«Они даже не увидели родных перед смертью»: сибиряк не смог прорваться в больницу к своим бабушкам

С 9 июня в России действует новый закон, который открывает двери реанимации больниц для родственников тяжёлых пациентов. Новосибирец Владимир Золотов не успел дождаться поправок в законодательстве и, несмотря на то что специально прилетел из командировки к бабушкам Нине Русяевой и Любови Рензяевой, так и не увидел их живыми. Они скончались в реанимации инфекционной больницы с разницей в две недели — по словам внука, врачи отказались пускать к ним родных и сообщать важную информацию о состоянии здоровья. У больницы своя версия событий. Корреспондент НГС узнала подробности лечения бабушек, а также спросила мнения юриста, анестезиолога и общественницы о законе — чего ему пока не хватает.

Первой в инфекционную больницу № 1 на улице Семьи Шамшиных попала 86-летняя Нина Русяева — до пенсии она работала в фармацевтике и вела активный образ жизни, рассказал корреспонденту НГС её внук Владимир Золотов. Скорая увезла Нину Ивановну в больницу 29 апреля — она почувствовала себя плохо, хотя до этого серьёзных жалоб на здоровье у пенсионерки не было.

«У неё были ноги чрезмерно воспалены, но не знаю детали. <…> В больницу её увезли, потому что было подозрение на рожу — инфекционная болезнь такая, сейчас она лечится антибиотиками, насколько я знаю <…> В больнице она пролежала, получается, примерно две недели в реанимации, её выпустили буквально на пару дней из реанимации, она стала звонить своим родным и просить, чтобы её срочно оттуда забрали», — описал внук.

В тот вечер, когда она просила семью забрать её, родные приехали, но узнали, что бабушка снова оказалась в реанимации.

По воспоминаниям Владимира Золотова, врачи не пустили к ней в палату и отказались объяснять, что с ней, сославшись на загруженность.

«Сказали, что она в коме. Связь с первой бабушкой была потеряна, больше её никто из родственников в живых не видел, примерно через неделю первая бабушка умерла. Всю неделю врачи говорили только, что состояние тяжёлое, общее заражение, изменений нет», — объяснил новосибирец.

Нина Ивановна умерла поздно вечером 21 мая. В заключении патологоанатома (копию Владимир Золотов предоставил редакции НГС) сообщается, что причинами смерти стали рожа и стафилококковый сепсис, но о втором диагнозе родным не сказали, подчёркивает внук. В то время он находился в длительной командировке в США — Золотов занимается грузоперевозками и работает над американско-русским проектом в этой сфере — и вылетел домой, как только узнал о том, что бабушка попала в реанимацию. Но прилетел он только к её похоронам 25 мая.

Накануне смерти Нины Русяевой в ту же больницу попала ещё одна бабушка Владимира Золотова — по линии матери — 79-летняя Любовь Рензяева. Её госпитализировали из-за подозрений на отравление — родные говорят, что оно, возможно, связано с диетой Любови Борисовны. Когда за ней приехала скорая, пенсионерка не могла ходить и просто лежала на полу.

«У неё активная жизнь была до этого, она работала всю жизнь в торговле. <…> Она на велотренажёре тренировалась, диету соблюдала тоже. За пару недель до её смерти я звонил, она говорила, что килограммов 8 потеряла. Она говорила, что и ходить, и дышать легче стало», — отметил внук.

По его словам, со второй бабушкой повторилась та же ситуация: родных не пускали в реанимацию и постоянно говорили разное — что у пациентки то отказали почки, то начались проблемы с сердцем.

«В воскресенье вечером, перед смертью бабушки, лечащий врач говорил, что она подключена к искусственным почкам и принудительной вентиляции легких (это они тоже всё время говорили).

