 раз?), новое здание. А у нас уже температурные швы расходились. Поэтому ситуация заключается в том, что понимаем, что есть какие-то сложности, но мы будем решать с городом вообще в принципе вопрос транспортной доступности театра. Я ничего у города не просил, ничего у области не просил до сих пор. Но вот здесь, я надеюсь, мы найдем компромисс.

Александра:
Здравствуйте! Почему в репертуаре стало так мало опер, да и те идут в концертном исполнении? Очень огорчает отсутствие полноценных оперных постановок. При прежнем руководстве опер было достаточно. Или это у вас такая форма экономии? Раз балет более популярен - балеты будем ставить, а раз на оперу ходит меньше народа - им и так сойдет? Лично мне обидно. Я ходила в театр не ради буфета и убранства фойе, а ради полноценного спектакля!

Ива Аврорина:
Спрашивают, куда исчезла премьера «Медного всадника» в постановке Кончаловского, о которой вы говорили на пресс-конференции. Постановка «Бориса Годунова» тоже планировалась полноценная. Давайте с этого начнем. Что планируется в репертуаре? Планируются ли у нас оригинальные постановки? Вы говорили, что планируете сделать наш театр лучшим в Евразии.

Ответ:
Все, что касается стратегии репертуара. У меня контракт до 2020 года. Соответственно я принял такое решение. Когда мы разговаривали во время пресс-конференции, той беды, которая была в театре, я ею не владел. Почему сейчас изменена в части постановок? Просто нет денег. Я принял театр с долгом в 100 млн. Их физически просто нет. Это первое.
Второй момент — все, что касается «Медного всадника» и «Бориса Годунова». У нас на сегодняшний день был план взять «Бориса Годунова» в Турине. Тот гонорар, который они попросили, — 350 тыс. евро и плюс-плюс-плюс. Это просто выламывание рук. Это мой принцип — те люди, которые начинают со мной разговаривать с позиции силы или с позиции, зная, что нам очень это надо, и начинают так вести себя, я всегда говорю им — нет, как бы мне выгодно это ни было.
«Риголетто», который будет у нас из «Ла Скала», — шикарный спектакль.

Ива Аврорина:
Это этот сезон?

Ответ:
Да. Вот будущий сезон.
«Риголетто» — это в опере. «Щелкунчик» — это балет.

Ива Аврорина:
У нас же есть «Щелкунчик»?

Ответ:
Будет у нас два. И «Спартак» будет.

Ива Аврорина:
А зачем?

Ответ:
Это очень важный момент. Вы понимаете, мне приходится насиловать детей. Детки — 60 человек. Они должны отдыхать в январе, а они у меня танцуют. Это неправильно. У нас вначале, когда они учатся, они будут танцевать «Щелкунчика» Вайнона, а потом, когда они на каникулах, мы будем показывать «Щелкунчика» Начо Дуато.
То же самое «Спартак». «Спартак» Григоровича — это одна публика, а «Спартак» Ковтуна — это другая публика. Это разного типа спектакли.
То же самое, что касается оперных названий. Опера — это элитарное искусство, которое на Западе в свези с тем, что западные театры считаются грандами оперными, — у них опер больше, чем балетов. А у нас все наоборот в связи с тем, что у нас балет впереди планеты всей.

Ива Аврорина:
Он проще для восприятия и коммерчески выгоден?

Ответ:
Самое важное не это. Самое важное — мы являемся хранителями традиций балета. Это признано всем миром. Мы обязаны развивать и давать возможность нашим балетным артистам больше танцевать.

Ива Аврорина:
В ущерб опере?

Ответ:
Безусловно. Другого нет, тут ничего не сделаешь. Там они делают в ущерб балету, давая 70 спектаклей всего лишь балета и ставя 150 опер, на Западе. У нас все наоборот — мы ставим 150 балетов и 70 опер. Все зависит от сезона, но у нас другого ничего нет, потому что у нас репертуарный театр, мы не можем, как они. У них почему много опер? Они берут блоками. Пригласили всех. У них свой хор и оркестр — всё. Все остальные певцы не являются домашними. А у нас мы не можем. Мы должны давать всем работу. Почему я и Чуриловой, и Видеману, и Янковскому — всем им говорю: «Ребята, если вы будете петь у меня по всему миру, я буду только счастлив». Мы сделаем им расписание такое. Потому что для меня, если мой певец танцует или поет в Ковент-Гардене, в Мюнхенской опере, в Берлине, для меня это очень… и для России это почетно очень. Это очень важно. Мы же не какие-то крепостные.

