NGS
Погода

Сейчас-8°C

Сейчас в Новосибирске

Погода-8°

ясная погода, без осадков

ощущается как -11

1 м/c,

ю-в.

753мм 92%
Подробнее
5 Пробки
USD 91,98
EUR 100,24
Реклама
Страна и мир фоторепортаж

Один во Вдовино. В Новосибирской области нашлась деревня с одним жителем: как там живется

Репортаж из умирающих сел Сибири: заброшенные избы, подпирающая тайга и борьба с медведями

В Колыванском районе формально насчитывается больше 50 деревень. Но часть из них уже давно вымерла, а кое-где жизнь в населенных пунктах поддерживают один-два человека. Мы побывали в двух деревнях, чье существование в скором времени может прекратиться

Если выехать из большого и шумного Новосибирска и проехать 160 километров на север, можно увидеть, как в самом сердце Колыванского района в окружении чернохвойной тайги заканчивается жизнь. Конец географии, говорят местные. Дороги дальше нет, а главное, нет смысла ехать дальше: жилых сел не осталось. Когда-то в деревни вдоль реки Шегарки ссылали «политических», часть Колыванского района жила, став на время Пихтовской комендантской зоной. А потом пошло-поехало. Опустела деревушка Воробьи, стоит заброшенной Дальняя Поляна, не стало Жирновки, даже на картах ее теперь не найти. Хотя некоторые деревенские, глядя на своих соседей, сбегающих в большой город, всё-таки решили остаться. Теперь их придомовая территория — это огромные поля с брошенными избами и фермами, все в бурьяне. Туда, в глушь и неизвестность, отправились корреспонденты НГС, чтобы узнать, что собой представляет жизнь среди бездорожья и будто бы бесконечного леса.

Обязательно посмотрите наше летнее видео, которое мы сняли во время своего путешествия по вымирающим селам.

Мы побывали в гостях у последних сельских жителей, оставшихся там, где жизни не стало

— Четыре дня назад медведь вышел, говорят, видели, — рассказывает наш экскурсовод, местный житель Виктор, передергивая затвор ружья. У него их не меньше пяти. Это особая гордость Виктора, который любит охоту и знает буквально каждый сантиметр Колыванского района. Ружье он взял на всякий случай: вдруг снова к людям выйдет медведь.

Виктор садится за руль и везет нас на старенькой «Ниве» по дороге, которой будто бы нет — одни колдобины и ухабы. По пути показывает на редкие домики: вот деревня Хохловка, в ней всего 11 человек осталось жить. Или доживать.

Сам Виктор из Пономарёвки. Это такой последний аванпост — единственный густонаселенный пункт перед чередой пустеющих сел и деревень. Хотя можно ли назвать густонаселенной деревеньку с сотней жителей и 6 учениками в школе?

Типичный пономарёвский пейзаж — так выглядит дорога к Вдовино

Раньше Виктор жил в Новоалександровке — это тоже тут недалеко. Но деревня начала медленно умирать, брошенных домов становилось всё больше, а связи с городом всё меньше. Поэтому он с женой и детьми перебрался в Пономарёвку. Вместе с женой ходил на охоту, а потом она заболела, жены не стало. Дочери тоже не стало меньше года назад. Говоря о них, Виктор хмурится, прячет глаза, понижает голос: вспоминать очень больно.

Его большой дом сейчас стоит совсем пустым. В дальние комнаты, где теперь живут воспоминания, Виктор даже не заходит.

Когда-то он убежал от одиночества, оставив хозяйство в Новоалександровке, но спустя годы одиночество догнало его и здесь.

*****

Колыванский район — большой, протяжённый, богатый на леса и охотничьи угодья. Это именно та Сибирь, которую рисует воображение путешественнику, не заезжавшему дальше уральских гор: с густыми соснами, медведями и кристально чистыми озерами. Правда, сельских жителей год от года становится всё меньше.

Официально в Колыванском районе 59 деревень, но часть из них — деревни-призраки. Местные жители стремятся в большой город, ну или хотя бы в райцентр, Колывань. В нем сегодня живут около 12 тысяч человек, а в раскиданных вокруг деревнях — и того меньше. Ежегодно из Колыванского района уезжают по 200–300 человек. Это население небольшой деревушки.

