Мужской разговор: «В джакузи ходят вместе голые»

Этот человек полностью ломает все стереотипы: он доказывает на собственном примере, что качественно творить можно, не проживая в столице. Он отказывается переезжать за границу, искренне не понимая, как там можно жить. Находясь в Новосибирске, он пишет сценарии, по которым затем в Москве снимают популярные сериалы и полнометражные художественные фильмы, и сам снимается в них. Он получает премию журнала «Собака.RU» и становится Человеком года в Новосибирске (номинация «Кино»), хотя большинство горожан вряд ли вспомнят его по имени, но с результатами его труда знаком практически каждый… Корреспондент he пообщался с Денисом Курышевым, чтобы понять, как это возможно.

Справка: Курышев Денис Георгиевич — режиссер, сценарист, актер. В 2013 году объявлен журналом «Собака.RU» Человеком года Новосибирска в номинации «Кино». Написал сценарии почти к двум десяткам документальных и художественных фильмов и сериалов («Ундина», «Бедная Настя», «Защита», «Метро» и др.), в некоторых участвовал в роли режиссера и актера. По специальности — режиссер и актер (Свердловский театральный институт), сценарист (ГИТР им. Литовчина). Родился 28 августа 1968 года в Свердловске (в возрасте 2 месяцев попал в Новосибирск). В данный момент холост. Есть сын.

Карьера, кино и деньги

Как получается, проживая в Новосибирске, быть востребованным сценаристом в Москве, успевать играть и выступать режиссером кино? Как же заветная мечта масс — покорить белокаменную?

(Смеется.) Покорить белокаменную — очень наивная задача. Это все равно что хотеть заработать кучу денег. А зачем? Зачем покорить Москву? С какой целью? Чтобы купить там квартиру и жить в загазованном городе? Я понимаю, что можно самореализоваться в Москве. Но опыт показывает, что моя эффективность в Новосибирске, в силу того, что атмосфера, уклад быта, люди здесь другие, в разы выше, чем в Москве.

С чего все началось?

В детстве мы много правильных вещей чувствуем. Я чувствовал, что лучше всего на протяжении жизни у меня получится рассказывать истории. Еще в детском саду подбиралась такая странная группа, которая садилась со мной в таком домике для активных игр, где я рассказывал какие-то истории про обезьяну Бонка. Вот формулировать некую параллельную реальность я начал тогда. А кино — это же подмена: когда садимся у экрана, мы выпадаем в параллельный мир. Я сейчас всерьез обдумываю сценарий, где это происходит на самом деле. Сегодня плотность виртуального контента такова, что скоро мы начнем жить там, а не здесь…

Вас больше знают как сценариста, хотя бы по фильму «Метро»…

Конечно, меня никто не знает как артиста и режиссера. Может, где-то в узких кругах. Когда-то я был лауреатом Грушинского фестиваля с песней «Матрена», которую до сих пор где-то поют. У меня был даже альбом «Апокалипсис отменяется». Просто я завязал с этим жанром — понял, что не могу посвящать этому все время.

Сколько стоит написать сценарий?

Я подписал контракт с Москвой, цена вопроса — 50 000 условных единиц. Это сценарий «полного метра», сериалами сейчас не занимаюсь. Хотя меня зовут на сериалы, но я отвечаю: «Господа, если вы хотите, чтобы я писал вам сериал, то я его буду снимать». Но для этого нужна съемочная группа, аппаратура, артисты… И это вылетает рискующему в копеечку. И таких отважных немного. Вот в Новосибирске я снял ролик для кинотеатра «Победа» — это некая притча о людях, которые хотели переделать мир, но потом поняли, что не они его создавали и не им его переделывать…

А чего «стоит» написать сценарий в моральном плане?

Я бы писал и бесплатно, если бы мне было на что жить… Вот еще откуда растут ноги и уши того, что хочется все делать самостоятельно как режиссер — из 10 сценариев режиссеры портят 8. И это не только мое мнение. Этому есть причины: сценаристы и режиссеры вообще не контачат. Режиссерам кажется, что они — изначально существа высшего порядка, которые на самом деле не способны генерировать смыслы. Они способны работать с тем, что создано другими.

После чего вы поняли, что пора повышать расценки на свой труд?