Ива Аврорина:
А как же жители Новосибирска, которые хотят их слушать?

Ответ:
Жители Новосибирска должны быть тоже горды, что Чурилова поет в Мариинском театре, Янковский поет…

Ива Аврорина:
И слушать их в записи?

Ответ:
Почему в записи? Они достаточно… Вы поверьте мне, что я видел и у меня слезы на глазах были, когда «Пиковую даму» поет Видеман, Чурилова и Янковский, а в зале 500 человек сидит. Это было сейчас на моих глазах, до закрытия. Что вы мне на это скажете? Где были новосибирцы? Где хотя бы 1000 человек? Как не бывает пророка в своем Отечестве — это раз. И, к сожалению, будут теперь ценить и Чурилову, красавицу (сейчас я ее видел, похудела, прекрасно выглядит), и Янковского, который будет выдающийся баритон, мы сейчас из него… и Рома Полковников, который, дай бог ему здоровья…

Ива Аврорина:
Это уже балет.

Ответ:
Какая разница, это не имеет значения. Это все звезды этого театра, которые должны быть просто мирового уровня. Они и есть, просто мы чуть-чуть эту ситуацию подправим.

Пинус Наталья:
По каким причинам в афише на 2015-2016 год нет спектаклей «Месса», «Фауст», «Кентервильское привидение» и других?

Ива Аврорина:
Почему был снят с репертуара «Тангейзер» понятно, а остальные спектакли?

Ответ:
То, что снято, связано только с одним. «Тангейзер» не хочу обсуждать, все всё знают — это богохульство. Более того, у меня все рабочие сцены были раздеты, а там было столько костюмов. Мы их всех одели в костюмы из «Тангейзера» — прекрасно, очень хорошо выглядят сейчас.

Ива Аврорина:
Рабочие сцены ходят сейчас в костюмах из «Тангейзера»?

Ответ:
Да. Туда ему и место.
«Фауст». Нет в мире спектакля, который монтируется 3 дня и демонтируется 3 дня, — это смешно.

Ива Аврорина:
Это нерационально?

Ответ:
Конечно. Это несерьезно просто. Ты можешь смонтировать за 3 дня и потом месяц показывать — да. Но как продать-то это? 1 раз ты продашь, 2 дня продашь, потом 3 дня разбирать, что ли? Это несерьезно. Это просто не работает.
«Кентервильское привидение». Мы академический театр, для начала. Я посмотрел, это… Я имею право, все-таки я что-то сделал в этой профессии, скоро будет 10 лет, как я директор театра. Мне не нравится этот спектакль. Можно мне, что хотя бы чуть-чуть мне не нравится, чтобы это не шло? 50 человек из консерватории — это целая жизнь. Куча балета участвует. Ну невозможно, просто невозможно. Для нашей публики это не нужно.

Ива Аврорина:
Но он же продавался?

Ответ:
Есть вещи, которые не только связаны с деньгами.

Ива Аврорина:
У консерваторских была возможность выйти на большую сцену.

Ответ:
Понимаю. Мы дадим им по-другому выйти на нашу сцену, но не в таком мюзикле.

Ива Аврорина:
«Месса»?

Ответ:
«Мессу» не видел. В связи с тем, что человек, который сделал этот спектакль не продлил контракт, кто это будет делать? Это же Рубикис сделал. Это не было никогда репертуарным. Это был сделан спектакль для «Маски» («Золотая маска», премия ежегодного театрального фестиваля. — НГС.НОВОСТИ.)

Ива Аврорина:
Почему? Он шел регулярно.

Ответ:
С какой заполняемостью?

Ива Аврорина:
С полной.

Ответ:
Нет, конечно.

Ива Аврорина:
Там за неделю было билетов не купить.