В Пономарёвке всё не так плохо: тут есть школа, один магазин, скромный ДК и примерно сотня жителей

Активный прирост населения в Колыванском районе случился почти сотню лет назад, когда в тайгу свозили осужденных по политическим статьям.

— Ссылали в Пономарёвку, в Хохловку, во Вдовино и дальше там в деревни. Старые люди говорят, что жить было негде. Селились в сараях, коровниках, что-то пытались отстроить сами, — рассказывает библиотекарь в деревне Пономарёвка Елена.

Ее бабушка — тоже ссыльная. Это обычная история для пономарёвских: покажи на любого деревенского — выяснится, что его бабушку-дедушку сослали сюда как врагов народа. В 40-х годах среди других ссыльных оказался и писатель Николай Углов, который спустя десятилетия напишет автобиографический двухтомник о проведенных годах в ссылке. Место действия — деревня Вдовино.

Деревню отстраивали, в основном, ссыльные
Возле Пономарёвки располагается деревня Хохловка с 11 жителями и вот такими странными агрегатами. В том направлении населенных сёл больше нет — одни заброшенные избы

— Бабушку мою отправили в Жирновку, это за Вдовино. А в 1965 году или даже позже она переехала с моей мамой в Пономарёвку. Но многие в то время начали уезжать: кто перебирался поближе, а кто вообще уезжал из Сибири. В Пономарёвке тогда школа открылась, совхозы строились, народ был. Из Жирновки все уехали, сейчас там нет ничего, — делится Елена. — Пару лет назад, знаю, ездили туда на клюквенные болота на тягаче, потому что никак больше не проехать. Там раньше ферма была, коров держали, — вот и всё упоминание о Жирновке теперь.

Так же и с другими деревнями. За Колыванью, примерно в 80 километрах, открывается вид на деревни и поселки, которых нет. Кое-где о них напоминают покосившиеся таблички с названиями и пустые дома, а где-то нет совсем ничего, кроме разросшегося бурьяна. О том, что здесь когда-то жили и работали люди, помнят лишь старожилы. Ну а самыми частыми посетителями этих мест стали охотники — их, как правило, сопровождает заядлый любитель охоты Виктор.

Деревня на одного жителя


Виктор везёт нас в то самое Вдовино. Формально деревня считается заброшенной, но там, среди опустевших домов и ферм, есть единственный обжитой домик с единственным жителем — Леонидом. Его семья, как рассказывают местные, оставила деревню несколько лет назад, сам же он переехать ближе к Колывани не решился.

Единственная возможность добраться сюда — петляющая проселочная дорога от Пономарёвки. Ее проложил тягач несколько лет назад, когда в деревне еще оставались люди — 3–5 человек, не более. Сейчас во Вдовино живёт только Леонид, и почти несуществующей дорогой пользуется, в основном, тоже он. Изредка — Виктор, который поставил недалеко от опустевшей деревни охотничий домик и ездит туда поохотиться.

Это Вдовино и единственный обжитой домик, в котором живёт Леонид

— Я почему ружьё с собой взял? Если пешком пойдем, чтобы было из чего застрелиться, когда на нас медведь выйдет, — хрипло хохочет Виктор за рулем «Нивы». — Егерей вот недавно вызывали: в Пономарёвку опять медведь пришёл, к скотине, видимо. В прошлом году он сколько коров подрал. Да много медведей тут! Вот у меня даже воспоминания об этих местах другие. Я помню, как тут медведя застрелил, там — лося. Так и ориентируюсь. А что вы знаете про НЛО? Думаете, шучу?

Он резко меняет тему разговора и рассказывает о мистике в этих местах. По его словам, уже несколько лет в деревнях наблюдают странное явление — огромные огненные шары, висящие над местностью:

— Однажды деревней наблюдали. Я жил тогда в Новоалександровке. Вышла тогда смотреть вся деревня. Примерно в метрах 400 над землей — огромный шар и не просто красный, а такой, знаете, как фаер. Вся деревня освещена была! Я хоть и в Бога не верил, но когда вот это вот непонятное начало меня по округе шугать, я поверил во всё. Знаете, как молился? Да много всякого было.

