Маленькая и гордая. История заброшенной ГЭС на Ине: женщины строили ее по ночам, но она не проработала и 20 лет

В середине XX века в Новосибирской области одну за другой начали строить небольшие ГЭС на малых реках, чтобы снабжать электричеством крупные колхозы и деревни. Селяне горячо приветствовали такое улучшение жизни, и пафос этих слов — вовсе не преувеличение: до этого электричества в селах не было, и бытовая жизнь людей мало отличалась от той, что вели их деды. Но век маленьких гидроэлектростанций оказался недолог. Уже через 15–20 лет их начали закрывать, когда стало понятно, что энергия выходит слишком дорогой по сравнению с той, что производит Новосибирская ГЭС. Журналисты НГС побывали в селе Киик, где сохранились развалины электростанции — памятник ушедшей эпохи.

Звук воды нарастает постепенно. Сначала он больше всего напоминает шум далекого поезда, но постепенно становится понятно: это бьется на перекате вода.

Такого зрелища в Новосибирской области ожидать сложно: горных рек здесь нет, водопады можно пересчитать по пальцам, да и ГЭС сегодня в Новосибирской области только одна. Но если пройти от центра села Киик вниз, к Ине, а потом спуститься сквозь почти непроглядную зелень, глазам откроется невысокий, около метра, водяной каскад, в котором явно выделяются под бурунами не то элементы дамбы, не то крупные камни. Над ними — высоченный пешеходный мост, взобраться по которому сможет только молодой, здоровый и очень целеустремленный человек, а на другом берегу реки — небольшое и будто неповрежденное здание в узнаваемой советской стилистике, для самых непонятливых подписанное тремя буквами: ГЭС.

Киик — село старинное, чтобы не сказать древнее. В этом году сельчане готовятся отмечать 490 лет со дня первого упоминания о нем. Правда, на берегах рек Иня и Киик до экспедиции Ермака жили не то татары, не то хакассы, и о русской древности деревни здесь мало что помнят. Главные исторические вехи здесь: память о Великой Отечественной войне, колхозы да, пожалуй, сама ГЭС.

Уже с моста становится понятно: эффектная конструкция давным-давно заброшена. Там, где были окна, остались только пустые проемы, стены густо покрывает «наскальная живопись» — как выведенная краской, так и трудолюбиво выскобленная поверх штукатурки.

Благодаря киикчанам, которые записывали не только имена фиксирующих свою любовь подростков или скабрезности, но и даты, можно легко понять: здание пустует уже почти 50 лет. Над ним поработали не только бездуховные дети 90-х и нулевых, но и одухотворенная советская молодежь.

«Это, наверное, выпускники, — рассмеялась жительница Киика Татьяна Москвина. — У них традиция: когда празднуют выпускной, зарю обязательно встречают на ГЭС. Дети там играют — заброшка же, адреналин, нервы пощекотать можно. Да я и сама в детстве там лазила: у стенки была труба закреплена, и мы по ней влезали на крышу. Мы бегали по плотине, остатки которой можно увидеть и сейчас, купались там же, тюлем ловили мелкую рыбешку».

Сегодняшним киикским детям повезло меньше. Крыша ГЭС давно сгорела и обвалилась, да и внутри не осталось ничего интересного: и помещения, где работали электрики, и машинный зал давно пустуют. Пол порос травой, и иногда внутрь забредают вездесущие козы. Турбины, люки, державшие уровень воды щиты из лиственницы, которые ностальгически вспоминает Татьяна, остались только в воспоминаниях киикчан.

Но и подросткам, и специально приезжающим в Киик ради атмосферных фотографий туристам хватает и того, что от малой ГЭС осталось: мощного, на снимках будто нарисованного маслом потока воды, все еще величественного здания станции и потемневшего от времени, как будто являющегося частью дамбы пешеходного моста.

Найти тех, кто помнит гидроэлектростанцию живой, важной сразу для трех крупных сел и колхозов, непросто: станцию закрыли еще в середине 1970-х.

«Строить ГЭС начали в 1953-м году, я только семь классов закончила. А работала на ней уже позже, с 1965 по 1967 года, бухгалтером, — с удовольствием вспомнила сельчанка Юлия Неустроева. — Какая, когда ее построили, была радость! Электричества-то до этого не было».

Станцию строили сразу три хозяйства, самое крупное — колхоз имени Чапаева из Киика, Сурковский совхоз и агропредприятие, носившее торжественное имя Знамя коммунизма.

«Моя бабушка, Александра Михайловна Останина, работала на ее строительстве. Она родилась в Боровой, вот как раз на той стороне реки, — рассказала Татьяна Москвина. — Она не была [профессиональным] строителем, и в колхозе тоже не работала — я так понимаю, что просто работала по найму. Строили ГЭС были в основном женщины: война же была, мужчины многие не вернулись. Строили сутками: одна смена днем, другая ночью — сроки-то были сжатые. И вот женщины сами носили эти мешки с цементом, сами замешивали бетон, отливали быки, на которых держался мост и к которым крепились щиты».

Для нее скелет старой гидроэлектростанции — часть не только сельской, но и личной истории. Когда станцию ввели в эксплуатацию, покойная бабушка осталась работать на ней машинисткой. Физически это, может, и было легче, чем таскать по ночам тяжести, но знаний и смекалки, по словам Татьяны Москвиной, требовалось больше. А еще Александре Михайловне приходилось переступать через себя и носить брюки, отметила она. Непривычно, неприлично, но ничего не поделаешь — требования безопасности.

