Цветные МРТ-снимки и специальный газ: как три девушки-ученые разрабатывают новый метод обнаружения рака легких

Мы продолжаем рассказывать о молодых ученых, которые двигают науку вперед и считают свое дело настоящим призванием. Дудари Буруева, Александра Трепакова и Елизавета Кононенко работают в томографическом центре СО РАН и ставят эксперименты по созданию контраста нового поколения для МРТ легких. Передовая разработка сейчас испытывается на мышах и, если всё получится, может спасти жизни миллионам людей в мире. Героини честно рассказали о буднях молодых ученых, амбициях проекта и о том, как девушкам справиться с огромной нагрузкой в науке.

— Пойти в науку — не самый очевидный выбор. Как вы пришли к своей профессии?

Дудари: Это некое стечение обстоятельств. Поворотным моментом на пути к профессии стало поступление в физматшколу НГУ. С этого момента я включилась в научную среду, и дальше меня всё больше увлекало это дело. Классическая история для многих академовцев: сначала ФМШ, затем факультет естественных наук, аспирантура, работа в институте. Это подтверждает, что в НГУ, и в частности в ФМШ, растят кадры для СО РАН.

Саша: Моя история другая, в ФМШ я не училась. Но стечение обстоятельств тоже имеет место быть. Во-первых, с детства была мечта спасти человечество от болезней. У меня много родных болело, видимо, это как-то повлияло. Во-вторых, в 11-м классе я с друзьями поспорила, что поступлю на физфак НГУ. Спор выиграла, окончила факультет с красным дипломом. В какой-то момент поняла, что могу совмещать физику и свою мечту о спасении человечества в нашей лаборатории.

Елизавета: Я с детства была любознательным ребенком, старалась понять, как устроен мир. В 7-м классе в школе началась физика и меня зацепило, ведь эта наука способна объяснить многие вещи. Дальше я перешла в школу с углубленным изучением физики и точных наук и как закономерный итог поступила на ФФ НГУ. Направление химической и биологической физики выбрала, потому что было интересно не ограничиваться голой физикой и расширить свои познания, ну и еще потому что это перспективно и престижно.

— Название вашего проекта «МРТ легких мышей c использованием гиперполяризованного контрастного агента» звучит мудрено. Как проще объяснить, чем вы занимаетесь?

Дудари: Работаем над улучшением магнитно-резонансной томографии, конкретно создаем контрастное вещество для МРТ.

Саша: Смотрите: обычно на МРТ-снимке легкие у нас черные, не видно никаких деталей, а мы хотим, чтобы они были яркими, чтобы можно было различить их структуру. Сейчас мы в стадии преклиники, поэтому опыты проводим на мышах, отсюда «МРТ легких мышей» в названии. А «гиперполяризованный контрастный агент» — это просто специальный газ, безопасный и нетоксичный, который человек вдохнет, и благодаря ему легкие будут подсвечены на томографии.

— А зачем это вообще нужно? Нынешних возможностей томографии недостаточно?

Дудари: Это дает огромный буст к информативности. Сейчас при магнитно-резонансной томографии мы можем увидеть лишь распределение воды в организме. В идеале мы хотим наблюдать динамику отдельных молекул на каждом этапе: как они попадают в организм, во что превращаются, куда попадают. Это про большие возможности для медицины и человечества: если мы преуспеем, то сможем диагностировать рак и другие патологические процессы на зачаточной стадии.

— И что за газ нужно для этого использовать?

Дудари: Речь о гиперполяризованном пропане, синтезом которого мы и занимаемся. Мы основываемся на исследованиях нашего коллеги Кирилла Ковтунова, он был моим научруком. К сожалению, его уже нет с нами, но дело его живет. Кирилл Викторович в 2008 году открыл возможности применения параводорода и металлических катализаторов для получения гиперполяризованных контрастных агентов для МРТ.

— Много ли таких разработок в стране или ваша идея уникальная? И вообще, легко ли продвинуть ее в массы?

Саша: Звучит нескромно, но мы занимаем лидирующее место по России в этом направлении. Томографический центр СО РАН — пионеры данной разработки.

Дудари: Препятствия есть, но скорее бюрократические. Сложно довести проект с ранних этапов, от прибора и пробирок, к началу клинических исследований. Комитеты, протоколы, бумажная волокита.

— Научные процессы занимают много времени. Что мотивирует вас работать, когда до результата еще далеко?

Дудари: Важно не забывать, что каждый день, каждое открытие или идея приближают тебя к твоей глобальной цели.