Про это «всякое» есть и у писателя Николая Углова. Он писал, как по деревне ходили слухи о леших, чертях и ведьме, живущей на окраине Вдовино. Типичный деревенский фольклор обрастал подробностями: лешие живут в болотах у реки Каурушинки, там, где собирают клюкву, а ведьма Силаиха в крайнем домике, на опушке тайги — ночью она якобы оборачивается в черного ужа и мучает скотину. Выдумка вытесняла страшную реальность и спартанский быт ссыльных, вынужденных жить впроголодь и работать за двоих. Но и про это в книге тоже есть.

Дома во Вдовино зияют пустыми окнами

Виктор произведений Углова не читал, но о богатом историческом прошлом своего района знает и тут же советует:

— Это вам лучше как раз с Леонидом обсудить. Он человек интересный, умный, но как бы сказать… своеобразный. Как у Грибоедова в «Горе от ума», знаете? Леня тоже из Новоалександровки. Но сейчас ничего, живёт во Вдовино, как-то крутится, сам за продуктами ездит.

Пономарёвку от Вдовино отделяют 20 километров. Чтобы проехать к уникальной деревне с единственным жителем, нужно миновать деревню-призрак Алексеевку и старый мост на сваях. Как рассказывает Виктор, каждый местный, который хотел перебраться через мост, брал с собой комплект досок, стелил их и полз на другой берег, иначе было не добраться. Теперь и свай из-за высокой травы с дороги не видно.

В том, что сейчас осталось от самого Вдовино, тоже еле угадываются черты бывшей деревни: пара покосившихся домиков, заброшенное здание фермы с зияющими провалами вместо дверей и трава высотой с человека. Чуть дальше виден дымок: это Леонид зажег на дороге тлеющий костер, чтобы отогнать комаров от пасущейся рядом скотины.

— Он не со всеми разговаривает, тем более с журналистами. Вначале я зайду к нему, вы сидите в машине. Если повезет, то он выйдет и сам расскажет, — на ходу напутствует Виктор.

Леонид остался в деревне, когда все остальные разъехались

Нам везёт. Спустя пару минут всё-таки выходит сам Леонид — лысый мужчина лет 50 с тяжелым взглядом и очень неторопливой манерой речи. Её он обильно снабжает метафорами и мало понятными присказками. Дом, в котором живёт мужчина, — это облицованная мелкой белой плиткой изба. Около крыльца к стене прикручен настоящий таксофон, хоть и нерабочий, рядом красная тарелка телевидения и надпись: «улица Старожилов». Дом далеко не новый, но Леонид как может старается содержать его в порядке, и это притом, что у него достаточно внушительное хозяйство. Завёл коров, коз (они пасутся на крыше зимнего сарая), лошадей, свиней и гусей.

Для коз он сделал теплый зимний сарай. Они пасутся на крыше, где меньше комаров
С огромным хозяйством Леонид управляется в одиночку

Леонид тихо переговаривается с Виктором. О чём идет разговор между мужчинами, понять сложно, но кажется, к нему во владения опять забрёл какой-то хищник. Он показывает на заброшенное строение поблизости, вероятно, туша зверя лежит там. «Собаку только жалко, что подрал», — также тихо замечает Виктор.

— Медведи у меня прямо с крыльца свиней забирают, с огорода жеребят и телят и так далее. На поляне тут у меня они часто показываются, — обращаясь к нам, замечает Леонид.

— А помнишь, как ты за один день двоих застрелил, а? — хитро улыбаясь, спрашивает его Виктор. — Ну представляете, только справился с одним, он прямо к дому подошел, так ведь, Лёнь? Как сын его уже кричит с огорода: там ещё один медведь к скотине вышел.

Леонид завел лошадей, которые пасутся в заброшенном строении: тоже спасаются от комаров

Леонид молчит и даже не улыбается, только щурится на солнце, привычно отгоняя от себя комаров. Здесь в тайге они особые. Тлеющий дымок костра на них почти не действует, а если прислушаться, можно услышать, как в воздухе стоит еле уловимый гул насекомых. Леонид к этому давно привык, как привык и к тому, что в деревне он живёт один. Неудобств не испытывает, разве что, по его словам, о продуктах приходится заботиться заранее — покупать крупы, соль и сахар на полгода вперед, а лучше — на год. Хотя иногда он сам выбирается в Пономарёвку в магазин, что-то ему привозит Виктор, проезжающий мимо Вдовино к своим охотничьим угодьям.

