«Весь Новосибирск стоит на костях»

На прошлой неделе в Новосибирске на углу улиц Нарымская и 1905 года заработали экскаваторы. Строительная компания «СтройТоргСервис» начала окончательный снос здания, служившего сначала пересыльной тюрьмой, а затем психдиспансером. На этом месте застройщик планирует построить жилой дом. Резонансным это событие стало благодаря новосибирцу Александру Рудницкому, вышедшему на одиночный пикет к сносимому зданию. Редкий для Новосибирска случай, когда борьба человека касается не насущных для него интересов, а исторического наследия, стал поводом для интервью о репрессиях в прошлом и настоящем.

Справка: Рудницкий Александр Львович — председатель координационного совета Новосибирского областного историко-просветительского и правозащитного общества «Мемориал». Родился в Ташкенте в 1940 году. Окончил Ташкентский госуниверситет. В Новосибирск переехал в 1969 году. Работал большую часть жизни в Институте теоретической и прикладной механики, преподавал в НГУ. Женат, две дочери. Деда Александра Рудницкого в 30-е годы в Оренбурге арестовали и расстреляли. Подавать заявление о реабилитации своего деда Рудницкий не стал из принципиальных соображений.

Что вывело вас на улицу, какого вы ожидаете результата?

Я как председатель новосибирского «Мемориала» морально обязан этим заниматься. Есть такой человек Геннадий Чичулин — председатель городской организации репрессированных граждан «Колокол». Два года назад мы с ним подали заявление губернатору Толоконскому о присвоении этому зданию статуса объекта культурного наследия и организации в нем музея репрессий. 30 октября 2011 года участники митинга, посвященного Дню политзаключенного, приняли резолюцию с такими же требованиями.

Тюрьма там была до 51-го года, потом психиатрический диспансер, а в 2006 году диспансер выехал, и здание стояло пустое. Мы получили совершенно странный ответ, что сейчас нет экспертов, которые могут принять это решение.

Но здание вместе с землей были проданы в частные руки, и никто не озаботился проверить, остались ли там захоронения. Думаю, что прокуратура должна проверить, не содержатся ли здесь признаки уголовного преступления.

Как реагируют на вашу борьбу за сохранение здания прохожие, знакомые, коллеги?

Пикет приобрел неожиданную огласку, хотя мы уже два месяца эту проблему публично обсуждаем. Потому люди, потерявшие в этой тюрьме близких, а таких еще достаточно много, оскорблены, считают решение этой проблемы с помощью бульдозера глумлением над памятью расстрелянных. Так как хоронили их тайно и анонимно — это единственный оставшийся материальный след их памяти. И поэтому многих это волнует.

Но вот этот рефлекс страха — он очень сильно действует. Вот мы собрали 757 подписей, что здание надо сохранить и что там надо сделать музей. Но еще лежит сотня подписей, в которых есть фамилии, но нет росписей. Страх у них остался навсегда!

Есть те, кто в целом не поддерживает. Многие пенсионеры коммунистической ориентации, с которыми я общался на митингах протеста против отмены бесплатного проезда, убеждены, что правильно их всех (расстреляли), это все были враги народа и т.д. А некоторые утверждают, что вообще репрессий не было. А только в Новосибирске в «Колоколе» около 10 тысяч репрессированных!

Почему вы считаете, что хороший комфортабельный дом — это плохо, что это унижает погибших?

Я сразу сказал, что строить жилой дом на этом месте неразумно. Самое главное, что это здание — единственное, что осталось от людей, которые прошли через эту тюрьму. Поэтому я думаю, что на этом месте можно построить некое общественное здание, я бы даже сказал — дом культуры, с музеем. Новое здание, но в нем должны быть сохранены фрагменты вот этого фасада. И здание само должно быть архитектурно выполнено как памятник репрессированным.

Какова история этого здания, почему это место имеет такое значение?

Есть две такие известные тюрьмы — это новосибирская пересыльная тюрьма и красноярская пересыльная тюрьма. Вот эти следственно-пересыльные тюрьмы, они играли важнейшую роль во всей системе. Карательная система наложила отпечаток на все наше общество, мы и сейчас многого не преодолели. Недоверие, злоба друг к другу, ощущение осажденной крепости, которое снова насаждается, — это все оттуда. Через тюрьму прошли сотни тысяч людей.

Плюс расстрелы: в 37-м году здесь были приговорены к расстрелу 26 700 человек, в 38-м году — еще около 20 тысяч.

До этого кулаки шли через эту тюрьму, священники, офицеры. Поэтому 50 тысяч приговоренных к расстрелу — это минимальная оценка.

Какие другие кровавые места, ставшие новостройками в Новосибирске, вы знаете?

Все-таки случай с тюрьмой — исключительный. Это люди, от которых ничего не осталось — нет ни мест захоронения, ни документов, которые до сих пор скрываются. Поэтому это здание как память о жертвах репрессий имеет исключительный характер. А так весь Новосибирск стоит на костях — Центральный парк, например, Нарымский сквер. Дом по Вяземской, 2 в Академгородке строился прямо на могилах.

Как вы оцениваете степень сталинизации современного общества?

Мы живем в нацистском государстве. Объясняю, почему. Что оно фашистское, это как бы факт общепризнанный. Это некая диктатура в интересах крупного капитала. А у нас в интересах кого действует государство? Это экономически.

А что касается прав, то все права у нас изъяты, и Путин недавно сказал вообще замечательно: кто-то там ляпнул, что действует принцип: «своим все, а остальным — законы». И Путин сказал, что ему нравится этот принцип. А кто первый это сказал? Идут споры — Муссолини или Франко. Это все фашизм. Но в России остальным-то и законов не положено.

Елена Воробьева

Фото Стаса Соколова (1, 4), Татьяны Кривенко (2), Алексея Мананникова (manifest56.livejournal.com) (3)