В осаде небоскребов (фоторепортаж)

Семья Шрубиковых живет на ул. Калинина — в узком проулке между четырьмя стройками. На карте Новосибирска улица как таковая даже не отмечена, и чтобы подобраться к домику, нужно сделать внушительный крюк по неровной строительной дороге, лавируя между бетономешалками и самосвалами.

«Дом то ли 1926-го, то ли 1928 года, скоро 100 лет будет, — рассказывает Людмила Шрубикова. — Привезли откуда-то этот сруб, построили, и вот живем уже какое поколение».

Сравнительно недавно весь овраг еще был застроен такими же частными домами, сейчас их осталось 4. Один из них, ветхая нежилая избушка, уже завалился и пропал с карт. В нем, вспоминает Людмила Ивановна, какое-то время жила стая собак, но и тех, судя по всему, извели. «Такой овраг, я никогда не думала, что там все люди съедут, а мы на ровном месте столько лет живем и никому не нужны», — удивляется она расселенному и застроенному руслу Ельцовки.

«Застройщик наш — вот этот, "Интерпоток", — показывает собеседница на 16-этажный долгострой на ул. Дуси Ковальчук, 242, — 10 лет нас не сносит». Изначально в планах компании было снести частные дома и построить большую П-образную высотку. «Они эту часть выстроили, середину обставили, снесли, где колонка, домика 3, застолбили эту площадку. А середину не собираются строить. Уже изменили проект, потому что сносить надо, а денег нет», — объясняет Людмила Шрубикова.

За дом около 10 лет назад семье предлагали 100 тыс. руб., но владельцы возмутились: «Это палатку поставить где-нибудь и жить?». Чтобы дом не сожгли, Шрубиковы приватизировали землю — намеки, говорят, были: мол, земля не ваша — бомжами будете. «Мы ее приватизировали, и они уже стали по-другому разговаривать: "А что бы вы хотели?". Мы нашли 2 квартиры в своем районе, предложили — с тех пор тишина», — сокрушается Людмила Ивановна.

Разговор с жительницей дома идет под аккомпанемент стройки. Но неудобства семье доставляет не только непрекращающийся шум. «Все летит оттуда, всякий мусор, полиэтилен, утеплитель, — говорит женщина. — Перекрытия когда делали, бетон заливали, плита упала к соседям в огород — хорошо, никого не было».

Воды в домах посреди стройплощадки нет — ее приходится возить из колонки на другой стороне улицы. Но дойти до нее непросто: прямой выход на ул. Дуси Ковальчук дому перекрыли, со стороны ул. Балакирева — строительный забор, а от проезда со стороны «Нарымского квартала» осталась только суженная дорога. «Это сейчас ладно, на санках можно по снегу провезти. А снег растает, вы даже не представляете, какие там камни. Дорога неровная, все в булыжниках, даже на тележке не провезешь», — говорит Людмила Ивановна.

Все 10 лет с начала стройки семья Шрубиковых живет «на чемоданах» и готова переехать в любой момент. Из-за еще живой надежды на скорый переезд не перекрывают ветхую крышу. «Вдруг весной придут и скажут: все, собирайте манатки, мы вас убираем. Мы бы с удовольствием. Бабушка вообще всю жизнь мечтала в квартире пожить, но, видимо, уже не поживет — ей уже 89 лет в феврале», — Людмила Ивановна качает головой.

Буровы живут в доме на ул. Красноярская — это один из двух частных домов в большом Челюскинском жилмассиве (второй — на ул. Салтыкова-Щедрина). «Улица наша была частным сектором от ул. 1905 года до Челюскинцев, — вспоминает хозяин дома Юрий Иванович. — Потом началась стройка, сперва цирк, потом ДКЖ. В 1985 году я уехал в командировку в Германию, эти дома только начали, котлован. В 1986–1987-м приехал — а уже дома [стоят]. Думали всё, что нам квартиру [дадут], снесут, а здесь парк сделают».

Но парка в итоге не сделали, да и квартиру не дали, — в этом доме семья живет уже больше века, с конца 1890-х годов. Перестроить его Буровым не разрешили: он на двух хозяев, но во второй половине никто не живет, только прописаны. «Нам разрешили только кухню сломать и продлить — это то, что мы построили», — рассказывает хозяйка дома Ирина Валентиновна.

Этого разрешения семья добивалась очень долго, обивая пороги кабинетов тогда еще рай- и горисполкома. Ирина Валентиновна говорит, что ее с детьми тогда просто «отфутболивали»: «Чего рожала, если жить негде». Но в итоге разрешение удалось выбить и надстроить еще один этаж. В отличие от многих других домов в городском частном секторе, здесь есть все удобства: и электричество, и вода, и канализация, лишь отопление печное. «Все муж делал сам», — с гордостью говорит Ирина Валентиновна. «Мы хорошо живем, пусть еще здесь строят дома», — посмеиваясь, добавляет тот.