— По факту, когда я сюда переехал, здесь уже было только три семьи стариков и их дети. Щукины, у Новосёловых две сестры тут было, и это, как их, Херберты тоже жили. Херберт потом умер в Пихтовке, в прошлом году. Щукин — в Толмачёво. Его последние слова были: «Лучше бы я во Вдовино остался». Вот и я не хочу переезжать, — делится Леонид.

Семья Леонида переехала в Скалу несколько лет назад. Сам мужчина живет во Вдовино в одиночку уже около пяти лет
Единственный таксофон для единственного жителя деревни. Правда, аппарат давно не работает

Во Вдовино он жил, будучи ребёнком, и, по его словам, представлял пятый класс местной школы «в единственном лице». Тогда Вдовино было большим — 400–500 жителей. Потом переехал с родителями в Лебяжье Алтайского края, а затем была Новоалександровка и снова Вдовино. К тому моменту, как он вернулся, от большой деревни остались только воспоминания.

— 5 лет назад я остался тут один. Сыну надо было в школу — купили квартиру в Скале (село в Колыванском районе. — Прим. ред.). По необходимости они уехали туда, поселились в 100 метрах от школы, квартира благоустроенная. Стали жить, — рассказывает он. Про себя намеренно не упоминает: кажется, история с отъездом его семьи — болезненная для Леонида.

Его волнует отсутствие связи и нормальной дороги к тому месту, где он остался жить. С его слов, представители сельсовета сюда почти не приезжают, больше сложности с вызовом медиков. Он рассказывает, что пару лет назад, когда во Вдовино ещё были люди, а дорогу зимой хоть изредка, но чистили, один из местных отморозил себе ноги. Удалось вызвать медиков при помощи спутникового телефона, в то время стоял сильный мороз — 48 градусов. В результате пострадавшему жителю ампутировали ступни.

Владения Леонида. По его признанию, спасаться приходится не только от диких зверей, но и от людей

— Конечно, одному тяжело, рук не хватает. Я если скотину на полдня оставлю одну, что-то да случится. Вот сейчас енотовидная собака пришла давить птицу. То медведь приходит, то человек другой придет, — отмечает он.

Но несмотря на все сложности, как это не удивительно, Леонид насиженное место покидать не стремится, хотя против новых соседей не возражает. Он показывает на покосившиеся избы поблизости и говорит, что тем, кому негде жить, в его деревне «хватает особняков».

— Нет, мне одному не страшно. Всё же относительно, как говорится. Для всех колоколенка разная, — вновь пускается в философские рассуждения Леонид. — Взгляд со временем будет всегда меняться. Человек нигде не остаётся один, смотря, как он к этому относится. То есть человек не одинок. Да смысл-то какой отсюда убегать? От себя ведь не убежишь. Если каждый будет со своего места бегать, то кто-то окажется на моём месте, а кто-то — на вашем.

Леонид, осторожный и погруженный в себя, так и не решается пригласить нас в свой дом. Спустя час беседы на разбитой дороге он уходит кормить скотину. Да и надо как-то решить вопрос с тушей хищника, лежащей в подтопленном заброшенном сарае: кажется, это всё-таки была енотовидная собака.

Как доживают свой век пенсионеры в Новоалександровке


Новоалександровка — ещё одна деревня, которая вот-вот прекратит своё существование. Здесь живут четверо человек, среди них пара пенсионеров Граненко. Их дети разъехались, а они остались, и уезжать, как и Леонид, отсюда не планируют.

Добраться до Новоалександровки ещё сложнее, чем до Вдовино. Теоретически это можно сделать на тягаче или внедорожнике от Пономарёвки, но дорога там, как говорит Виктор, ещё хуже, чем та, которая вела к дому Леонида. Да и петлять пришлось бы много. Поэтому Виктор спускает на воду свою лодку.

— Мотор новый, японский, поставил недавно. Вообще у меня их два, — снова с гордостью замечает он.

Новоалександровка расположена в противоположном направлении от Вдовино. Добираться до неё лучше от Пономарёвки по воде
За 40 минут водной прогулки окружающий пейзаж приобретает почти что сказочные очертания: редкий березовый лес сменяется густым хвойным

В Новоалександровке он тоже бывает время от времени. Во-первых, потому что ностальгирует по тем местам, где когда-то жил. К этой деревне у него особое трепетное отношение. А во-вторых, за Новоалександровкой он построил ещё один небольшой охотничий домик, куда опять же приводит гостей, желающих поохотиться.