Когда есть стало нечего. От альтруизма меня отучило то, что, например… За 2 года до того, как появились первые публикации, что студия Бекмамбетова будет снимать продолжение «Иронии судьбы», я понял, что это суперидея. И придумал современных Ромео и Джульетту, где Ромео — сын Ипполита, а Джульетта — дочь Лукашина…

То есть вы написали такой сценарий за 2 года до объявления о продолжении «Иронии судьбы»?

Мало того что написал, я отнес его в Российское авторское общество. Мне на каждой странице поставили печать, я на каждой странице расписался. Корпел над этим сценарием полгода — это была четырехсерийка, ясное дело, за полгода средства иссякли, и я тут же бросился в какой-то коммерческий проект со святой уверенностью, что идею с «Иронией» оценят и со мной скоро свяжутся. До сих пор история умалчивает, как все было… С одним из продюсеров «Иронии» мы встречались, но он ни словом не обмолвился. Хотя история с милицией очень похожа на ту, которая была у меня. Ну и сама идея.

Вам самому фильм «Метро» понравился? Критика была разнообразная на него…

Сценарист, да еще с режиссерскими устремлениями редко бывает доволен тем, что сделали другие. Я стараюсь быть объективным.

Как карьеру свою видите дальше?

Я подписал контракт с Москвой, не встречаясь с продюсером лично, — мы общались только по скайпу и по электронной почте. Это «полный метр», философский триллер. Некоммерческое кино, скажем так. Это фестивальный фильм с прицелом, что он будет иметь коммерческий успех. Но без реверансов к массовому зрителю.

Арт-хаус?

Я бы сказал, арт-хаус широкого спектра действия. Это высший пилотаж — снять что-то живое, но для всех. Как, например, «День сурка».

И о чем ваш триллер?

Это жесткая история. В центре Москвы есть ресторан, где одни люди едят других. И делают это не просто так, а потому что это продвигает их к успеху. Мы иногда… Да нет, очень часто забываем, что первично, что вторично. И ради успеха человек готов делать какие-то вещи, совершенно не соотносящиеся с понятием «человек»… Но в конце там будет «выдох». Я не люблю такое кино, как «Танцующая в темноте», это не мое. Я болею после такого. В финале нашего фильма яркий солнечный свет и счастливые люди, до которых дошло, от чего их судьба уберегла. Это как, знаете, есть версия, что Вторая мировая война была послана человечеству для того, чтобы в преддверии ядерной эры не случилось чего-то непоправимого. Так же и здесь: что происходит ужасное с человеком для того, чтобы не случилось еще более страшное.

Что из крупных покупок было за последнее время?

Ну, я как-то… Не знаю даже… (Улыбается.) Я думал купить некую буферную недвижимость на черный день. Вот это сейчас и случилось. Сейчас в Новосибирске, до этого были в Москве какие-то «подушки безопасности». Но я стараюсь об этом не думать — как начинаешь думать о деньгах, так деньги кончаются, как начинаешь думать о славе, тут же перестаешь что-то стоящее писать, как только начинаешь думать о небесном и божественном, тут же валишься на уровне плинтуса и табуретки.

Что для вас вообще значат деньги?

Возможность заниматься любимым делом. И ничего больше. Раньше мне нравилось путешествовать, но теперь я понимаю, что даже путешествовать, не снимая, я уже не могу. Недавно меня немецкие артисты спрашивали: «А что вы на нас так смотрите?». А я говорю: «Вот я пытаюсь понять… Смотрю на вас и понимаю, что вы немцы. У вас, как у русских, две руки, две ноги, два глаза, нос. Но я вижу, даже если уши заткнуть, что вы — немцы. И для меня как для режиссера важно понять, где те маркеры, которые через 15 секунд дают мне возможность отличить вас от сограждан». А эти маркеры есть. Прожив 2 месяца в Европе, я вернулся, и ко мне еще 2 месяца в центре Москвы обращались на английском, дорогу спрашивали. Что это было? Вот это вот загадка. Поди, срежиссируй.

Любовь к Родине

Что для вас Родина?