Ответ:
Хотите, я вам пришлю?.. Зачем вы это говорите? Он прошел 3 или 4 раза. Это спектакль этого режиссера. Это вообще не репертуарное название даже. Это было сделано, чтобы получить очередную «Золотую маску», которая даром не нужна. Кому нужны эти «Золотые маски», для меня это загадка. Это фестиваль, который не отражает вообще никакого уровня. Глеб Фельштинский меня сейчас попросил на «Бориса Годунова» даже не звать экспертов «Золотой маски». Я считаю, что мы сняли гениальный спектакль «Трубадур».

Ива Аврорина:
Вы сняли «Трубадура» Чернякова, потому что это не оригинальная постановка.

Ответ:
Нет такого: оригинальная-неоригинальная. Это то, что я Ревякиной (Мария Ревякина, гендиректор фестиваля «Золотая маска». — НГС.НОВОСТИ) сто раз говорил, и она не понимает. Нет такого: малая или большая. Вы сделайте это тогда точно. Точные критерии, а не то что спектакль номинируют, а создателя не номинируют. Как такое возможно? Пусть Черняков, но Татарникова надо номинировать. Это как корабль без капитана — как он может двигаться? Невозможно.

Ива Аврорина:
То есть на «Золотые маски» новосибирский оперный театр претендовать больше не будет. Это вам неинтересно. Я правильно поняла?

Ответ:
Я считаю, это не тот фестиваль, в котором уважающий себя театр должен участвовать.

Ива Аврорина:
А какой тот? Михайловский за «Онегина» получил «Маску», и такое ощущение, что этим гордился.

Ответ:
Вы не слышите меня сейчас. Вы должны были прочитать мое интервью. Я считаю, что было сделано тогда за «Онегина» — это было специальное действие против Мариинского театра, когда дали Михайловскому театру 3 «Маски». Почета в этом, я повторяю, никакого нет для нас, потому что этот фестиваль не отражает никакого… от этого ни денег у тебя не прибавляется, ни славы — ничего. Потому что фестиваль этот является на сегодняшний день пережитком прошлого.
Что нам важно для международной славы, для признания? Самые основные параметры, которые важны для меня. Это заполняемость зала, чтобы новосибрцы были у меня в театре, — это первый момент. Любой фестиваль меня вообще не волнует. Это мне важно. Мне важно — это социальная функция театра, доступность любому человеку прийти в наш театр. это не только деньги. Это туалеты, буфеты, удобства — есть куча критериев, которые необходимы для того, чтобы человек пришел в театр нормальным образом, помимо творческой составляющей.
Второй очень важный момент — это признание мира. Для чего это нужно? Это участие в международных фестивалях. Там нет никаких призов. Само участие сегодня Михайловского театра на фестивале в Гонконге — это есть признание. Это всё за их счет — это важный элимент, что не мы платим, а они нас везут в Гонконг. И все счастливы: артисты счастливы, я счастлив. Конечно, это престижно очень — вместо Штац-оперы, вместо «Ла Скала» везут нас со «Спящей красавицей».

Ива Аврорина:
Вместо или вместе?

Ответ:
Вместо.

Ива Аврорина:
Фестиваль, в котором не участвует ни «Ла Скала», ни…

Ответ:
Там участвуют все, но выбрали нас. Вы не слышите, что ли?
Вот это меня волнует. Участие в американских гастролях, в Лондон повезти Новосибирск — да, это меня волнует. Это 2 города, которые я хочу завоевать с тим-театром. Я хочу, чтобы эта балетная труппа получила [премию в номинации] «Лучшая зарубежная труппа», потому что я считаю, что мы именно этого уровня, как и Михайловский получил. Да, мне было важно. И новосибирский получит это, я уверен, в течение 2–3 лет в зависимости от того, как мы быстро приедем в Лондон.
Поехать на гастроли по России — важно.
«Золотая маска» вообще не интересует. Тем более у этого театра есть чуть ли не 18 «Масок». Зачем ему еще эти «Маски» нужны? Ставить некуда.

Ива Аврорина:
Если мы говорим про планы репертуарные. Новые постановки для нашего театра с учетом возможностей сцены, с учетом возможностей зала планируются в этом сезоне?