— Вот приехали бы пораньше, можно было бы бобра увидеть, — говорит он, сидя в хвосте лодки, которая мчит по узкой Шегарке к деревеньке, где осталось четверо жителей.

Новоалександровка сейчас — это пара-тройка домов, стоящих в 70 метрах от Шегарки. Из деревни площадью в 13 гектар начали уезжать давно и не так стремительно, как из Вдовино. В первую очередь, из-за транспортной доступности. По данным переписи населения 2002 года, здесь проживали четверо человек. Так и по сей день. Мне осторожно показывают на почти развалившуюся избу — там живёт «кошатник», мужчина, приютивший то ли 20, то ли 30 кошек. О нём известно немного, вроде как сидел, вышел и приехал сюда, в почти заброшенную деревню. Работы у него нет, скотины тоже, чем питается и на что живет, неизвестно.

Такой вид из окон открывается жителям Новоалександровки. Всего в этой деревне их четверо

Ещё один житель Новоалександровки — молодой парень Вовка, помощник тех самых пенсионеров, которым в последние годы стало трудно держать хозяйство.

— Заходите скорее, только дверь прикрывайте: комары, — нас встречает Людмила Петровна, супруга Бориса Николаевича. Последние лет 30–40 они живут в этой глухой деревушке. У них тоже есть спутниковый телефон, тарелка, телевизор и скромное хозяйство. В основном, это, конечно, ульи, но оставили в этом году ещё корову с теленком и куриц. На жизнь, как говорит он, хватает.

— Это ещё что, не комары вовсе. Потом паут пойдет, слепец… Ну как марьин корень зацветет, — рассуждает Борис Николаевич. — Бывает, думаю, что в хате темно так, день же. Смотрю на сетку — а там комаров, жуть!

Сам он приехал в Новоалександровку из деревни Атус, где был лесником. Атус — чуть выше по течению Шегарки, настоящая таежная глухомань. Когда-то в этой деревне стояли дома, пусть и брошенные. Но неизвестные, как рассказывает Борис Николаевич, начали их жечь. Так Атуса не стало. Именно там и построил свой очередной охотничий домик Виктор.

А это окрестности Атуса и самый частый посетитель этой вымершей деревни — Виктор. Сюда он приезжает охотиться

— Я в 70-м году ещё начал сюда, в Пономарёвку, ездить на охоту. А в 80-м году здесь дед потерялся, я приехал его искать, так и остался. Лесником устроился. А Атус разъехался в 73-м или 74-м году. Я туда приехал, смотрю, вот представляете: деревня стоит, а все окна забиты-заколочены. Мы кочевали, можно сказать. Живём тут, а на лето — в Атус, там и пасека была. Окончательно переехали, наверное, в году 91-м. Тихо тут у нас, 7 километров — и трасса. Но до неё попробуй, доберись. Лучше по реке. Животные тоже есть, выходят, бывает, но мы их не трогаем, и они нас. Мишки, в основном. А однажды рысь повадилась овечек давить. Ночью — одного-двух. Ночью потому что пасутся, днём комар же.

Борис Николаевич работал лесником, а в Новоалександровке остался больше 20 лет назад
Его жена Людмила Петровна тоже из Колыванского района

Борис Николаевич с Людмилой Петровной уже 53 года вместе. У них двое дочерей: одна живёт за границей, а другая — в городе. Старшая периодически зовёт родителей к себе, в Турцию, но те не готовы бросать хозяйство. Пару лет назад, когда здоровье позволяло, они возили в Новосибирск творог, масло, молоко и яйца собственного производства. Но сейчас, как вздыхает Людмила Петровна, сил уже ни на что не хватает. Сейчас поездки в город — это редкое удовольствие, раз в полтора-два месяца.