Вы будете смеяться, но это — дерево… Мы должны все время куда-то возвращаться, чтобы вспоминать себя, — тогда мы понимаем, как мы были неправы или наоборот. Потому что в самом раннем возрасте мы всегда правы, чуть позже — вовсе неправы. Ни в чем. Потому что начинаются какие-то амбиции, гормоны. Дальше мы возвращаемся к тому, что было в глубоком детстве, и дальше, скорее всего, впадаем в маразм. Или умираем — кому повезет. Или не впадаем. Но таких единицы, типа Григория Померанца или Бориса Гребенщикова…

И вот в 9-м классе, уходя с пляжа, я зажал рукой дерево и понял, что мои пальцы едва сходятся. Тогда понял, что пройдет время, закончатся эти теплые дни, когда еще можно купаться, надо будет учиться. А это надо запомнить… И вот сейчас я подхожу к тому дереву, а уже не могу его обхватить двумя кистями. Это — некий маркер… Для меня Родина — маленький кусочек Новосибирска и непосредственно верхней зоны Академгородка. Здесь живут сумасшедшие люди, которые в 90-е не получали зарплату, когда их увольняли из институтов, а, например, математики доказывали теорему, которую никто не мог доказать на протяжении 100 лет.

Уехать никогда не хотелось из Новосибирска?

12 лет я прожил в Москве. Там моя квартира. Там живет моя бывшая жена, с кем у меня очень хорошие отношения. У меня две регистрации — временная здесь, а постоянная — там. Знаете, последнее время законов не нарушаю. Хотя в юности нарушал. Еще чудо, что со мной ничего не произошло. Но от этого никому сильно хуже не становилось. Хулиганом я был. Но я им и остаюсь.

Я пробовал жить в Швеции, во Франции. Честно обдумывал покупку там квартиры. Друзья были там, подруги. Но это — совершенно другое. Эмигрантская тусовка на самом деле — очень скудная картина мира. Первый вопрос там задают: «А вы давно в Париже? Планируете здесь остаться?». Да не планирую я здесь остаться! Вот эта болезнь XXI века — жить обязательно в столице. Зачем? Жить в Париже? Зачем? Ну можно приехать на 2 месяца, обойти все музеи. Опять же, если работать в Париже, преподавать в Париже (но я не настолько знаю французский и английский) или учиться в Париже — интересно, особенно в 45 лет. Или снимать в Париже — жутко интересно. А жить в Париже? Ради чего?

Можно возразить — жить в Париже для того, чтобы учиться, работать, снимать… А здесь для чего жить, если все делать там?

Мне здесь хорошо. (Улыбается.) Я себя люблю окружать людьми и вещами, которые я понимаю и которые мне нравятся. В Европе много вещей, которые мне нравятся, но я их в недостаточной степени понимаю. Самое обидное, что и они не могут понять меня.

Мужская дружба

У вас много настоящих друзей?

У меня какие-то архаичные и завышенные требования к дружбе. Однажды я очень больно сделал человеку, с которым мы были дружны в школьном возрасте. У нас были психологические группы, которые вел психолог, и я вдруг сказал, что не считаю его своим другом, именно потому, что начитался всяких книжек, и критерии были очень высокими — идеалистично-романтические… (Вздыхает.) Это трудно. Не могу я сформулировать, что такое дружба. У меня немного настоящих близких друзей — по пальцам одной руки.

Вас предавали?

М-м-м… Меня обижали. Обиды сильные были. А предательство? Не помню. Может, не хочу помнить.

По дружбе приглашали сниматься в кино?

Я очень благодарен всем людям, которые встречались у меня на пути. Вы не представляете, как мало нужно для того, чтобы снежный ком покатился с горы. Писать я начал из-за того, что знал — рано или поздно начну писать и снимать. Я снимался в мыльной опере, которую писал мой приятель, может, даже друг. Это Константинов (Дмитрий Константинов. — И.К.), он известный режиссер, сценарист. У него безумное количество проектов. И столько же у его жены Алены Званцевой. И они в свое время написали для меня роль в мыльной опере.

А в своих сценариях роли для себя прописываете?

Это сродни нарциссизму. Если бы я знал, что эта роль для меня и никто ее лучше не сыграет… Мне хочется все же что-то сделать и в меньшей степени прославиться. Зачем светить свою физиономию, когда есть масса куда более симпатичных и куда более, скажем так, заточенных под это физиономий? Вот, например, актер Максим Битюков, который сыграл у меня в короткометражке «День главбуха», который сейчас снимается на Первом канале и снимался у Михалкова. Он божьей милостью артист, а мне до него расти и расти. Зачем я буду делать то, что сделает лучше меня Максим?