Ответ:
В этом нет. Оригинальных в этом нет, потому что это невозможно сделать. Все, что касается оригинальности, для этого нужна подготовка минимум 2 года. Это знает любой даже студент. Потому что меня не интересуют проходные Селины, режиссеры такие.

Ива Аврорина:
Черняков интересует?

Ответ:
Черняков не будет здесь работать, я уже с ним разговаривал, это невозможно.

Ива Аврорина:
Он же ставил у нас оперы.

Ответ:
Когда?

Ива Аврорина:
Он ставил «Макбета». Это было, по-моему, года 4 назад, если я ничего не путаю.

Ответ:
Путаете.
У меня есть определенная стратегия, которая связана с тем, что для того, чтобы что-либо сделать оригинальное, к этому нужно подготовиться. Подготовка — 2 года. Но 2 года я ждать не могу. Поэтому все, что мы сделаем сейчас в рамках образовательного проекта, мы обучим публику нашу для начала — за 300 руб., 500 руб. Обучили, люди привыкли ходить в театр. И с этого момента первая полномасштабная постановка, которую я хочу сделать, грандиозная — это будет «Турандот» в копродукции с Астаной и с Пекином. Там есть очень интересный режиссер, с которым мы ведем сейчас переговоры, не буду сейчас называть его имя, это одна из мировых величин.

Ива Аврорина:
Россия — не Россия хотя бы?

Ответ:
Не буду называть. Это в любом случае международный человек. Он имеет отношение и к России в том числе, но это международный человек.
Это такая масштабная. Все, что касается обновления репертуара. Мы будем делать в копродукции «Золушку» (это новая постановка с «Ла Скала»), поэтому у нас будет две «Золушки». И у нас будет в опере «Риголетто», и я сейчас хочу сделать новую детскую оперу. Я вчера разговаривал с Александром Васильевичем Петровым, нашим новым руководителем театра «Зазеркалье». Я хочу, чтобы он к нам приехал. Он сейчас думает. Я хочу, чтобы он придумал специально для нас такое оригинальное название для детской оперы. Детский репертуар тоже очень важный момент. То, что я сейчас видел на «Чиполлино», — это для нас семейный подход. Потому что родители почему-то думают, что им будет неинтересно.

Петр:
Понимаете ли вы, что большая часть тех, кто протестовал против «Тангейзера» были возмущены не только использованием религиозной символики, но и осовремениванием классической оперы. Осознаете ли вы, что от вас ожидают махровой классики, и любые постановки Чернякова будут восприняты в штыки. Планируете ли вы привлекать того же Дмитрия к постановкам? Согласен ли он работать с вами после истории с «Тангейзером».

Ива Аврорина:
У нас будут какие-то новаторские постановки?

Ответ:
Вопрос некорректен. У нас будут талантливые постановки — это главное. Не имеет значения, как то. Имеет значение — имеет режиссер талант или нет. Может он рассказать историю или нет. Это ключ. Все остальное не имеет значения.
В чем гений Чернякова? Гений его в том, что он придумывает историю. Она может нравиться, может не нравиться, но она придуманная. Это целая концепция. Я работаю только с такими людьми. Не важно, Черняков это, или Жолдак, или Петров будет, или Сидоров. Те люди, которые смогут рассказать историю, будут работать в этом театре.
У каждой труппы своя специфика. Здесь феноменальный хор, феноменальный оркестр, великолепные певцы и большая труппа. Поэтому такие названия, как «Годунов», «Хованщина», «Котко», которую мы будем делать к 100-летию революции, «Пиковая дама» новая, «Онегин» новый обязательно — это русский репертуар обязательно. «Леди Макбет», скорее всего, мы обязательно должны будем сделать здесь. Прокофьева мы что-то сделаем здесь такое. У нас есть музыкальный руководитель [Дмитрий] Юровский. Сейчас 5 декабря будет его великолепный вечер. Концепция какая: русская, итальянская, французская, немецкая музыка — всё. Это все будет в масштабе этого образовательного проекта, потому что он раскрыл новую тенденцию, мы даже не ожидали. Это то, что мне предложил Глеб Фильштинский. У нас получилось открытие новой индустрии. Этих декораций, которые с образовательным уклоном. Это будет какое-то новое слово в опере, я думаю, я очень надеюсь.