За последние годы в округе выросло множество домов, и застройщики с предложениями приходили неоднократно, но условия семьи их не устраивали. «Они мне: много хотите. А на худшее идти со своего дома мы тоже не согласны, мы всю жизнь здесь прожили, инвалидность на стройке заработали», — говорит Ирина Бурова, перечисляя требования: погреб и гараж.

Главные причины беспокойства жителей дома — соседи. У БЦ «Гринвич» паркуется много машин, часть из них — прямо перед домом, загораживая Буровым выезд. В старой двухэтажке по ул. Красноярская, 109 то и дело происходят драки: «Детективы по телевизору можно не смотреть». Много хлопот и от окружающих дом строек. «Сваи били — мы подпрыгивали на диване. Сейчас периодически трамбуют...» — вздыхает Ирина Валентиновна.

Желание переехать, признается женщина, было и есть. «Я уже устала. У нас ванная и душевая, но это все внизу, а у меня уже очень болят ноги», — пожаловалась она. Периодически застройщик соседних домов предлагает варианты квартир, но все они слишком большие для пенсионеров, да еще и под самоотделку, а на нее ни сил, ни средств уже нет.

Еще один одинокий частный дом прячется в тихом центре на ул. Коммунистической — между 2-этажным кирпичным домом, деревянным бараком и гаражом. Одна из квартир в нем нежилая: проход к калитке заметен снегом почти доверху. В другой уже лет 40, по их собственным подсчетам, живут Борис Яковлевич с супругой. После свадьбы чета решила разъехаться с родственниками и выменяла жилье на этот дом. «Тут жил инвалид-фронтовик, — вспоминает хозяин. — Он вроде как льготник был, он нас убедил: вас снесут, не беспокойтесь. Мы и согласились. А получилось так, что всю жизнь приходится жить».

Когда семья только поселилась здесь, частный сектор на Октябрьской был больше. «Здесь был лес, там был лес, дорог не было ни там, ни там, тропинки были, и все, — хорошо было», — ностальгически улыбается мужчина. Сейчас дом остался всего один. Борис Яковлевич пытался продать дом, но покупателя не нашел: вторая половина принадлежит детям, которые находятся не то под опекой, не то на усыновлении, и распоряжаться ею нельзя. В 1990-е, впрочем, на лакомый участок покушались неоднократно, говорит его хозяин. «Угрожали поджогами напрямую: "Дома горят", — говорят. По Октябрьской тут натурально жгли, не знаю, почему милиция плохо расследовала. Страшно было, но дело в том, что такая жизнь была, что нечего бояться уже, безразличие напало. Так и прожили», — объясняет Борис Яковлевич.

Воду в дом хозяин провел сам, отопление в нем печное, а канализации нет — только выгребная яма во дворе. Но со всем благоустройством дом остается ветхим: «Кое-как в домоуправлении [добился] крышу покрыть, она совсем там худая, — 6 лет ходил. Потом уже я ходил туда, выше, смотрю: приехали, покрыли. Ну покрыли, и слава богу». Ветхость дома — главная причина, по которой семье хочется переехать в квартиру. Но особо уже не надеются: «Живем так, как бог дал, ждать ничего такого не ждем. Мы уже привыкли, все эти обещания уже слушать надоело, противно. Вот, до весны, вот, до осени… Вранье все это».

Только летом, говорит хозяин, здесь хорошо — во дворе распускаются цветы. Огородничеством они не занимаются: железная дорога рядом, еще раньше химзавод был. «А цветов понасадим — красиво, хорошо. Я вообще люблю такие дома, а вот эти не люблю, скворечники, — кивает Борис Яковлевич в сторону 9-этажек. — Мне противна точечная застройка».

Велика вероятность, что оставшиеся одинокими среди городской застройки частные дома в итоге станут памятниками градостроительным ошибкам. По словам архитектора и советника мэра Новосибирска Александра Ложкина, подобное явление довольно распространено в России и, в частности, в других городах Сибири. «Нельзя сказать, что это нормальная ситуация, — признает эксперт. — Спровоцирована она во многом не очень дальновидной градостроительной политикой, когда идет развитие застроенных территорий высокими темпами, когда выделение земельных участков происходит фрагментарно».

Ложкин считает, что одна из причин явления — несовершенство законов: если к расселению ветхих многоквартирных домов муниципалитет еще может подходить комплексно, то вмешиваться в отношения между частным владельцем земли и потенциальным застройщиком он не вправе. «Дом стоит, он в частной собственности, но инвестор никогда на эту территорию не придет, потому что построить на месте этого частного дома что-то невозможно в силу градостроительных норм, пожарных нормативов, санитарно-эпидемиологических нормативов, невозможно обеспечить инсоляцию дома и т.д.», — объясняет архитектор.

Под городские нужды, например под сквер, муниципалитет выкупать такие дома и участки может. Но сейчас заплатить ни за них, ни за сам сквер муниципальный бюджет не в силах.