«Работали там около 20 человек: директор, дежурные, по три электрика [в смене], бухгалтерия, — вспомнила Юлия Алексеевна. — Мне-то очень повезло с бухгалтерией. Я когда семь классов закончила, поехала в город поступать и никуда не поступила. Пошла работать в МТС, на хозяйство: и дома строили, глину мазали, и дрова заготавливали, и за грузчиков были — девчонки 16-летние. А потом меня председатель отправил учиться на бухгалтера в Болотное. Повезло!»

Впрочем, везением работу на станции считали если не весь персонал, то, по крайней мере, большая его часть.

«Тогда, конечно, любой труд в почете был. Но те, кто работал на ГЭС, были особой кастой», — уверена Татьяна Москвина.

Пользовались плодами собственного героического и каторжного труда жители Киика, Борового и Заречного совсем недолго. Малая ГЭС на Ине проработала меньше двадцати лет и в последние годы электричество уже не вырабатывала. Ток поступал в села от железнодорожной тяговой подстанции на станции Изылы.

«К 1972 году я отучился в „Приобских электросетях“ и недолго поработал на ГЭС электриком. ГЭС тогда уже работала как распределительное устройство, перенаправляла напряжение в разные поселки. Но плотина функционировала, — рассказал киикчанин Юрий Некрасов. — Только что заменили [державшие воду] щиты: привезли новые, особо крепкие, из лиственницы».

Молодой электрик (в то время Юрию Максимовичу было всего 22 года) вместе с коллегами занимался не только работой по специальности, но и следил за водохранилищем: весной поднимали щиты, летом — опускали, придерживая воду в водохранилище. Работу он вскоре сменил, пошел учиться дальше и за последними месяцами жизни станции наблюдал со стороны.

В начале 1970-х годов (точно бывший электрик ГЭС не помнит) на водохранилище произошла страшная трагедия.

Высокий пешеходный мост, который можно увидеть на фотографиях, появился над Иней только в 1980-х — до этого мост собирали только на лето. Зимой люди переходили Иню пешком, в межсезонье — переплывали на лодках.

Водное сообщение между двумя деревнями было активным и регулярным — в Боровой школы не было, и жившие там дети учились в Киике. Почти все рейсы кончались благополучно, вода мирно служила людям, и они, кажется, перестали ее бояться.

«9 мая на выходные приехало много людей, молодежь из города. Попросили молодого парня перевезти их на лодке [из Киика в Боровое], а он не справился с течением, — вспомнил Юрий Некрасов. — Его подбило к плотине и перебросило вниз. В лодке были и мужчины, и женщины, и дети… Девять человек погибло».

В 1974 году ГЭС законсервировали. Работники на станции, пусть даже следить им приходилось в основном за плотиной, стали больше не нужны.

«Тогда значимые люди колхоза, которые при власти были, — бригадиры, зоотехник и все прочие — решили половить рыбу. Опустили щиты ГЭС, внизу по течению наловили бреднями (бредень — вид сети. — Прим. ред.) рыбы как следует, но, видимо, подзагуляли и поднять щиты обратно забыли, — вспомнил Юрий Максимович. — И щиты просто сломало водой. На этом плотина как таковая закончилась».

Официально локальную экологическую катастрофу (а экстренно спущенное водохранилище затопило немало пастбищ и даже домов) назвали «ошибкой эксплуатации». Понес ли кто-то за нее ответственность, сейчас сказать сложно. Но больше ненужную — выстраданную, построенную в две смены — ГЭС восстанавливать не стали.

В 1980-е годы ее начали растаскивать: сначала то, что поценнее, потом — все, что можно было поднять. В 90-е, рассказала Татьяна Москвина, из ветшающего здания вынесли последние остатки мало-мальски ценных вещей, и ГЭС, которая принесла в три села свет, осталась детским аттракционом и красивым фоном для туристов.

А в 2012 году неожиданно пошли разговоры о восстановлении малой ГЭС на реке Киик.

Как писали тогда «Ведомости заксобрания», общественники и экологи изучили то, что осталось от гидроэлектростанции, и пришли к выводу, что спустя почти 40 (на тот момент) лет простоя, ее все еще можно восстановить.

В качестве выгоды от такого решения упоминалась не только электроэнергия собственной выработки (все еще слишком дорогая), но и развитие рыбного хозяйства в Киике и повышение туристической привлекательности. Но дальше исследования дело так и не пошло.

«Несколько раз приезжали люди. Года четыре назад — инвалиды военные, в отставке, говорили про восстановление [ГЭС], — махнула рукой Татьяна Москвина. — Но я так поняла, это только хотелки были, финансово ничем не подкрепленные. Восстановление ГЭС — это очень дорого. Один только проект миллионы стоить будет».

В теории ГЭС могла бы стать музеем и центром притяжения туристов — локальным, но для Новосибирской области и Тогучинского района очень важным. Но и в этом киикчане сомневаются.

«Это нереально, — уверенно говорит Юрий Некрасов. — К ГЭС практически нет доступа. Поселок [деревня Боровая] почти умер, с его стороны подъездных путей нет. Если же подъезжать с нашей стороны, то и мост надо ремонтировать, и подъезд делать [к плотине]: земляная дамба почти вся развалилась, на ней канавы».

Татьяна Москвина вместо ответа на этот вопрос улыбается. А потом качает головой.

Этот искусственный водопад в Новосибирской области — не единственное рукотворное чудо. Мы нашли еще несколько не менее удивительных.