Урчат и обнимаются: милый репортаж с фермы, где воспитывают пони (они как котики-гиганты)

Под Новосибирском есть хозяйство, где уже много лет разводят гривастую мечту миллионов детей — шетлендских пони. Местные лошадки учатся здесь манерам, а потом разъезжаются по всей стране, от Сибири до Москвы, радовать детей в парках и тренировать маленьких наездников в конноспортивных школах. Корреспонденты НГС побывали на пони-ферме: лошади здесь ведут себя как большие кошки, показывают трюки и учат деревенских детей ответственности.

Разведением шетлендских пони владелица племенного хозяйства «Ника» Татьяна Берсенева занимается уже около 30 лет, а лошадьми вообще — с 4 лет.

— Я всегда любила лошадей, хотела иметь своих собственных. Но при советской власти нельзя было иметь в собственности лошадь, если ты не в колхозе. И я жила в городе, занималась на ипподроме, мечтала о спорте. Потом училась в сельскохозяйственном институте, — рассказывает Татьяна.

У Татьяны — два высших профильных образования: по первому она зооинженер, а второе, педагогическое, получила уже позже, в Московской ветеринарной академии. Во время перестройки она переехала в Раздольное, руководила конноспортивной школой и работала тренером, а когда советской власти не стало — купила первых рысаков, орловцев.

Но рысаки, признаёт заводчица, — это накладно. Пони появились после очередной поездки за лошадьми в конноспортивный комплекс в Мелеузе. Сегодня шетлендские пони — это самая доступная порода в России: в советское время их завозили в страну огромными партиями в зоопарки и просто в парки катать детей, в конноспортивные школы.

— Это здорово для детей: они, когда маленькие, ездят на пони, потом становятся старше, пересаживаются на больших лошадей. Как в Англии, — объясняет Татьяна Берсенева.

Сейчас в конюшне около десятка пони, клепперы (помеси пони и рысаков) и рысак орловской породы. В стойле летним днём остаётся только «отец семейства» — белоснежный племенной жеребец Шпион: в табуне есть его сыновья, так что вместе им пастись опасно для жеребят.

Со Шпионом занимается дочь Татьяны Алёна. Алёна — ветеринарный фельдшер, а в перспективе тоже зооинженер. Когда в семье появился Шпион, Алёна была ещё девочкой, поэтому обучали их вместе. «Поэтому мы вдвоём дурачки», — смеётся она.

Жеребец девушку слушается беспрекословно: по команде встаёт в свечку, идёт на поводу, хотя ему очевидно хочется сбежать на поле к остальным. На одной из выставок Шпион занял 4-е место — всё из-за «еле живых» хендлеров (специально обученных людей, которые показывают лошадей жюри. — Прим. ред.), сокрушается Татьяна.

В «Нике» пони в первую очередь учат контактировать с людьми, быть послушными, не кусаться и не лягаться. В табуне для лошадей это норма общения, человек же по иерархии должен быть выше всего табуна.

— В табуне их обучили уважать старших, мы этим пользуемся, потому что в табуне мы — старшие. Мы их кормим, мы их можем почесать: летом же гнус, который их кусает, а мы приходим и чешем — они так не могут, для них это, конечно, награда. Мы почти боги для них, — говорит Татьяна Берсенева. — Когда пони обратила на вас внимание, вы можете делать всё, что хотите. Можете за ножку потрогать, за ушко, — она будет стоять не шевелясь, потому что её так обучили. Когда они детей видят, они просто замирают.

Даже взрослую пони Алёна легко укладывает, переворачивает на спину и тискает, как котёнка: «Видите, она верхнюю губу оттопырила? Это значит: она кайфует», — говорит девушка. Это крайняя степень доверия: в природе лошадь никогда добровольно не окажется в таком опасном для неё положении.

С лошадками хозяйству активно помогают деревенские дети, а их взамен учат ездить верхом. Пока мы разговариваем, соседка Берсеневых Дарья тщательно чистит одну из кобыл, и через какое-то время у пони из хвоста и гривы пропадают все репьи и появляется «длинная чёлка из нежного шёлка» — как в песенке из мультфильма.

Из хозяйства «Ника» пони разъезжаются не только по Новосибирску (их лошади есть практически в каждом парке, не скрывает гордости Татьяна), но и по всей России, в первую очередь в прокат. На вопрос, насколько хорошо животным в прокате, Алёна замечает, что прокат прокату рознь: есть «покатушки», а есть именно прокат.

— В основном для лошади это благо: лошадь должна работать, без движения она болеет, — объясняет владелица табуна. — Тем более пони очень подвижные, в отличие от тяжеловозов, они любят ходить. В конюшне их кормят овсом — это значит: надо бегать больше. А человек их кормит вволю, а делать-то ничего не даёт. Прокат — это то что надо. Плюс лошадь — общительное животное.

Ничего они не имеют и против цирка: Татьяна рассказала, что в цирке работала её подруга, и она хорошо знакома с цирковой «кухней». Троих пони из её табуна приобрёл московский цирк — через полгода они уже сидели, лежали, танцевали на барабане и играли в волейбол.

— Дрессировщик до этого тренировал хищников, решил поменять профиль. Я в таком восхищении и шоке была: «Вот это вы талант!» Он говорит: «Какой талант — они всё умели, их только надо было к тиграм приучить и к цирку».

Для души пони покупают редко, признают в «Нике». Хотя родители, которые решили купить пони в подарок ребёнку, время от времени приезжают, продавать им лошадей Татьяна не очень любит — 90% таких пони потом возвращаются.

— У нас был случай: девочке в подарок купили 6-месячного жеребёночка. Она просто с воплями кинулась к нему на шею, а он напугался до полусмерти. Он такой радости не испытал, а ребёнок этого не понимает, для него это живая игрушка. Это жестоко, но детям этого не объяснить; родителям, кстати, тоже. Оно ведь живое, у него есть чувства. Церковь отрицает наличие души, но я вам так скажу: церковь ошибается.

Другое дело, добавляет женщина, те, кто покупают пони ребёнку для тренировок по верховой езде, но таких покупателей сегодня очень мало.

Брони на пони нет, но высокие, выкормленные на сибирском клевере и люцерне пони отлично подходят для спорта, поэтому надолго в хозяйстве не остаются.

Само по себе хозяйство сейчас небольшое и потому неприбыльное, признаёт Татьяна. Если бы не навоз, который владельцы «Ники» продают как удобрение (по словам Берсеневой, из-за того, что у лошадей с человеком практически нет общих болезней, конский навоз куда безопаснее коровьего), концы с концами сводить, наверное, совсем не удавалось бы — они существуют «на грани выживания, как и любое сельское хозяйство».

Пару раз лошадей из хозяйства уводили: из конюшни и с поля. Но это было давно, говорит Татьяна, больше такого не повторялось. В Раздольном хозяйство и табун знают уже очень хорошо.

Для Татьяны Берсеневой небольшой табун — формально хобби: помимо него, у неё есть и другая работа — она руководит юридической компанией.

— Работы много, но я сразу сказала, что летом у меня отпуск, потому что покос, и вообще я каждый день работать не могу, потому что лошади требуют много внимания. Мой учредитель мне говорит: я сам всё буду делать, но соответственно и зарплата тебе будет вот (показывает кукиш), — смеётся женщина. — А я согласна на «вот», если в любой момент могу уехать к лошадям.