«Сколько строили? Да всю жизнь!» Кто живет в особняках в частном секторе Новосибирска и во сколько обходится дом мечты

Услышав словосочетание «частный сектор», жители многоэтажных домов зачастую в противовес «коттеджному поселку» представляют нечто среднее между деревней и самым неблагополучным городским районом: ветхие хибары, заборы из штакетника и население, состоящее из асоциальных элементов и нищенствующих пенсионеров. Как всякое обобщение, это — довольно утрированное. Старенькие дома новосибирского частного сектора могут быть ухоженными и уютными, а между ними иногда вырастают настоящие дворцы. Журналисты НГС прогулялись среди индивидуальной застройки в Октябрьском и Кировском районах и узнали, как живется в роскошных домах, которые выросли среди городской деревни.

Частный сектор Октябрьского района, раскинувшийся по обе стороны от улицы Бориса Богаткова, — место примечательное. На первый взгляд — тот самый частник из массового сознания, ветхий, почти жалкий, но неумолимо родной.

Здесь пахнет еще цветущими яблонями и уже распустившейся сиренью, печным дымом, а кое-где тянет естественными удобрениями. Возможно это связано с объявлением «свежие домашние яйца» на одной из калиток, но не точно. Среди одноэтажных домиков разной степени ухоженности выделяются дома поновее и получше, от крепких кирпичных построек середины нулевых до настоящих дворцов, которым, кажется, найдется место и на Рублевке.

Правда, попытки общения с хозяевами особняков, заканчиваются, не начавшись: едва ли не каждый коттедж украшен вывесками «Отель», «Сауна» или, в крайнем случае, «Отель. Сауна». Потом, уже в редакции, изучив онлайн-карту, мы обнаружили значительно меньше мини-гостиниц и бань, чем видели вживую.

Все же есть среди роскошных домов и жилые — но их хозяева из-за заборов выходить не спешат, как и рассказывать, кто спроектировал нетипичную для частного сектора Новосибирска красоту и сколько на нее потрачено. В одном из особняков молодая женщина напряженно отвечает, что хозяев нет дома, но стоит нажать кнопку звонка — и у ворот немедленно останавливается сверкающий ухоженностью Opel Insignia. Восточной внешности мужчина любезно заявляет, что хозяева дома за границей, внутри — только охрана. После этого дружелюбный советчик пересекает дорогу и оставляет свой автомобиль возле мойки по другую сторону улицы Бориса Богаткова. Выяснить, говорит ли он правду, или, может быть, сам является хозяином, не представляется возможным.

Куда более разговорчивы, пусть и не менее осторожны владельцы крепких кирпичных построек, которые не поражают сиянием внешней отделки, зато наводят на мысль о многолетнем труде самих хозяев.

Мужчина средних лет, который, похоже, только вернулся из магазина, представляться отказывается, зато охотно делится своей болью: огромный кирпичный дом, утилитарный по своей архитектуре, но впечатляющий размерами, строит сам больше 15 лет. Приходится делать перерывы, когда заканчиваются деньги.

— Коробку сразу построили, все деньги на нее ушли, а ведь на отделку не меньше, чем на коробку надо, — объясняет он. Так что, можно сказать, мы и сейчас еще в стройке.

Землю мужчина специально не выбирал, построился там, где жил раньше его отец, — и, похоже, надеялся, что дом в уютной тупиковой улице станет своеобразным семейным гнездом. Вотще: выросшие за время стройки дети в частном секторе жить не захотели.

Теперь больше всего домовладельца заботит, не доберется ли до его выстраданного дома комплексное развитие территории: едва ли не со всех сторон сектор уже поджимают новенькие многоэтажки.

— Ни у кого сейчас не спрашивают, хочешь ты съезжать, нет… Если на моем участке будет фундамент [многоквартирного] дома, то даже и такие, как мой, дома выкупают, — говорит он.

На вопрос, сколько в теории будет требовать с застройщиков за свое родовое гнездо, оживляется еще сильнее:

— Смотрите, у них здесь в многоквартирниках сейчас [продают] 160 или 170 [тысяч рублей за] квадратный метр под самоотделку. За меньшие деньги мы соглашаться съезжать не будем: у нас тут и газ, и вода городская, и дворик свой есть, а соседей нет, — уверенно говорит мужчина.

