«А где малыш?»: женщины, которые рожают за деньги, — о любви, ипотеке и желании оставить ребенка

Девять месяцев носить ребенка, чувствовать, как он пинается и переворачивается внутри тебя, а потом отдать его за миллион рублей — что же на самом деле творится на душе у женщин, которых называют суррогатными мамами? Самый частый ответ на вопрос, на что вы потратили миллион, — недвижимость, желание расширить жилплощадь. Кто-то по уши в долгах, а кто-то остался совсем один с маленьким ребенком на руках, и очень нужны деньги. Корреспондент SHE поговорила с женщинами, которые участвовали в программе суррогатного материнства, — они рассказали о своих переживаниях и страхах, о том, что чувствовали, когда понимали: они смогли помочь бездетным семьям обрести долгожданного ребенка.

Анна, 35 лет

«Все началось с того, что я увидела отрывок из какого-то фильма про суррогатную маму. Буквально кусочек, но этого мне хватило, чтобы задуматься. На тот момент мы жили в небольшой квартире-студии с маленьким ребенком, у мужа была куча долгов, а нам хотелось расширить жилплощадь. Я начала изучать вопрос и вышла на юриста.

Подготовка точно такая же, как и к обычной беременности. После сдачи всех анализов, обследований тебе подбирают биородителей (у них тоже есть свои требования к суррогатной маме). Мы встречаемся, обсуждаем детали, и если всё хорошо — подписываем договор. Процесс оплодотворения безболезненный — как сходить на прием к гинекологу, но после появляется чувство, что ты должна беречь себя сильнее, чем обычно. Это огромная ответственность: от того, как пройдут 9 месяцев, зависит жизнь ребенка. Боишься элементарно простуду схватить. Сначала мне было очень страшно, в голове вертелся вопрос: "А что будет, если родители откажутся от ребенка?". Но такое я видела только по телевизору, ни разу не встречала подобные случаи в реальности: для людей, обратившихся к суррогатной маме, ребенок, который родится, слишком важен.

Ощущение, что ребенок не мой, было сразу — мне подсадили эмбрион, в котором ни капли моего. Я просто вынашивала малыша для родителей, которые его очень ждали. На УЗИ видно сходство с биологическими родителями, как тут можно думать, что ребенок принадлежит мне? Когда мы отдаем детей в сад, мы же не задаёмся вопросом, а не заберет ли воспитатель себе моего ребенка? Ведь она проводит с ним очень много времени, иногда больше, чем родители. Я даже представить не смогу, как это — забрать у кого-то ребенка. Мне кажется, это уже психическое заболевание, с которым не берут в сурмамы.

Выносить здорового ребенка — это тоже работа, на которой ты рискуешь своим здоровьем. Цена индивидуально оговаривается при заключении договора, зависит от многих показателей, начиная от возраста будущей сурмамы — не старше 35 лет. После удачного переноса эмбриона, когда результат анализа подтверждает беременность, начинаются ежемесячные выплаты — я получала 25 000 рублей на питание и всё необходимое. Биологические родители оплачивают одежду для беременных, лекарства, анализы и обследования. За мою работу по итогу мне заплатили миллион, который я вложила в недвижимость.

Забыть такое невозможно, да и зачем? Я ведь доброе дело делаю, а не пакость какую-то. Я знаю, что такие родители очень любят своих детей, они для них долгожданные. Биородители — обычные люди, которым хочется иметь ребенка, но по каким-то физиологическим показателям у них нет такой возможности. Это люди, которые прошли большой путь по восстановлению здоровья, они бы с радостью сами выносили своё дитя. Часто у таких женщин были беременности, которые закончились неудачно. Когда люди обращаются к сурмамам — это их последняя надежда.

Мы переписываемся с биомамой изредка, поздравляем друг друга с праздниками. У меня только положительные эмоции от общения с ней, она хороший человек. Я ни от кого не скрывала, что я суррогатная мама, я же не преступник, чтобы прятаться. Своей маме рассказала сразу же, еще в тот момент, когда только думала об этом. Мама поддержала. Остальные узнали по факту, родные у нас адекватные, отнеслись нормально, оберегали и помогали. Сейчас я суррогатная мама во второй раз».