Ива Аврорина:
Зрители готовы к новому слову?

Ответ:
Да. Зрители вообще просто прекрасно воспринимают это. Даже мне рассказывали, что мэр города сказал: «Слушайте, я вообще в первый раз… это такое… Я так много интересного увидел в этих комментариях». Это уникальный случай, который позволит образовывать. Это главный вопрос, который я хотел бы делать. То, что я вижу в городе, что мне очень нравится, — это огромное количество молодежи. И абсолютно уникальная взрослая интеллигенция, я восхищаюсь ею. В Петербурге даже осталось мало таких людей, которые так могут часто ходить, а у нас приходят такие интеллигентные взрослые женщины, которые придут выпить шампанское у нас в буфете, посидят, такие очень все красиво одетые. Здесь очень интеллигентный город.

Ива Аврорина:
Бомонд есть? Вы в одном из своих интервью так по нему прошлись, не боитесь, что это оттолкнет этот слой?

Ответ:
Я не понимаю, что такое бомонд. Я сделал в Петербурге самый светский театр России, называется он Михайловский театр. Как когда-то говорил [Анатолий] Иксанов (у него была шикарная фраза): «У нас в Большом театре даже генералы плачут».
Что такое бомонд? Бомонд — это те люди, которые проявляют уважение к тому, что ты делаешь. Театр — это место, которое использовать не имеет право никто. То есть в театр можно прийти, театру можно дать денег, в театре можно провести то или иное мероприятие, но первое условие — это проявление уважения.
Мне рассказали, что от меня ожидали следующее: что я приеду, накрою здесь всем столы, проставлюсь, и они тогда ко мне придут. Я никогда никому проставляться не буду, ни с кем взаимодействовать в этом вопросе не буду по одной простой причине — что этот театр (как здание, как коллектив) по масштабу своему сопоставим с такими учреждениями, как МГУ, «Детский мир» в Москве, Лубянка, Кремль. Я считаю, этот театр такого масштаба. Весь этот бомонд должен это понять. Они просто не понимают, и многие новосибирцы даже не понимают, что это за масштабы: и коллектив, и театр. Другой вопрос, что было немножко непричесанно. Сейчас мы все это отрегулируем. У нас уже есть дамская комната. У нас есть высокий партер. В мире нет второго театра, в котором есть название «высокий партер». Это только у нас.

Ива Аврорина:
Это ваше изобретение?

Ответ:
Да, ноу-хау.

Пинус Наталья:
Чем мотивировано новое название театра - НОВАТ? Предложенная аббревиатура вызывает иронию и ряд устойчивых ассоциаций – именно так называются популярный контрацептив, известная фирма, торгующая сантехникой, предприятие, занимающееся абразивным инструментом и так далее (см. Интернет). Очевидно, что такое название не может быть связано с Новосибирским оперным театром.
Напоминаем также, что НГАТОиБ является символом города, он изображен и подписан как НГАТОиБ во всех сувенирных линейках города.

Ива Аврорина:
Чем обосновано новое название? Были ли какие-то консультации с маркетологами, пиарщиками. Может быть, смена бренда театра, который является символом города, и имело смысл обсудить с жителями города?

Ответ:
Все, что касается символа города. Здесь для меня такая линия с двойным движением. Когда мы говорим НОВАТ — это Новосибирский академический театр. Когда это все происходило, все это делалось, вы помните, какой был информационный фон. Я не разговаривал в этот момент ни с кем, понимая, что это все делается специально. Не буду рассказывать, кто, что чего, как делал.
Все, что касается символа города. Я с большим уважением к этому отношусь, но это разные задачи. Символ города, эта рекламная продукция — театр с этого ничего не получает ни от города, ни от области, ни от кого ничего.

Ива Аврорина:
А должен, на ваш взгляд?

Ответ:
Безусловно. Любой театр мира, если его используют…

Ива Аврорина:
Изображение?

Ответ:
Не важно что. Если его используют, он получает. Конечно. Большой театр. Конечно. Он получает роялсы за это. Баварский театр. Все. «Ла Скала».