Впрочем, если спрашивать об этих же перспективах соседей из менее благоустроенных домов, ответ будет совсем другим.

— Жду уже не дождусь, пока нас снесут, — говорит местная жительница Валентина Петровна, которая 50 из 85 лет прожила в частнике. — Хочу уже в благоустроенном доме.

В отличие от суетного и контрастного Октябрьского района, частный сектор слева от улицы Немировича-Данченко в Кировском районе скорее напоминает пресловутый коттеджный поселок в ближайшем пригороде.

Процесс замены стареньких и любимых, но откровенно ветхих «деревяшек» на более современные постройки начался здесь еще в 90-е, а в нулевые и 10-е достиг своего апогея. Теперь найти здесь старый дом куда сложнее, чем ухоженный и богатый коттедж.

Общие тенденции все же прослеживаются: ворота самых роскошных домов — на замках (есть версия: чтобы построить такие дворцы, приходится очень много работать), а хозяева добротных и интересных домов попроще строят их своими силами — и годами. Так, заспанный парень по имени Кирилл говорит, что даже затрудняется вспомнить, сколько лет родители строили их уже впечатляющий, но все еще недостроенный особняк, не говоря уже о размере потраченной суммы: когда начали, парень был маленьким ребенком.

— Сколько строили? — смеется Татьяна, хозяйка другого дома, привлекающего внимание необычной для Новосибирска черепичной крышей. — Да всю жизнь! В 96 году мы начали. У меня муж строитель, он все и придумывал.

По словам Татьяны, непривычно дом выглядит только снаружи, внутри — все как у всех. А удивительная кровля сегодня доставляет им с мужем немало проблем.

— Это же черепица, с ней не просто. Вот сейчас у нас дырка, надо закрывать, а нечем: черепицу выпускал наш завод, который сейчас сибит делает. А черепицу они «похоронили», — говорит Татьяна.

Может быть, дело в том, что на улице наконец теплеет, но субъективно частный сектор на Немировича-Данченко кажется куда более безопасным и уютным: здесь есть крошечные, явно самодельные детские площадки, по улицам свободно бродят кошки и дружелюбные псы, а жители наперебой хвалят место, где они поселились.

— По площади здесь просторнее, чем в квартире, места всем хватает. Я работаю удаленно, сделал себе в гараже кабинет, и очень удобно стало, — хвалит свой таун-хаус местный житель Роман.

Роман многодетный отец и хозяин толстенькой дружелюбной лабрадорихи Ники, которая на улице как дочь полка: угощают ласковую собаку едва ли не в каждом доме. С большим семейством в квартире, даже самой просторной, действительно было бы тесновато.

— Дом я покупал чуть больше десяти лет назад, отдал тогда 3 миллиона 800 тысяч, сейчас какой ценник — даже представлять не берусь: однокомнатые квартиры дороже стоят. И конечно, я бы уже не переехал [в квартиру], хотя на своем участке всегда работы хватает. Зимой — снег, отопление, газовый котел требует обслуживания… Отдельная песня — снежные зимы, когда каждый день надо чистить. Летом — облагораживать, даже за забором, чтобы все красиво было, — Роман обстоятельно перечисляет трудности жизни на земле, но в голосе звучит скорее гордость, чем недовольство.

Чем ближе спускаются участки к речке Туле, тем больше здесь примет обычного частного сектора — старых домов и старых жильцов. Некоторые имеют довольно-таки маргинальный вид и, судя по громкой музыке из окон, сомнительные музыкальные вкусы. Но в целом подавляющее большинство жителей номерных переулков Успенского люди интеллигентные и в свой тихий поселок едва ли не в центре левобережья влюбленные.

Под заборами не бросают мусор, а вместо этого — садят цветы. А кое-где в своеобразную достопримечательность превращены целые участки. Во дворе у саксофониста Сергея Поспелова — поселение гномов и сказочных животных.

— Жена делала из цемента, потихонечку лепила, — разводит руками хозяин. — На первом плане — газон, скульптуры, а огород у нас чуть позади, его отсюда не видно.

Ранее НГС прогулялся по Лесоперевалке: ее старую и новую части разделяет стена, а жители частного сектора и новостроек встречаются на детских площадках и в переполненной старой школе.