Самый незаметный памятник. В цоколе здесь прячется советская гостиница, а у квартир — свои выходы на улицу

Улица Орджоникидзе начинается вовсе не с перекрёстка с улицей Советской, как принято считать, а глубоко во дворах за Вокзальной магистралью. Здесь, фактически во дворе домов на Урицкого, 32 и 34 стоит первый на улице дом — Орджоникидзе, 5. Корреспонденты НГС побывали в гостях у его жителей, заглянули в необычный цоколь и узнали, почему другого такого дома в городе больше нет.

Дом построили в стиле «деревянный модерн» — очень редком для Новосибирска. Самый яркий его элемент — узорчатый лестничный витраж, отдалённо напоминающий витражи крячковских домов (например, дома сотрудников Госбанка). Часть окон на фасаде — сдвоенные, а наличники — с минималистичным, даже немного авангардным узором.

Местные жители считают, что углом к дому стоял ещё один такой же или очень похожий, но от него остался только фундамент, и сегодня второго такого дома в городе нет, говорит архитектор Игорь Поповский.

— В Новосибирске деревянного модерна нет, модерн как таковой не совсем характерен для деревянного зодчества. То, что у нас такой объект есть, — это удача, нам повезло, — считает он.

Под охрану неприметный дом взяли в 1990 году. Небольшое двухэтажное здание из бруса с каменным цоколем, витражом, эркерами и курдонёром выглядит скорее как купеческий особняк, чем многоквартирный дом, — говорят, его и строил какой-то чудом сохранившийся в середине 1920-х купец-меценат. Но, по данным каталога научно-производственного центра по сохранению историко-культурного наследия Новосибирской области, дом, построенный в 1926 году для Сибконтор, был типичным для того времени: подобные строили отдельные ведомства, чтобы решить жилищные проблемы своих сотрудников.

— В 1925 году Ново-Николаевск стал административной столицей огромного Сибирского края (от Омска до Забайкалья) и разных «сибирских контор» в городе появились сотни. Всем нужно было жильё. Работников какой именно конторы заселили в этот объект — ещё предстоит выяснить, но, возможно, здесь жили сотрудники из разных организаций, — предполагает сотрудник Музея Новосибирска Константин Голодяев.

По крайней мере известно, что в 1930 году здесь жил заведующий общим сектором в молочно-масляном объединении «Союзмолоко» Петропавловский Алекс. В. По словам местных жителей, среди старожилов было немало тех, кто работал на молокозаводе — сегодня на его месте построен жилой комплекс MilkHouse.

Квартиры на продаже в этом историческом доме — большая редкость: фамилии жителей здесь не меняются, говорит Евгений Борчанинов, меняются только лица. 3-комнатная квартира его бабушки Клавдии Фёдоровны, наверное, первая попала на рынок за много лет, сегодня её продают за 3,46 млн рублей.

Подробностей того, как Клавдия Фёдоровна получила большую квартиру с эркером и потолками высотой больше 3 метров, Евгений не знает. За свою жизнь, говорит он, она сменила несколько профессий: от повара в геологоразведочном отряде («Она из ничего могла приготовить что угодно, спросом пользовалась всегда, вплоть до последних месяцев жизни. Её стряпню, я думаю, помнит любой, кто сидел за её столом», — с улыбкой говорит её внук) до администратора гостиницы.

Сейчас в большой квартире живут друзья сына Клавдии Фёдоровны. Екатерина рассказывает, что квартира очень легко их «приняла».

— Бабушка, наверное, была очень хорошей женщиной, нашей семье здесь очень хорошо, — доверительно говорит она. — У одной из наших двойняшек постоянно были бронхиты. Мы бегали по лорам, на аллергены анализы сдавали, с носом была проблема, до обструкции дело доходило. Здесь живём месяц — ничего нет.

У квартиры не совсем обычная планировка: коридор от главного входа ведёт не в кухню и к санузлам, как многие привыкли, а сперва в комнаты. Вероятно, потому что главной лестница с витражом стала не сразу: у боковых квартир на площадке есть выходы на чёрные лестницы, которые как раз находятся рядом с ванными и кухнями. Сейчас эти лестницы почти не используются и заставлены старыми вещами.

