Не просто буквы. Как в Новосибирске вопреки запрету всем городом построили один из самых пронзительных памятников войне

Монумент Славы в Ленинском районе, открытый в 1967 году, давно стал для новосибирцев привычным, сейчас уже трудно представить, что на этом месте могло быть что-то другое. История его создания, однако, была непростой, местами почти детективной. Да и сегодня, если посмотреть на монумент свежим взглядом, он поражает масштабом и силой замысла.

Памятники, посвященные Великой Отечественной войне, есть в России практически в каждом городе. Но почти везде это будет скульптура солдата или какая-то военная техника. Даже Родина-мать в Волгограде — и та изображена с мечом. В Новосибирске же центром композиции сделана фигура скорбящей женщины. Сцены боев, конечно, тоже присутствуют, но они вынесены на гигантские пилоны, с внутренней стороны которых нанесены фамилии 30 266 новосибирцев, погибших на войне. Даже сегодня такое решение выглядит необычным.

Выбор места для мемориала тоже, если задуматься, выглядит нестандартным. Левобережье и сегодня-то выглядит «догоняющим» в плане развития инфраструктуры, а в 60-х годах это и вовсе был край города. Изначально вся территория, которую сейчас занимает парк, была зарезервирована под один из зеленых поясов, запланированных при строительстве здесь так называемого Соцгорода. Потом планы изменились, и на том месте предполагалось построить Дом культуры, а потом вообще стадион. Но к началу 60-х годов здесь был пустырь.

Концепцию монумента предложил довольно молодой (ему не было 40 лет) архитектор Александр Чернобровцев. Комплекс должен был состоять как бы из двух пространств. Большой площади перед монументом, с которой были видны барельефы с символическим изображением истории войны от пылающих городов первого года до Победы. И площадки чуть выше, с которой открывался вид на списки погибших новосибирцев — простое по форме, но невероятно мощное визуальное воплощение той цены, которой Победа далась. Связывать эти пространства должна была статуя Скорбящей матери с Вечным огнем. Над этой скульптурой работал Борис Ермишин, изобразивший в ней собственную мать.

Идея построить монумент на улице Станиславского поначалу вызвала у городских властей неоднозначные оценки. Заместитель председателя Горисполкома (в нынешних реалиях заместитель мэра) Александр Филатов идею поддержал, а его начальник — председатель горисполкома Иван Севастьянов — был против, поскольку считал, что такой масштабный монумент должен был появиться где-то ближе к центру города. При этом другие точки тоже рассматривались, но были отвергнуты (например, монумент хотели поставить на набережной). Возникла тупиковая ситуация: фактически строительство на Станиславского запретили.

И тут Севастьянов ушел в отпуск, и руководство Кировского района (которое, разумеется, считало нужным поставить монумент у себя) предложило Чернобровцеву подготовить проект и начать работы, не дожидаясь решения сверху.

Поскольку решения сверху не было и деньги на строительство тоже не были выделены, в строительстве согласились помочь предприятия Кировского района, благо недостатка тогда в них не было: чего стоил один только Сибсельмаш.

Трудились на стройке тоже люди с местных предприятий — кто-то в выходные, кого-то отпускали с работы на заводе. В этом случае они, кстати, физически не могли выполнить нормы и планы, не получали премии, но горожан это не останавливало. Строительство монумента стало общим делом для всего района. Даже сегодня такая ситуация выглядит неординарной. То, что в «партизанском» режиме в СССР можно было построить объект такого масштаба, сегодня удивляет. И наглядно демонстрирует, что Советский Союз был устроен несколько сложнее, чем представляется сейчас.

Построить мало, монумент нужно было утвердить в Москве. Но чиновникам Министерства культуры предоставленный проект поначалу не понравился. У них были какие-то свои идеи на этот счет. Предлагалось, например, сделать большое озеро. В результате строительство уже почти готового объекта заморозили. На помощь пришло уже областное начальство. Первый секретарь обкома Федор Горячев лично поехал в столицу и записался на прием к отвечавшему за идеологию члену ЦК Михаилу Суслову. В приемной пришлось провести больше четырех часов, но разрешение открыть мемориальный комплекс всё же было получено.

Новосибирский монумент действительно получился очень необычным, смелым. Один из основных его элементов — черные плиты с фамилиями новосибирцев, погибших на войне. Сам по себе подобный прием, конечно, не был новаторским, подобные памятные доски ставили в Западной Европе еще после Первой мировой войны. Но обычно на них десятки, максимум — сотни фамилий.

Когда памятник только проектировался, создатели еще не знали точного количества погибших. Ориентировались на 10–15 тысяч. Но собрав данные с военкоматов, получили 29 850 фамилий. И уже тогда было понятно, что, скорее всего, список этот не полный, поэтому на плитах оставили свободное место. И действительно, сразу после открытия жители города начали обращаться с просьбами дополнить список фамилией их родственника. Немало было и ошибок, допущенных по чисто техническим причинам: где-то почерк у писаря оказался недостаточно разборчивым, где-то просто не ту букву напечатали. Всё это постепенно исправляли, благо буквы для набора имен павших новосибирцев были изготовлены с запасом.

Сейчас на пилонах уже 30 266 фамилий. Но и это, увы, только вершина айсберга. Всего в Новосибирской книге памяти сегодня собраны данные о 176 964 жителях Новосибирской области, так и не вернувшихся домой с этой страшной войны.

Стоя перед Вечным огнем, посмотрите на уходящие вверх черные плиты с бесконечными фамилиями. Попробуйте представить, что одна за одной они превращаются в живых людей. Одетых еще в гражданское, с вещевыми мешками. Они сходят с монумента и спускаются, чтобы встать в строй на площади перед мемориалом.

Ряд за рядом всё это пространство заполняется молчаливыми колоннами. Кто-то недавно окончил школу, у кого-то у самого уже дети в старших классах. У каждого из них в тылу остались родители или семьи, остались планы о какой-то своей мирной жизни.

Постепенно вся площадь заполняется под завязку. А там уже по улице Станиславского строятся новые колонны. Все, кто пропал без вести, кто умер в госпиталях, кто погиб в плену. Не просто буквы на монументе, а живые, очень разные, но очень дорогие кому-то люди. Их судьбы могли сложиться тоже очень по-разному. Пришла война и забрала с собой их всех.

Сквер Славы давно уже стал просто парком. Сюда приходят гулять с детьми, заниматься физкультурой, пройтись с собакой. Всё новые поколения детей «штурмуют» военную технику (ее установили здесь в 1985 году). Продолжается та самая мирная жизнь, защищая которую и погибли те, чьи имена смотрят на нас с уходящих вверх черных плит.

Самого автора монумента Александра Чернобровцева в 2023 году увековечили на карте Новосибирска — его именем названа улица на краю Калининского района. На ней, правда, практически нет домов.