Женщины, семья

По-моему, мужчина такой брутальной внешности должен пользоваться успехом у женщин…

Ну… (Улыбается.) Мне 45 лет, и, к счастью, сейчас я могу на это не так сильно отвлекаться. Бесспорно, когда ко мне подходит молодая девушка, которая раньше работала официанткой, я готов потерять сознание, но я уже могу сдержаться. (Смеется.) И потратить это время с большей пользой. Когда мы выбираем артистов и меняем актерский состав, заканчивая один фильм и начиная другой, никто не становится несчастным. А вот в личной жизни, что бы ты ни прокомментировал и ни сказал, к 45 годам накапливается такой бэкграунд, когда ты автоматом делаешь кого-то несчастным. Поэтому я не люблю об этом разговаривать.

А вы сейчас свободны?

Ну как я могу быть свободен? У меня нет людей, которых я бы перестал любить. Честно признаюсь, я благодарен всем женщинам, которые меня терпели. Я их всех люблю. Как на духу говорю. И делать их несчастными не хочу, поэтому ничего говорить не буду… Скажу так: я нормальный мужчина, и у меня все в порядке.

А ваши женщины не просили себе ролей в ваших сценариях или в режиссерских работах?

Я всегда имел дело с порядочными женщинами, ни одна порядочная женщина, даже если она гениальная актриса, не будет обращаться с подобной просьбой.

Какую роль женщина должна занимать в союзе с мужчиной? Некоторые считают, что она должна знать свое место.

А мужчина не должен знать? (Смеется.) Вопрос не в том, чтобы знать, а чтобы понять, где твое место.

В таком случае — кто должен указать женщине на ее место?

Господь Бог. Или звезды. (Смеется.) Человек человеку вообще ничего не должен указывать.

Идеальная женщина — какая?

Добрая, мудрая, открытая, честная, преданная, порядочная… Может быть, красивая, но не обязательно.

Путешествия, отдых

Где и как любите отдыхать?

Я стараюсь отдыхать в спортзале. Или пробегаю 12 км. Это единственный способ отключить мозги. А так — нет, прицельно отдыхать я не езжу. Чтобы забраться в отель, лежать на солнце…

Где хотелось бы побывать?

Если я поеду куда-то, то поеду обязательно снимать. Хотя бы просто возьму с собой камеру. Это и Австралия, и Индия, и Америка, Англия… Последнее время много смотрю английского кино и понимаю, что это какой-то феномен: англичанам никогда не изменяет чувство меры и вкуса.

Вспомните какой-нибудь эпизод из ваших зарубежных поездок, который вас сильно впечатлил.

Это был 97-й год в Париже. Рене Герра — известный скандальный человек, у него самая большая коллекция картин русских эмигрантов. Мы с ним знакомимся, и он говорит, что может организовать мне как барду концерт в Торгпредстве. Я прихожу туда, а там идет выставка картин Анастасии Нелюбиной. И вдруг я вижу каких-то людей, кого не видел давно, — эти люди пришли сюда, потому что планировался большой банкет с икрой и выпивкой. И вот висят картины — грустные и упаднические, на Западе любят, когда им из России привозят все грустное. И ходит эта художница с рваными коленками, откуда торчит красная тряпка — видимо, как символ коммунистического прошлого…

Вдруг открываются двери в банкетный зал, и все эти люди бросаются туда. Как будто в концлагере двери открыли — «Можно». Тут я прирос пятой точкой к дивану и сказал: «Я туда не пойду! Просто не пойду туда жрать эту икру!». Мне стало так стыдно. Я понимаю, откуда это, но когда ты там уже живешь 2 месяца и получаешь все эти социальные гарантии… Спинка-то выправляется. Правда, размножаться потом перестают, чувствовать — это оборотная сторона очень хорошей жизни. В баню начинают семьями ходить — это нормально в Австрии, например, ходить вместе в баню. Как в большой спа-салон, и после 14 лет все туда ходят вместе, в джакузи ходят вместе голые. По-моему, это признак вырождения… Вот для меня Родина — это отсутствие такого.

Илья Калинин

Фото предоставлены Денисом Курышевым