Екатерина, 30 лет

«Всё получилось спонтанно — я осталась одна с ребенком, и мне нужны были деньги. В бесплатной газете из своего почтового ящика я увидела объявление о том, что требуются доноры яйцеклеток. Три раза я ходила на процедуру за деньги. В последний мой визит яйцеклеток получилось мало, и на приеме врач спросила меня, хотела бы я стать суррогатной мамой. Я была в шоке — почему мне это предлагают? Даже мыслей не было, что я подхожу на эту роль. Как это будет? Как быть с работой? Я подумала один день, позвонила и сказала, что согласна. На тот момент я не знала других способов заработать на квартиру и была счастлива оттого, что смогу получить деньги.

Если здоровье позволяет — почему не родить, мне нравится ходить беременной. Я люблю детей, но чужих — нет. Я никогда не согласилась бы усыновить чужого ребенка или оставить ребенка от биородителей — сразу есть понимание, что ребенок внутри меня не мой. Он переворачивается, пинается, но он не мой; может, я черствая. У меня есть сын, один, 11 лет ему. Даже если бы рядом был мужчина, который помогал бы нам, я бы не родила второго.

В медцентре есть база женщин, которые по разным причинам не могут родить, и когда суррогатная мама соглашается на программу — подбирается пара, заключается договор. Бывают анонимные биородители — вторая мама была такой, на протяжении всей беременности мы общались через юриста. А в первый раз я была знакома с биомамой лично. Если бы мы друг другу не понравились, мне бы подобрали других родителей.

Это такая же работа, каждый месяц мне платили деньги. Сумма оговаривается и прописывается в договоре — суррогатная мама называет цену. Тогда, в 2012 году, максимум был 1 200 000 рублей, мы сошлись на 800 000 рублей, я подумала, что такие деньги нужно еще найти. Условия и пожелания сторон тоже прописываются. Расходы на процедуры и анализы ведутся через счет медцентра. Есть штрафы, но у меня ни разу не было. Во второй раз я просила 1 300 000 рублей и ежемесячно по 35 000 рублей, мне выплатили 1 100 000 рублей.

После оплодотворения было чувство, что во мне сейчас что-то находится и нужно это сохранить. Очень много таблеток — всё необходимое для того, чтобы эмбрион прижился. Неудобно — все по часам, времени, некомфортный режим. Был страх, что эмбрион не приживется или приживется, но случится выкидыш. Первые 10 недель я переживала только из-за этого — беременность неестественным путем поддерживается таблетками. В худшем раскладе придется делать чистку.

В первый раз эмбрион не прижился, а вторая подсадка была удачной, но тогда я простыла — обычное ОРВИ, но этого хватило, через пару дней случился выкидыш, неполный, пришлось вычищать. Третий раз снова был неудачный, и с четвертого раза — прошел почти год — один из двух эмбрионов прижился с угрозой прерывания. Несмотря на риски, беременность прошла удачно — и родился здоровый мальчик весом 4200 г. Биородители ждали своего малыша почти два года.

Это взаимовыгодная помощь — я помогла людям, они помогли мне деньгами. Полученные деньги я вложила в ипотеку. Мне радостно на душе, что ребенок не мой, это не моя ответственность. Мне не надо вставать по ночам, пеленки, глажки, просыпаться посреди ночи, — я рада, что я родила, но избавлена от этого круговорота. Я была суррогатной мамой два раза, потому что мне было очень тяжело платить ежемесячный платеж в 22 000 рублей.

Я помню, пришла к семье и сказала, что буду суррогатной мамой, — все только порадовались. Какая разница, кому я рожаю — себе или не себе. В окружении никому не рассказывала. Да, видели, да спрашивали: "А кто у вас?". После рождения я же не собиралась где-то появляться с ребенком, и на вопрос: "А где малыш?" — нет и нет, кому какое дело. Бывает, спрашивает кто-то, как ребенок растет, отвечаю: "Хорошо". Не говорю, что я направо и налево рожаю».