Ива Аврорина:
Вы планируете что-то делать в этом направлении?

Ответ:
Я новый человек здесь. Я до конца этой темы не понимаю. Для меня тот театр — это не [что-то], связанное с городом, это связанное со страной. Это гордость страны. Другой вопрос, что о нем помнит кто-то или не помнит кто-то, но это гордость страны. Я это так воспринимаю. Я его локальным не считаю. Тогда, когда был построен этот театр, здесь жило 200 тыс. человек.

Ива Аврорина:
В 41-м году здесь жило 200 тыс. человек?

Ответ:
Посмотрите. Когда началось строительство, здесь было 200 тыс. человек. Поэтому ситуация заключается в том, что этот театр изначально делался не для города.

Ива Аврорина:
Он же не театром был изначально.

Ответ:
Именно! Золотые слова! Но в 45-м году, к сожалению, он стал театром.

Ива Аврорина:
К сожалению?

Ответ:
Мое мнение, я еще раз говорю, услышьте меня, пожалуйста. То, что здесь планировалось вообще, и то, что стало. «К сожалению» — я имею в виду то, что он не является предметом этого города, в моем понимании. Он огромного масштаба третий театр России. То, что его сделали здесь символом города, — огромное спасибо. Но это федеральное учреждение. И в этой части я имею все полномочия делать то, что я считаю нужным. Я считаю, что он не может быть использованным в такой аббревиатуре, это невозможно произнести. Поэтому мне нужно было дать понятное. Во-первых, это унизительное слово «оперный», а почему не «балетный»? Это странно все. Я не спорю, я уважаю все мнения. Я же не говорю: не говорите «оперный». Пожалуйста, говорите так. Кто говорит «оперный» — хорошо. Кто говорит «НОВАТ» - тоже хорошо. Давайте посмотрим. Мы же взаимодействуем, у нас же только жизнь началась.

Ива Аврорина:
НОВАТ — Новосибирский академический театр. В Новосибирске есть еще как минимум два академических театра.

Ответ:
У нас там подписано: «НОВАТ опера и балет».

Ива Аврорина:
Тоже звучит не очень естественно.

Ответ:
Вам это не нравится, мне это очень нравится. Двум третям молодежи это нравится. Мы провели достаточно серьезные исследования.

Ива Аврорина:
Исследования были?

Ответ:
Конечно. Что ж мы, дети, что ли?

Ива Аврорина:
Может, это надо как-то выводить в общественное пространство? Так же, как система продажи билетов, которая поменялась. Выясняется, что дешевые билеты остались, их просто надо покупать сильно заранее. Нигде же нет этой информации.

Ответ:
Я не понимаю, что это такое. У нас вся информация открыта. Мы полностью, любое свое движение — все делаем на сайте сразу. Все открыто. Какое еще обсуждение нужно? Объяснение вы имеете в виду? Объяснять людям? У нас миллионы запросов, образно говоря, от наших активных зрителей. Я сегодня во второй половине дня буду этим заниматься, и мы будем отвечать бесконечно. Просто нужно, чтобы привыкли люди. Все изменения всегда воспринимаются в штыки. Это нормальная ситуация. Другой вопрос, что никогда не было в истории моей жизни, в истории Михайловского театра случая, чтобы мы кого-нибудь не удовлетворили. Если человек не слушает, как профессор Преображенский говорил — не читает газеты за обедом, пусть зайдет на наш сайт, там у нас полностью открыта вся информация. Вы сейчас сами заходили, видели, что билеты стоят 500 руб. Для меня это дешево. Он и стоил 500 руб. Будем объяснять максимально, обещаю, всем жителям Новосибирска, но обсуждать и дискутировать на эту тему — я просто механизма не понимаю. Если мне расскажут этот механизм и покажут, как это будет происходить, я готов пообсуждать. Я всегда открыт.

Елена:
Население Новосибирска в начале 1941 года - 450 тысяч человек

Ответ:
Когда строили, значит. Его строить начали в 33-м году.

Ива Аврорина:
В 41-м.

Ответ:
В 31-м. В 41-м году началось активное строительство.