Саша: Согласна с Дудари. Но бывают моменты, когда ты разочарован, всё тлен. Наш научрук Игорь Валентинович как-то сказал: «Ученые — творческие люди». Вот я просто даю себе побыть в творческой прострации, чтобы потом с новыми силами совершать открытия. Представляю, как сижу за компьютером и планирую эксперимент. Этот образ меня вдохновляет и мотивирует.

Елизавета: Когда увлечен своим делом, мотивация может быть в каждом шаге. Собираю установку, выкручиваю гайки. Провожу эксперимент, получаю результаты. Может возникнуть идея, как усовершенствовать процесс, тогда повторно запускаю эксперимент и радуюсь прогрессу.

— В вашей лаборатории половина коллектива женская. Это приятное исключение или в современной науке девушки-ученые не редкость?

Дудари: В моем понимании это норма: у нас на ФЕНе соотношение парней и девушек было фифти-фифти, ну и сейчас в лаборатории примерно так же.

Саша: Мой предыдущий научный руководитель рассказывала, что во время ее учебы на физфаке было две девочки на поток из сотни человек. Когда я училась, из 180 человек 20% составляли девочки. Сейчас я преподаю на том же факультете и вижу, что соотношение полов уже примерно пятьдесят на пятьдесят. Так что времена меняются, девочек-ученых и девочек-физиков становится больше.

Елизавета: Что касается работы в институтах, здесь всё зависит от тематики исследований. В некоторые лаборатории, например, в ИЯФе, берут только парней, потому что там нужна сила — таскать баллоны и прочее оборудование. У нас такого нет.

— Легко ли совмещать научную работу с личной жизнью?

Дудари: Сложно. Ученому, как и любому человеку, важно соблюдать баланс между работой и личной жизнью, но выходит не всегда. Работаю над этим, но получается пока на 5 из 10.

Елизавета: После первого года работы в лаборатории я поймала выгорание настолько сильное, что не могла ничего делать. Чтобы продуктивно работать, надо хорошо отдыхать и уделять себе внимание. Я это хорошо усвоила.

Саша: Сложно, тем более сейчас, когда работаю над диссертацией. Вдобавок к привычной рабочей рутине борешься с тем, чтобы написать трактат на 100+ страниц, заполнить кучу бумажек, пройти всю бюрократию. Поэтому я пересмотрела свое отношение к work-life balance в этом году. Решила, что мне нужна четкая граница между личной жизнью и работой. В выходные я не отвечаю на письма и звонки коллег, если нет никакого ЧП или срочного дедлайна. Еще, когда я чувствовала, что у меня нет вдохновения, я могла взять и уехать на выходные в другой город — отдохнуть, сменить обстановку. И это срабатывало, после таких поездок я за день могла написать 30 страниц научной работы.

— Остается ли у вас время на хобби?

Дудари: Вы удивитесь, но да. Я люблю керамику. Ручной труд — это как раз то, что помогает переключиться с повседневной рутины. В выходные стараюсь выделить хотя бы пару часов и поработать на гончарном круге.

Саша: Меня захватили танцы, сольные и парные: форро электроника, зук, самба. Очень нравится сочетание физической нагрузки и эмоциональной разрядки. Я даже преподаю танцы в Академгородке! Замечаю, как люди на занятия приходят загруженными, а выходят на позитиве, с блеском в глазах.

Елизавета: Я натура увлекающаяся, хобби у меня несколько. Из последнего — танцы, занятия импровизацией в театральной студии, спорт. Еще у меня давнее увлечение психологией, состою в волонтерской группе при НГУ «Ты не один», которая оказывает допсихологическую помощь студентам в беде.

— Есть ли у вас какая-либо мечта и что вы делаете, чтобы она осуществилась?

Дудари: Мне хотелось бы сделать мир лучше, чем он есть сейчас. Если каждый из нас не будет стараться для планеты, ничего доброго наше общество не ждет. Моя работа — по сути, мой посильный вклад в развитие человечества, в улучшение качества его жизни.

Саша: Спасти людей от всех болезней — это привело меня в науку. Ну и в целом я стараюсь проявлять заботу о людях даже в мелочах. Кто-то из коллег кашляет — отправляю его домой, студентов больных не пускаю в класс.

Елизавета: Солидарна с девушками. Хотелось бы изменить мир к лучшему, сделать для людей что-то хорошее, а не просто прожить жизнь. Думаю, наша работа над проектом очень хорошо вписывается в эту концепцию.