К бабушке он так и не пустил! Утром бабушка умерла — она 2 года меня ждала из долгосрочной командировки и так и не увидела из-за врачей. В понедельник после смерти бабушки завотделом реанимации тоже сказал, что она до самой смерти была подключена к искусственным почкам и принудительной вентиляции лёгких, и они их не пытались отключать.

После этого замглавврача заверяла меня у себя в кабинете, что они каждый день собирали консилиум по ситуации с моими бабушками, и вторая бабушка почти всю неделю шла на поправку, и они в последние дни даже смогли отключить обе системы, но тут она вдруг скончалась. Они обманывали, даже не краснея», — переживает Владимир Золотов.

Любовь Рензяева скончалась 3 июня от полиорганной недостаточности — и её тоже родные увидели только после смерти, добавил новосибирец.

Золотов подчеркнул, что больше всего его возмущает именно то, что больница не пускала его и других родных навестить бабушек и семья фактически не знала, в каком они состоянии. Хотя в этот момент как раз был принят федеральный закон, подписанный президентом РФ Владимиром Путиным, по которому врачи должны пускать родственников в реанимацию и палаты интенсивной терапии. Но вступил в силу этот закон только 9 июня.

«Врачи так и не давали видеть бабушек, даже зная, что Госдума, Совет Федерации и президент уже приняли поправки. Бабушки умерли, так и не увидев родных перед смертью, так и не высказав свою последнюю волю.

Моих бабушек уже не вернуть, но, возможно, резонанс по данной ситуации поможет другим людям», — говорит Владимир Золотов.

В руководстве инфекционной больницы № 1 корреспондента НГС заверили, что ситуация обстояла иначе.

«Во-первых, их (родственников бабушек. — Прим. ред.) пускали. Во-вторых, закон о том, чтобы родственники проходили беспрепятственно в реанимацию, — он принят с 9-го числа. А это было в конце мая — несмотря на это, их пускали по одному. Последний инцидент — перед смертью второй бабушки — он (внук. — Прим. ред.) пытался войти в реанимацию пол-одиннадцатого вечера, ссылаясь на то, что реанимация круглосуточная и его должны пускать в любое время дня и ночи, когда ему захочется.

Понимаете, приходит человек, дёргает дежурного реаниматолога, дежурный реаниматолог выходит разговаривать с этим человеком. В это время все пациенты, которых наблюдает этот дежурный реаниматолог, остаются без присмотра врача»,

— рассказала свою версию заместитель главного врача инфекционной больницы Яна Ульянова, отметив, что посетитель бабушек ещё и оскорблял медперсонал.

Она также напомнила, что больные пенсионерки находились в инфекционной реанимации, в которой особый режим стерильности, и в помещении небезопасно находиться. Золотов же отметил, что действительно приезжал поздно вечером 2 июня и хотел попасть в реанимацию, так как привёз лекарственный препарат, который якобы медики сами просили привезти для бабушки.

После похорон бабушек Владимир Золотов написал заявления в прокуратуру и в Следственный комитет Новосибирской области с требованием разобраться в ситуации. Однако СК ответил Золотову, что в обращении сибиряка «вопросов, относящихся к компетенции следственного управления» не содержится, и перенаправил заявление в региональный минздрав.

Как рассказала НГС адвокат, специализирующийся на медицинской тематике, Юлия Казанцева, в случае, если родственников не пускают к пациенту в реанимацию, лучше всего сначала попробовать обратиться в саму больницу.

«Я рекомендую обратиться к руководству медицинского учреждения с письменным заявлением. Если просьба не удовлетворена, тогда обратиться в страховую медицинскую организацию пациента для помощи в удовлетворении требований. Можно обратиться и в надзорные органы: Росздравнадзор, минздрав, органы прокуратуры», — посоветовала юрист.

Что касается поправок в законодательство, хотя они и приняты, пока что остаётся множество юридических нюансов — и сейчас больницы и пациенты ждут от Минздрава пояснений насчёт правил посещения тяжелобольных людей в стационарах, сообщила Юлия Казанцева.