— Мы, когда приехали в Новоалександровку, тут как раз все хозяйства распадались. Жили тут, в основном, пчеловоды, ну и фермеры. Виктор коров держал. А ну, ещё афганцы были, человек восемь, наверное. Заманили их сюда, дескать, земля есть, а сунули подальше от дорог. Ну они пересидели, а потом в город уехали, кто куда, короче. Пчеловоды тоже в 93-м году распродали всё и тоже уехали. А в 2017 году сюда приехал директор пасеки, говорил, что хочет маток среднерусской пчелы разводить. Но я уже не взялся: здоровье не то, из пономарёвских тоже никто не согласился. Покрутились они и уехали, — добавляет Борис Николаевич.

Во дворе у пенсионеров

Он переживает за дорогу, которая худо-бедно соединяет их с цивилизацией. Обычно её прокладывали рабочие из сельсовета, потом сами пенсионеры, но как будет в этом году, непонятно. Здоровье Бориса Николаевича и Людмилы Петровны ещё подкосил коронавирус, осенью прошлого года они оба лежали в новосибирских больницах. Медиков удалось вызвать из Пихтовки.

— Почему остались? Мы привыкли уже так. Куда дергаться? Там и пьют, там и непонятно, что делают в других селах, где народ есть. А в Новоалександровке тихо, спокойно, — объясняет Людмила Петровна.

— Да и в 90-х у нас большая скотина была. Деревня распадалась, конечно, но нас скотина тут удерживала. Вот и по сей день расстаться с ней не можем, хотя ноги не ходят уже, — говорит Борис Николаевич. — Петровна вот так сидит, смотрит из окна: ну какая красота! Особенно ёлочки. Как расстаться с этим?

Борис Николаевич разводит пчёл. Мёд, по его признанию, тут самый чистый: мало людей и рядом цветёт акация
Основное хозяйство Граненко — это корова и теленок. Но сил и на них почти не хватает

Он рассказывает, что привык к одиночеству — в том самом Атусе он жил в одиночку. Людмила Петровна приезжала какое-то время к нему только в отпуск. Когда девочки немного подросли, Борис Николаевич стал забирать их с собой на лето в заброшенный Атус, как в детский лагерь.

— Работы тогда хватало. Мы и ёлки помогали лесникам заготавливать, и много что делали. А сейчас уже всё — старость, — вздыхает его жена. — Три года уже дети не были у нас. У младшей ребенок болеет, а старшая в Стамбуле, и там от Стамбула ещё сколько-то километров. Обижается, что мы к ней не едем.

— Раньше всё звали нас, говорили: "Давай возьмем гусей вам, будете держать, то сё. Домик на берегу моря купим". Но неа. Даже мыслей не было уезжать отсюда. У нас кругом родственники из разных городов. В Сочи, в Липецкой области живут. Но я раз съездил к ним, посмотрел: да, хорошо, всё красиво, всё цветет... Да не. Куда нам? Оба родились здесь, — машет рукой пенсионер.

Старшая дочь пенсионеров неоднократно предлагала им переехать в Турцию, но они против

Пенсионерам Граненко есть куда переехать в случае чего. В Новосибирске они владеют квартирой. Но променять таежный быт и тишину заброшенной деревни на большой город не готовы. Компанию в Новоалександровке им составляют помощник Вовка и Виктор, который время от времени приезжает поохотиться. Ещё есть постоянная телефонная связь, благодаря ей они регулярно созваниваются с дочерями.

Борис Николаевич и Людмила Петровна провожают нас до калитки, больше в их деревне особо ничего и нет: двор, их крепкий дом, несколько ульев и пасущиеся на проселочной дороге коровы. Сосед-«кошатник» за то время, пока мы гостим в Новоалександровке, не показывается из своего дома.

В разгар лета в Новоалександровку наведываются охотники, зимой же здесь почти никого нет: добираться сюда очень сложно

Мы проделываем обратный путь на всё той же лодке. Экскурсовод Виктор, до этого разговорчивый, становится молчаливым. Он честно признается, что решился показать нам глухие деревни, потому что ему тут очень скучно. Но через пару недель к нему приедет сын с внуками — большой и холодный дом Виктора вновь наполнится разговорами, которых, судя по всему, ему так не хватает.

В мае мы побывали на сельском последнем звонке в селе Юрт-Акбалык, где почти не осталось детей. Взгляните, как уютно и скромно проходит последний школьный праздник в маленьком классе: тут всего пять выпускников.

ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
Форумы
ТОП 5
Рекомендуем
Знакомства
Объявления