Необычная планировка здесь не только у квартир, но и у дома в целом. В его каменном цоколе ожидаешь встретить такие же три квартиры, как на первом и втором этажах, но на самом деле квартира здесь только одна, а всё остальное пространство занимает длинный коридор с рядами дверей, внезапными поворотами и лесенками то вверх, то вниз.

Евгений Борчанинов говорит, что когда-то здесь была гостиница — именно ею и управляла Клавдия Фёдоровна. От гостиницы осталось какое-то конторское советское оформление — весьма характерные деревянные панели до середины стены. Всего здесь 7 комнат, два туалета и общая душевая, за поворотами то тут, то там можно встретить кухонные уголки.

Житель одной из комнат Алексей рассказывает, что комнаты эти, по сути, нежилые помещения. По его информации, здесь действительно раньше была гостиница, где жили приезжавшие на молокозавод гости.

— Жители здесь постоянно меняются. Тут много кто живёт, потому что какому-то фонду принадлежали эти комнаты и им по работе их выдавали. От ЖЭУ кто-то живёт, — говорит мужчина.

На вопрос об удобстве жизни в цоколе с общим на 7 комнат душем Алексей философски отвечает, что «мы сами выбираем, где жить, всё зависит от нас». И при этом подчёркивает, что гораздо лучше, когда в комнатах кто-то живёт, а не просто образуется склад ненужных вещей.

— Центр города, развязка хорошая — за эти деньги я вряд ли бы что-то ещё в центре города снял. У нас общий душ, общий туалет. Можно этим брезговать, но для меня это удобно, как в общежитии. Вопрос уборки сами решаем: у нас три комнаты, эту площадку мы сами убираем, туалет и душ.

Один из старожилов цоколя, Николай, живёт в единственной квартире — она муниципальная, жильё мужчине предоставили в ЖЭУ, где он работает.

— Разницы никакой, что первый этаж, что цоколь. Солнечная сторона, света полно, — пожимает плечами Николай в ответ на вопрос о неудобствах. — Когда-то, бывало, бомжи заходили, спали, потом дверь на подъезд поставили — и всё, про это забыли. Здесь все свои, чужие не ходят, даже закрываться незачем.

Вечером окружённый тёмными гаражами дом действительно может производить впечатление небезопасного места, но на самом деле это не так, уверяет Евгений.

— Это тихий центр, здесь другие люди живут, каких-то серьёзных инцидентов на моей памяти не было, хотя двор к этому располагает.

— Мне здесь нравится, тихо и спокойно. Как будто в частном доме находишься, — добавляет Екатерина.

Из цоколя можно выйти напрямую в пристройку — сегодня она пустует, а раньше здесь была углярка: как минимум до перестройки дом отапливался печами, и если из квартир их давно убрали, заменив центральным отоплением, то внизу сохранились дымоход и печная дверца.

Дом, несмотря на возраст, в хорошем состоянии: недавно здесь перекрыли крышу, на основной лестнице даже в морозы очень тепло, хотя кое-где между брусом выпал утеплитель.

— В подвале с полом проблемы — мужики живут, могли бы как-то доски поменять, что ли, — сетует Евгений. — Но никому ничего не нужно. В советское время, когда было дружнее, я думаю, и содержание было надлежащее. Мне кажется, что люди просто изменились настолько, что никому ничего не нужно. А внимание властей к памятнику минимальное.

Впрочем, за последние годы ремонт новосибирских памятников почти встал на поток — возможно, совсем скоро и этот неприметный с главных улиц уникальный дом тоже приведут в порядок.

НГС писал и про другие исторические дома. Например, на улице Романова есть дом с максимальной концентрацией прославленных жителей — в нём жили артисты. На улице Урицкого есть дом с настоящими парадными, где ещё сохранились каменные ванны. А на Трудовой сохранился целый квартал-сад — почти в том виде, в каком его задумали в конце 1920-х.