В частности, должно быть сказано, кто может посещать пациента — каким именно членам семьи или близким друзьям будет позволено беспрепятственно проходить в палаты с особым режимом, которыми считаются реанимация и интенсивная терапия.

Также в разъяснениях должно быть сказано, как действовать больнице, если пациента привезли в бессознательном состоянии и он не успел указать контакты тех, кому можно передавать информацию о его здоровье — ведь эти данные считаются врачебной тайной. Юлия Казанцева добавила, что считает закон скорее положительным изменением, поскольку семья сможет получать больше информации о больном родственнике, да и самому пациенту будет спокойнее, что его права защищены. Но как поправки будут действовать в реальности, удастся узнать только на практике.

Некоторые больницы и раньше пускали близких родственников в реанимацию — в индивидуальном порядке.

Как объяснил НГС заведующий отделением анестезиологии и реанимации клиники Мешалкина Олег Струнин, и до принятия закона врачи позволяли некоторым матерям проходить в реанимацию — после того как убеждались, что мамы не болеют никакими инфекционными болезнями и готовы адекватно себя вести и прислушиваться к медперсоналу. Такие родственники могут даже помогать врачам ухаживать за больным — и это особенно важно, когда медики буквально разрываются между пациентами.

Однако есть случаи, когда присутствие родственников лишь осложняет лечение — к примеру, хирурги могут проводить операции прямо в реанимации, и тогда им не должны мешать родители пациентов, отмечает Олег Струнин. Или если в палате реанимации находятся пациенты после трансплантации органов — для них и респираторная инфекция может оказаться фатальной.

«В ряде ситуаций, наоборот, мы приветствуем участие родственников. Например, если ребёнок долго лежит в реанимации, если состояние его позволяет маме находиться рядом, то, конечно, это положительно влияет на выздоровление. Тем более если мама ответственно к этому относится.

Но ведь родители тоже бывают разные. Мамы могут быть неадекватными, мамы делятся информацией о том, что они видят, о соседних больных, что недопустимо. Тут надо решать вопрос о защите информации о других пациентах. Они не всегда правильно оценивают, что происходит с пациентами, — мы видим это по достаточно бредовым публикациям [в СМИ и соцсетях]»,

— считает врач.

Руководитель клуба поддержки сибиряков с онкологией «Хорошие люди», защитница прав пациентов Юлия Чёрная поддерживает позицию врача и юриста, что в закон нужно вносить важные добавления, а именно регламент посещения.

«Плюсы несомненные — это поддержка близких, сама неоднократно лежала в реанимации, и этого сильно не хватало. Но, с другой стороны, люди извне — это источник инфекции, это "неадекватные" родственники, которые могут указывать, что и как делать медперсоналу, тем самым мешать выполнять необходимые манипуляции.

Мне есть с чем сравнивать — я была в реанимации и в России, и в Корее. В России, конечно, ко мне никого не пустили, в Корее же есть два времени по 15 минут в день, когда пускают родственников. И это удобно, персонал в этот момент находится рядом, а родные могут придать сил своим близким. Или попрощаться, так тоже бывает», — высказалась Юлия Чёрная.

По её мнению, врачи должны привести веские основания, почему они не пускают родственника, и указать на все риски здоровья пациенту, если считают, что именно сейчас к нему лучше не ходить.

«Вообще в таких ситуациях врачи должны разговаривать с родственниками, а не так, что отправили медсестру, и она просто сказала: "Нет!". Диалог — это, наверное, самое важное. Если родственникам всё грамотно объяснить, то, может, они и не будут рваться в реанимацию, чтобы не навредить своему родному человеку», — заметила общественница.

Ранее корреспонденты НГС провели день в отделении реанимации — и увидели, в каких условиях работают анестезиологи. Врачи рассказали, почему пациенты часто жалуются на действие наркоза и как сами медики справляются с тем, что некоторых тяжёлых больных уже не спасти.